"Эхо" Роман.

Отец с сыном шли через горы. Мальчик споткнулся о камень, упал, больно ударился о камень и закричал: - А – а – ай!

И тут же услышал откуда-то из-за горы голос, который повторил за ним его крик.

Любопытство одержало верх над страхом, и мальчик прокричал: - Кто тут?

И получил ответ: - Кто тут?

Рассерженный, он закричал: - Трус!

И услышал: - Трус!

Мальчик посмотрел на отца и спросил: - Папа, что это?

Мужчина, улыбаясь, сказал: - Сын мой, будь внимателен, - и крикнул в горы:

- Я тебя обожаю!

И голос ответил: - Я тебя обожаю!

Мужчина крикнул: - Ты – лучший!

И голос ответил: - Ты – лучший!

Ребенок был удивлен и ничего не понимал. Тогда отец объяснил ему: - Люди называют это эхом, но, в действительности, это как жизнь. Возвращает тебе все, что ты говоришь и делаешь.

   

                                                                      ЭХО

                                                        часть первая

                                                            1

       Солнце ударяется о жалюзи, разлетается тысячью разноцветных капель и брызжет мне в глаза. На мгновение я зажмуриваюсь, и в этот момент в голове наступает полная тишина, мышление останавливается, и в возникшем состоянии полного покоя я вдруг осознаю, что моя жизнь, какой я ее знаю, окончена. Я понимаю это настолько четко и ясно, что у меня не остается ни малейшего сомнения в истинности открывшегося мне понимания. Я принимаю его спокойно и просто, как будто знал об этом всегда, только почему-то забыл, и вот сейчас вдруг неожиданно вспомнил. Потом в голову врывается мир, не существовавший короткое и сладкое мгновение, я задыхаюсь от возникшего гомона в самом себе, но уже спустя мгновение процесс мышления снова становится привычным и родным.

       Санька смотрит на меня своими голубыми глазищами, и я с удивлением понимаю, что и о ней забыл на время. Подойдя к столу, протягиваю ей бумаги: - Вот, требование на магазин.

- Давай, - девушка пробегает взглядом листки, с сомнением спрашивает: - Не много?

- Ровно столько, сколько нужно, - заверяю я, - мне на шпаклевку и покраску отдельный инструмент надо, если мусор в ведерко попадет, трындец, не протянешь нормально, рисовать будет. А там отделка под покраску, краска любой агрех покажет, - я улыбаюсь ей: - Не волнуйся, всё подпишут, я с шефом согласовал.

- Мне что, - Санька пожимает одним плечом, - мое дело оформить.

       Она поворачивается на стуле, и я не могу не обратить внимания на оголившееся бедро. Перехватив мой взгляд, Санька еле заметно улыбается: - Еще что-нибудь?

- Да ничего, - говорю я, - я на объект уже не поеду, хватит на сегодня. Ты скоро заканчиваешь?

- Ой, мне еще по магазинам пробежать, - притворно вздыхает девушка, отрывается от бумаг и теперь уже открыто улыбается: - Я позвоню.

       Кивнув, я выхожу из бухгалтерии в коридор, пахнущий свежей краской - мы недавно закончили ремонт в офисе. Какие магазины, усмехаюсь я про себя, не хочет вместе уходить. Хотя вся наша небольшая фирма знает, что Санька часто у меня ночует. Ну, это ее бзик, один из немногих, кстати, можно и потерпеть. Тем более, у меня есть дело.

       На улице свежо после недавно прошедшего ливня, пахнет озоном. По небу плывут небольшие кучевые облака, белые-белые, как сладкая вата, и настроение у меня тоже сладкое. Впереди ночь с Санькой, выходные, да еще завтра на счету появится зарплата, которую я с нетерпением ждал. Вот по этому поводу у меня и дело.

       Я захожу в компьютерный магазин неподалеку и прицениваюсь к ноутбукам. Нет, это на будущее, дело у меня несколько мельче, но тоже глобальное: завтра я приду сюда за цифровым фотоаппаратом. Полюбовавшись на витрину, я выхожу из магазина, и вздрагиваю. Прямо передо мной по тротуару идет Ника, я чуть не срываюсь за ней вслед, и настроение портится. Конечно, это не Ника, ее нет уже больше года, но я до сих пор вижу ее в других девушках. Иногда меня это пугает, иногда нет, но всегда сердце сжимается от боли. Если бы не появление в моей жизни Саньки, не знаю, пережил бы я такое.

       Заворачиваю в открытое кафе, заказываю сто грамм водки и пиво. Водку выпиваю залпом, потом догоняюсь пивом. Помогает слабо, но другой душевной анестезии я не знаю.

       Домой иду пешком, медленно, глубоко вдыхая влажный воздух, и постепенно успокаиваюсь. Когда в кармане звонит телефон, мой голос меня уже не выдает: - Да, солнце, - говорю я Саньке, - я уже недалеко.

- Давай скорее, я у подъезда сижу, - недовольно торопит она, и я хмыкаю: - Ты же по магазинам собиралась.

- Передумала.

- Я скоро, - я не соврал, я действительно рядом с домом.

       Как раз тогда, когда я прохожу мимо остановки, на ней тормозит троллейбус, и толпа людей вываливается из дверей. Причем прямо мне на руки падает девушка, я еле успеваю ее подхватить, она лучезарно улыбается, как-то особенно, вместе с глазами, так мало, кто умеет. И еще у нее необычные глаза - черные, вороньего цвета, какого-то эльфийского разреза. Девушка благодарит меня, я отпускаю ее, бормоча "на здоровье", и она, одарив меня напоследок еще одной улыбкой, исчезает в толпе. Я заворачиваю за угол и вхожу во двор дома, в котором снимаю квартиру.

       Санька курит на скамейке. У ее ног стоит пакет, судя по конфигурации, полный пива. Сейчас мы поднимемся наверх, разогреем ужин, сядем у телевизора и будем что-нибудь смотреть, пока пиво не закончится. Потом варианты. Либо я побегу еще за пивом, либо мы сразу завалимся в постель. Классно, конечно, но как оно все одинаково как-то... Я ловлю себя на том, что не первый раз испытываю ощущение духоты от собственной жизни. Скитаясь по просторам страны, исчезнувшей с карты мира в начале 90-х, голодный и не уверенный в завтрашнем дне, я, тем не менее, ощущал себя более живым. А сейчас я похож на актера провинциального театра, тысячи раз играющего одну и ту же роль в одном и том же спектакле. Из вечера в вечер, из сезона в сезон. Точно кто-то написал для меня сценарий моей жизни, от которого я не могу отойти ни на йоту. Иногда мне кажется, что мой тихий мирок высасывает из меня жизненную силу. Как паук. Как солитер в желудке.

- Я тут уже задолбалась сидеть, - недовольно морщится Санька. Я слышал эту фразу тысячи раз, и в тысячный раз я отвечаю: - Я тебе предлагал ключи, могла бы ждать меня дома.

- Не-ет, - протягивает девушка, - ключи, это уже я с тобой живу. А я не живу с тобой.

- И я с тобой не живу, - вырывается у меня, только, кажется, я вкладываю в слова совсем не тот смысл, какой вкладывает Санька. Точно почуяв это, девушка удивленно смотрит на меня. Ну, да, получилось чуть-чуть не по сценарию. Совсем чуть-чуть, но ей уже мешает.

- Пойдем, - я беру пакет, и мы поднимаемся на третий этаж, в квартиру.

       Дома я сразу открываю пиво, и после нескольких больших глотков прихожу в себя. Настроение улучшается, я ставлю в микроволновку стеклянную кастрюлю с куриными окорочками, пожаренными накануне, вынимаю из пакета все пиво и выставляю бутылки возле ножки стола. Санька тем временем скрывается в ванной - она всегда идет в нее первой, может быть, специально, чтобы не заниматься ужином? Она не любит готовить, я знаю, хотя если вдруг на Саньку снизойдет вдохновение, то гарантирован праздник желудка. Во все остальное время... Ну, вот, говорю себе, я думаю о нас так, как если мы живем вместе. Может, предложить Саньке переехать ко мне? Удобнее станет. У меня снова возникает легкое ощущение подташнивания. Впрочем, оно быстро проходит.

       Появляется Санька, раскрасневшаяся, по-хорошему домашняя, какая-то постельная, вся из себя мягкая и теплая. Не удержавшись, я улыбаюсь. Санька улыбается в ответ и кивает мне через плечо: - Иди, я тут присмотрю, - и тянется за пивом.

       Включив прохладный душ, закрываю глаза и наслаждаюсь струями летнего дождя. Обожаю воду, хоть и знак огня по гороскопу. Санька говорит, это потому, что меня остужать надо, и я это понимаю подсознательно.

       За ужином Санька сообщает, что собралась взять отпуск. И что проведет его у родителей, она год их не видела. Она говорит об этом легко, словно невзначай, и я, прислушиваясь к себе, не замечаю ни малейшего сожаления. Мы не развиваем тему, я иду включать телевизор, а Санька остается на кухне мыть посуду. Нам даже говорить не приходится об этом, все как будто распределено, каждый знает, что ему делать в любой момент времени.

       Придя ко мне, Санька вдруг сразу принимается ласкать и дразнить меня, и я понимаю, что дело идет к месячным. Она всегда жаждет секса накануне. Телевизор выключается, мы уходим в спальню, и мир исчезает для нас на какое-то время.

       Я просыпаюсь среди ночи от странного ощущения, точно я только что плакал. Машинально проведя ладонью по глазам, и убедившись в том, что они сухие, осторожно поворачиваюсь к Саньке. Она спит с улыбкой на губах, меня всегда умиляет это, но сейчас чувство непонятной грусти оказывается сильнее. Тихонечко, чтобы не разбудить Саньку, я выбираюсь из постели, ухожу на кухню и закрываю за собой дверь.

       Часы на холодильнике показывают три часа ночи, или, скорее, утра - за окном, выходящим на восток, небо светлеет где-то далеко за городом, там, где прохлада, свежесть и чистота. Меня немного удивляет мое нынешнее восприятие, и вдруг я вспоминаю, что мне только что снилась Ника. Воспоминание приходит, как озарение, словно в темной комнате внезапно включили свет. Это не был сон-воспоминание, мне снилось не что-то из происходившего с нами, а просто Ника. Ничего особенного, мы сидели на берегу озера и о чем-то говорили. Я не могу вспомнить тему нашей беседы, но отчетливо вижу лицо Ники. Совсем недавно, вспоминается мне, я поймал себя на том, что почти не помню ее лица, а вот нет, оказывается, хорошо помню, каждую черточку. Мне становится так нестерпимо больно, что на глаза наворачиваются слезы, и я молча плачу, ничего не произнося в мыслях, кроме ее имени, плачу долго и жгуче, а когда слезы вдруг иссякают, я понимаю, что с того дня, как узнал о ее смерти, ни разу не плакал о ней. Я как-то быстро перестал о ней думать, с головой окунулся в работу, встретил Саньку, и набросился на наши с ней отношения, как на обезболивающие лекарство. Наверное, если бы я дал волю чувствам тогда, я бы просто умер от сердечного приступа, или как-то так.

       Выпотрошив переполненную окурками пепельницу, я снова закуриваю. В холодильнике стоят еще две бутылки пива, оставленные на утро, но мне его не хочется. Я чувствую себя усталым и измождённым, как будто только что у меня изнутри что-то выдрали, и, наверное, так оно и есть. Я просто сижу без единой мысли в голове и курю сигарету за сигаретой до тех пор, пока меня не начинает тошнить. Когда в окно заглядывает утреннее солнце, я осторожно возвращаюсь в постель. Санька, не открывая глаз, с сонным урчанием обнимает меня, и я устало засыпаю, благодарным калачиком свернувшись в ее объятиях.

       Утро начинается после полудня. Я просыпаюсь на удивление спокойный и отдохнувший. Повернув голову, вместо Саньки обнаруживаю записку: " Я - домой. Звони, коли чё. Хай"

- Хай, - произношу я вслух, потягиваюсь, испытывая мышечную радость, и вспоминаю о предстоящей покупке фотоаппарата. Остатки сна как рукой снимает, я выпрыгиваю из постели, бодро топаю в ванную, и вскоре выхожу оттуда побритый и свежий. Выпив чашку кофе, я быстренько одеваюсь и выхожу из квартиры.

       Над гордом чистейшее небо бездонной синевы, настоящая поздняя весна с запахами цветущих садов. Возле моего дома начинается частный сектор, и если закрыть глаза, можно представить себя в деревне. Где-то квохчут куры, блеет коза, пахнет печным дымом, и я рад, что не поперся на троллейбус, а решил прогуляться. В такие дни в душе просыпается позабытое детское предчувствие праздника, и меня пронизывает чувство исключительности момента, где-то я слышал такую фразу, теперь мне понятно, что она означает. Я иду напрямик, по обе стороны частные дома, у калиток сидят и лежат индифферентные ко всему собаки, солнце греет мне спину, и так хорошо и радостно, что не хочется ни о чем думать.

       Когда частный сектор заканчивается, я испытываю легкое сожаление, но мысли переключаются на тему предстоящей покупки, и радость возвращается, правда теперь немного другая. Я знаю, чем займусь завтра - я отправлюсь в лес, и буду снимать все, что мне понравится. Если повезет, то смогу поохотиться на облака. Собственно, именно для этого мне и нужен фотоаппарат. Я обожаю облака, и сколько раз, любуясь ими, я досадовал, что не могу их сфотографировать! Теперь мечта сбывается. А потом я буду откладывать деньги на ноутбук. Жизнь хороша, не понимаю, с чего это меня вчера от нее тошнило? Теперь в ней появится разнообразие, мечтаю я, делая резкий поворот по тротуару, теперь...

       Я успеваю увидеть перед собой лицо девушки, и даже спросить себя, где я мог ее видеть, а спустя миг неимоверной силы удар вышибает все мысли из моей головы. Какое-то мгновение я ничего не вижу и не слышу, а когда зрение ко мне возвращается, я вообще ничего не понимаю.

       Вокруг костра пляшут тени, словно по стенам помещения, однако стен нет, только плотная, как материя, тьма. Тьма вокруг, тьма сверху и тьма снизу. Шар из тьмы, в центре которого горит небольшой костер живого пламени - я точно знаю, что оно живое, хоть и не понимаю, откуда во мне это знание. Она сидит у костра  вполоборота ко мне, внимательно разглядывая, маленькие, сантиметра в два диаметром, глиняные кружочки, на которых начертаны незнакомые мне символы. Я достаточно эрудирован, чтобы догадаться, что это руны. Когда я понимаю это, не думаю, а именно понимаю, осознаю безо всяких слов, она поворачивает голову, и спокойно, без эмоций, глядит на меня. Я узнаю в ней ту самую девушку, которая вчера упала из дверей троллейбуса прямо на меня, а еще понимаю, что только что видел ее лицо за миг до удара. И тут же все исчезает.

       Кроме девушки.

       Мы сидим на тротуарной плитке друг против друга и трем основательно побитые лбы, я свой, а она - свой. И смотрит она на меня тем же взглядом, как перед тем у костра - со спокойным ожиданием.

- Привет, - тупо говорю я.

- Привет, - невозмутимо отвечает она, но за лоб держится. Я озираюсь. Люди обходят нас, бросая насмешливые взгляды, неподалеку громыхает трамвай, все на своих местах. Я торопливо поднимаюсь и подаю руку девушке, она, поднявшись, улыбается: - Мы, кажется, уже встречались.

- Да уж, - ко мне возвращается чувство юмора: - Что-то ты, то на руки мне, то в лоб.

- Сам нос отвернул и несешься, - парирует девушка. Антрацитовые глаза смотрят с насмешкой, но дружелюбно: - Прогуляемся?

- Охотно, - меня совсем не удивляет ее предложение, и я напрочь забываю о фотоаппарате, - Меня зовут Кайл. Необычно, но так назвали от рождения.

- А я - Ангел.

- Как? - удивляюсь я.

- Ангел. Так вот назвали.

- Не Анжела, ни Ангелина, а именно Ангел?

- Точно, - она улыбается. У нее очень сильная улыбка, именно так я оцениваю - сильная.

- И куда мы пойдем? - спрашиваю я. Ангел на мгновение задумывается, потом предлагает отправиться куда-нибудь на окраину.

- Я знаю куда, - приходит мне в голову идея, - в Кунцевщину, там есть одно замечательное место, те, кто там часто бывает, называют его Севером.

- Знаю, - кивает Ангел, - хорошее место для нас с тобой. Поехали? -  она машет проезжающему мимо такси, и оно послушно тормозит.

       Мы садимся в машину, называем адрес: улица Кунцевщина. И всю дорогу молчим. Девушка утыкается носом в боковое стекло, а я тем временем пытаюсь понять, что за видение посетило меня в момент удара. Я отчетливо все помню, и колбу из тьмы - не нахожу другого сравнения - и костер, и Ангела с рунами. Я на сто процентов уверен в реальности того, что видел, и в то же время знаю, что такого не могло произойти, это физически невозможно. Спросить у спутницы я, само собой, не решаюсь. И все же... Я на пределе любопытства, происходящее будоражит и возбуждает меня, я испытываю страх и восторг одновременно.

       Выгрузившись на Кунцевщине, мы идем пешком по маршруту 41-го автобуса к большому холму в поле.

       В нем на самом деле есть нечто. Холм порос лесом, и жители близлежащих кварталов любят ходить сюда на пикники. Я тоже несколько раз бывал здесь, мне это место показали друзья. Они относились к Северу с особым трепетом, и говорили мне, что оно особенное, даже специально подчеркивали это. Север всегда вызывал во мне трепет и ощущение чего-то очень живого. Вот и сейчас, едва мы приближаемся к нему, я начинаю чувствовать волнение. Рассказываю все это спутнице, и она с пониманием кивает: - Ну, конечно, здесь Место Силы.

- Как в книгах Кастанеды? - спрашиваю я. Ангел кивает: - Нечто вроде того. Ты читал Кастанеду? Всего?

- Всего, - я смущенно улыбаюсь, - только так и не понял, то ли это фантастика, то ли еще бог знает что. А ты как думаешь?

- Самая что ни на есть реальность. Реальней не бывает, - девушка произносит это таким тоном, что я не могу ей возразить, и у меня пропадает всякое желание об этом говорить. На языке вертится пара вопросов, но я никак не решаюсь спросить. Мне не дает покоя костер во тьме, и я не знаю, что пугает меня больше, что его не было, или, что он был.

       Север невелик по площади, когда смотришь на него со стороны, но внутри обнаруживается масса укромных местечек. Мы как-то пришли сюда ночью, до самого утра разговаривали, пили пиво и ели жаренное мясо, и я все это время был уверен, что мы одни на весь Север. А утром, одновременно с нами, из соседнего распадка вышла компания людей. Холм весь изрезан такими распадками, нас от той компании отделяли сорок или пятьдесят метров, но мы их не слышали.

       Я рассказываю Ангелу эту историю, и девушка спокойно кивает: - Да, вполне в духе Севера.

       В одном из таких распадок мы и останавливаемся. Я расстилаю куртку, но Ангел отмахивается и садится прямо на траву, так, что колени чуть не упираются ей в подбородок. Девушка жестом приглашает меня присесть рядом: - Кажется неудобно, на самом деле моментом привыкнешь, - говорит она, и я решаю ее послушаться. В самом деле, через несколько минут я забываю о неудобствах.

- Чем ты занимаешься? - спрашивает Ангел, я начинаю рассказывать о нашей фирме, но девушка прерывает меня: - Я не спросила, как ты зарабатываешь на еду. Я спросила, чем ты занимаешься? - и тут я со стыдом понимаю, что ответить мне нечего. Собственно, кроме работы, я ем, пью, выпиваю и занимаюсь сексом. Иногда читаю. Перечисляю свои занятия, и сам усмехаюсь. Ну, люблю в лес сходить, когда получается взять у друга фотоаппарат, поохотиться за облаками, - при этом я вспоминаю о цели сегодняшнего выхода в город, но отмахиваюсь. Почему-то сейчас для меня быть рядом с Ангелом кажется более важным.

- Вот единственное твое занятие, - говорит Ангел, - ведь все остальное, это ублажение тела. Твоя охота за облаками - единственное, что дает тебе энергию, все остальное ее забирает, - девушка разводит руками: мол, кто виноват?

       Я как-то никогда не смотрел на свою жизнь с такой стороны. Мне приходится признать, что она права.

- А чем занимаешься ты? - спрашиваю, в свою очередь, я. Ангел как-то странно смотрит на меня, потом говорит: - Много чем. И почти все дает мне Силу.

- А рунами? - решаюсь я на пробный камень. Ангел заливается смехом, но не в насмешку, в ее смехе я слышу скорее удовлетворение, словно она ждала этого вопроса.

- Это ты почему интересуешься? - отвечает она вопросом на вопрос, успокоившись. Меня прорывает, и я рассказываю о том, что увидел, когда мы столкнулись. Девушка внимательно и серьезно меня выслушивает, несколько мгновений внимательно смотрит на меня, потом произносит: - Забавненько. Я считала, что ты только руну увидел... - девушка задумывается. Я притихаю. Не знаю, что такое присутствует в ее голосе, но у меня от ее слов по спине пробегают мурашки, а еще я чувствую, как из глубины души поднимается необъяснимый иррациональный страх. Мне кажется, что поднятая нами тема угрожает моему душевному покою. А ведь еще вчера меня от этого покоя с души воротило, ехидно напоминает кто-то внутри меня. Тем не менее, я жду, что скажет Ангел дальше. Как будто один я боюсь, но есть и другой, которого тянет в то пугающее, что кроется в нашем разговоре.

       Ангел внимательно смотрит на меня, или, как мне кажется, куда-то за меня и сквозь меня. Я слышу легкий звон в ушах на грани слышимости, и звон нарастает, это не звук даже, а какие-то вибрации в моей голове. Мне кажется, что со мной сейчас нечто произойдет, у меня начинают шевелиться волосы на голове, и вдруг все проходит, как будто и не было ничего.

       Ангел понимающе кивает, словно она что-то во мне увидела, и ей стало понятно то, что было непонятным до того. Я вопросительно приподнимаю брови. Ангел серьезно и даже озабочено просит: - Расскажи еще раз о том, что видел, в мельчайших подробностях. Это очень важно, - после этих слов меня вдруг начинает бить крупная дрожь. Не обращая на нее никакого внимания, Ангел ждет. Я повторяю свой рассказ, стараясь не пропустить ни одной детали, и когда дохожу до рун, девушка внезапно перебивает: - Какая руна лежала передо мной? -  я хотел было сказать, что не помню, как вдруг отчетливо вспоминаю, что, кроме одной, все глиняные таблички были перевернуты, и только одна лежала узором вверх.

- Такая, - я выдираю клок травы, прихлопываю освобожденную, но рыхлую землю, ладонью, и веточкой рисую увиденную руну. Ангел наклоняется, чтобы лучше рассмотреть, при этом почти заваливается набок. Моя рука машинально дергается, чтобы поддержать, но девушка сохраняет равновесие под каким-то неестественным углом и рассматривает руну. Я во все глаза смотрю на нее.

- Очень интересно, - бормочет она, и без видимых усилий возвращается в прежнее положение. Потом начинает приподниматься, а я в этот момент спрашиваю о том, что все это время не дает мне покоя: - То, что я видел, оно было? - и тут же выпаливаю: - Научи меня всему этому, я ведь теперь не успокоюсь.

       Ангел падает обратно в траву, с силой прикладываясь "пятой точкой". С интересом посмотрев на меня, она качает головой. Вновь задумывается на какое-то время, при этом вид у нее такой, словно она к чему-то внимательно прислушивается. Наконец девушка принимает решение.

- Прими вызов первой руны. Это руна УР, в футарке она стоит на втором месте, но и там имеет первый номер, - говорит мне она, - руна УР принадлежит первозданному хаосу, это ничто, в котором заложена возможность всего. Потенция всего сущего, скрытые намерения всех вещей, намерение самого намерения. Я достаточно понятно излагаю? - Ангел улыбается, - Я использую синтаксис Кастанеды, точнее, его учителя дона Хуана Матуса. Раз ты читал книги Кастанеды, - и не дожидаясь моего ответа, она продолжает:

- Это необузданная энергия, но это энергия земли, а потому ее мощь не только разрушающая, но и созидающая. Руна УР наполняет силой и жизненной энергией, излечивает болезни, способствует физическому здоровью.

- А что значит принять вызов руны? - спрашиваю я, несколько обескураженный напором, с каким Ангел вываливает на меня массу новой информации, - и что такое футарк?

- Хороший вопрос, - кивает Ангел, - каждая руна имеет свой вызов, нечто, что следует сделать с собой и со своей жизнью, чтобы соответствовать энергии руны. А футарк, это футкартский порядок рун. Кольцо, в котором руны расположены от руны ФЕ до руны УР. Это называется уставом. Название устава идет от названия рун. Но ФЕ имеет последний, двадцать четвертый, номер. В реальности начинается всякий устав с руны УР. Когда руны так и располагают, устав зовется Утхартским. Просто по названиям первых трех рун.

       Я внимательно слушаю девушку, старясь не оценивать ее слова, а только воспринимать. Подумаю я о них потом. В голосе Ангела присутствуют какие-то особые нотки, они заставляют меня воспринимать то, что она говорит, более отчетливо и более осознанно.

- Так вот вызов первой руны, руны УР, - продолжает Ангел: - Имей мужество отказаться от всего, в чем больше не нуждаешься, - сказав это, девушка легко поднимается и уходит. Я даже не пытаюсь идти за ней. Что-то внутри меня самого говорит мне, что Ангел этого не хочет. Я остаюсь сидеть на траве, без единой мысли в голове. Со мной происходит что-то странное - я уверен сейчас, что уже слышал все, что говорила мне только что девушка, слышал давно, когда-то, когда произошло нечто, чего я не помню. И во мне вдруг возникает жгучее желание вспомнить... как и почему умерла Ника. Что-то связанное с Никой никак не проявится в моей памяти. Из моих глаз текут слезы, я не могу их остановить, и страх во мне смешивается с отчаянным желанием вспомнить.

       Кое-как приведя в порядок свои потерявшие контроль чувства, я поднимаюсь на ноги и не спеша бреду к жилым кварталам.

       Усталым шагом, точно постарев на несколько лет, я поднимаюсь по лестнице, открываю дверь квартиры и буквально заставляю себя войти в нее. Сейчас она кажется мне полной одиночества и боли, которые я старался не замечать долгие месяцы, не признаваться в них самому себе.

       Ночь за окном обычно действует на меня успокаивающе, но сегодня мне не может помочь ни что. И просидев у окна часа три, не меньше, я так и не обретаю покоя.

     

       Ника рвется наружу сквозь запреты моего испуганного сознания, и, потратив почти целую ночь на борьбу, я сдаюсь, отпускаю себя и я вхожу в полусонное состояние. Внешний мир отступает на второй план, я погружаюсь в воспоминания - все глубже и глубже. В историю нашей любви, которую, скорее, следует назвать историей расставания. Не в привычном понимании этого слова.

       С самого первого дня я постепенно терял Нику. Никто не мог объяснить того, что с ней происходило, кроме нее самой, но сама она ничего не рассказывала. Она уходила, порой на несколько часов, во что-то, чему не было названия в известной мне картине мира. Сама Ника называла это Снами. Все, что я мог понять, так это то, что для нее там был другой мир, и когда я пытался добиться от Ники вразумительных объяснений, моя девушка только печально, и немного виновато, улыбалась. Каким бы врачам не показывала ее тетка, все только разводили руками, и заявляли, что с точки зрения медицины она здорова.

       Практически, Ника большую часть времени жила в своих снах, а когда возвращалась, смотрела на окружающий мир так, словно ей тут было скучно и неинтересно, словно она приходит к нам только потому, что не может оставаться ТАМ все время. Причем, с каждым днем она оставалась в Снах все дольше. И думая об этом, я чувствую, как что-то пытается прорваться сквозь завесу памяти.

       Забравшись в постель, я смотрю в белый, как в больничной палате, потолок, час за часом вспоминая о том времени. Я помню каждую минуту, проведенную нами вместе, сейчас я перебираю их, эти минуты, как четки, впитываю их запах, переживаю заново. Мне вдруг вспоминается практика из прочитанных раньше книг Кастанеды, и, сев в кровати и прислонившись спиной к стене, я начинаю двигать головой от плеча к плечу, при одном движении вдыхая, при другом - выдыхая. Медленно и плавно. Воспоминания становятся ярче. Какой-то частью своего сознания, живущей обособленно, я понимаю, что, наконец-то, решился от них отказаться, а до того холил и лелеял в своей душе, и не столько сами воспоминания, сколько свою жалость к себе. Я жалел себя, несчастного, прикрываясь жалостью к Нике, и было во всем этом еще что-то, о чем я не мог думать. Что-то, касающееся именно меня.

       Я вспоминаю долго и кропотливо, а когда дохожу до нашей поездки в Питер, натыкаюсь на стену. Если до того все воспоминания были четкими и конкретными, то о самой поездке я ничего не могу вспомнить, кроме того, факта, что она имела место быть.

       Я удивлен и напуган, но как не бьюсь, вспомнить ничего не получается. Только чувствую, что произошло нечто важное, и важное до сей поры, и это что-то меня пугает чуть не до смерти.

       А последующие события снова ясно и четко вспоминаются. Правда, вспоминать особо нечего. Ника уехала из Питера домой без меня, используя в качестве предлога - почему-то теперь я уверен, что то был только предлог - болезнь тетки. Уехала на время, я хорошо помню, она так и сказала: - Поверь, мы расстаемся лишь на время, - а через неделю пришла телеграмма о ее смерти.

       Глубоко вздохнув, я опрокидываюсь в постель, устав от попыток вспомнить. Все, что происходило в Питере, а если быть точным, недалеко от него, на озере Вуокса, осталось за мутным стеклом, за которым я ничего не могу рассмотреть. Только знаю, что мы прожили на Малых Скалах несколько дней вместе с моими друзьями - я специально привез туда Нику, чтобы отвлечь от ее Снов.

       Использованная мной практика помогла: я отпускаю все, что вспомнил, только покоя в душе не наступает. Потому, что остается таинственная Вуокса, кусок моей жизни, которого я не могу вспомнить, это тревожит меня, но еще больше тревожит и пугает меня то, что осталось в этом невспоминаемом отрывке. Там есть что-то, что крайне важно, но даже при попытке думать об этом я испытываю сильнейший иррациональный страх.

       Решив дать себе передышку, я заставляю себя ни о чем не думать, и тут же проваливаюсь в нормальный здоровый сон без сновидений.

      

       В течении нескольких последующих дней я немного успокаиваюсь, занятый работой, мысли о Нике отходят на второй план, и постепенно я забываю и об Ангеле. Жизнь течет в привычном своем русле, и все становится на свои места.

       В один из таких ничем не примечательных дней я возвращаюсь с работы пешком. Мне нужно зайти в пару книжных магазинов, чтобы найти маленькую, но необходимую мне книжку "Строительные материалы и смеси". Или какую-нибудь подобную ей. Она попадается сразу, в первом же магазине, и кинув ее в целлофановый пакет, я решаю побродить по отделам, просто полюбоваться. К книгам я с детства отношусь с трепетом, со школы читаю запоем, так уж меня воспитали в семье, и раз оказавшись в книжном магазине, не могу уйти просто так. Ноги сами приводят меня к отделу философии и религии, и первое, что я вижу, это книгу, название которой заставляет меня вздрогнуть. Я чуть не подпрыгиваю на месте, правая нога непроизвольно дергается, и я не знаю, что напугало меня больше, сама книга, или моя реакция на нее. Я снимаю ее с полки и в задумчивости верчу в руках. "Магия рун", К. Медоуз. Мне вспоминается встреча с Ангелом и наш поход на Север. Я помню, что мы не договаривались о связи, не обменивались номерами телефонов или адресами, я, собственно, об Ангеле ничего не знаю, кроме ее имени, но абсолютно уверен в том, что мы обязательно встретимся. Мне становится неуютно, тем не менее, эта загадочная девушка притягивает меня к себе. После минутного раздумья, я опускаю книгу в пакет и иду к кассе. У меня такое чувство, что я приходил сюда именно за этой книгой, и больше в магазине мне делать нечего.

       На улице я останавливаюсь покурить, и тут же кто-то хлопает меня сзади по плечу. Я оборачиваюсь и расплываюсь в улыбке: - Лорка!

- Привет-привет, - улыбается в ответ девушка. Мы не виделись с прошлого лета, в течение которого облазили с ней и нашими общими приятелями все окрестные леса. Ее серые глаза напоминают мне, почему-то, чистые родники, и, сколько помню, достаточно заглянуть в них, чтобы обрести покой. Я очень рад встрече, и тут же приглашаю Лорку в гости. Девушка морщит носик, от чего становится только милее, и непритворно вздыхает: - Сегодня никак. Может, завтра?

- Что же у тебя за дело такое, что его нельзя отменить, а? - я игриво улыбаюсь, наши отношения с ней были далеко не безгрешными, при этом совершенно не мешали каждому жить своей собственной жизнью. Но Лорка с сожалением качает головой: - Нет, э т о г о  я отменить не могу, я и так долго настрой ловила... - она внимательно смотрит на меня: - А пойдем со мной? А потом можно и к тебе. Если ты не занят.

- Не помню, - смеюсь я, - может, и был занят, только теперь уже нет.

- Так в чем дело, идем? До сумерек надо успеть.

- До сумерек? - удивляюсь я, - Это что, так далеко?

- За городом, - Лорка испытывающе смотрит на меня: - Я иду в лес.

- Одна? - удивляюсь я, - Нет, так не пойдет, я с тобой.

- Вот и отлично, - она снимает с плеч небольшой рюкзачок: - Давай пакет.

       Мы засовываем пакет с моими книгами в рюкзак, и я одеваю его. Потом мы переходим улицу, поворачиваем на соседнюю и останавливаемся на остановке. Автобус приходит на удивление быстро, почти что сразу, и, устроившись на свободных сидениях в самом хвосте, мы с нежностью улыбаемся друг другу. Мы оба очень рады встрече, и только сейчас, в эту минуту, я наконец чувствую весну и приближающееся лето. Мне становится тепло и хорошо на душе.

- А что нам надо в этом лесу? - спрашиваю я.

- Я буду собирать рунные камни, - отвечает Лорка, и  меня точно током бьет. Я опять чувствую непреодолимое желание тела подпрыгнуть, мне становится настолько страшно, что меня пугает сама сила моего страха. Что-то внутри опять пытается выбраться наружу, но никак не может. Я тру ладонями виски, и, немного взяв себя в руки, спрашиваю: - Как это, рунные камни?

- Ну... - Лорка мнется, и тогда я снимаю рюкзак, вынимаю пакет и предъявляю только что купленную книгу. Не по строительству, разумеется. Лицо моей спутницы озаряется радостной улыбкой: - Так мы с тобой не случайно встретились. Здорово, а?

- Здорово, - соглашаюсь я, - так что это за рунные камни?

- В лесу расскажу, - обещает Лорка, - будет, о чем поговорить, о постороннем-то нежелательно.

- Ладно, - смиренно киваю я.

       На опушке леса мы останавливаемся, чтобы молча поздороваться с лесом. Это не связано с поиском рунных камней, мы придумали ритуал сами во время прошлогодних походов. При входе в лес нужно остановиться, успокоить мысли, по возможности вообще от них избавиться, глубоко вдохнуть и выдохнуть не менее трех раз, прочувствовать его, наполниться его звуками и запахами, и в глубине притихшего сознания мягко произнести:" Здравствуй, лес, прими нас, как друзей, пришедших к тебе с миром." Мы давно заметили, что когда делаешь это с кем-то, получается лучше, ощущаешь единство не только с лесом и миром вокруг, но и друг с другом.

       Проделав Приветствие, мы углубляемся в лес, и нам вправду кажется, что он принимает нас, говорит с нами, дарит нам покой и силы. Суета нашей обыденной жизни остается за незримой чертой, обозначенной нами на опушке, в душе поселяются мир и покой, и каждый вдох приносит жизненную силу и очищает нас. Поначалу мы считали наш ритуал простым развлечением, игрой, но после того, как у Лоркиной соседки, все лето ездившей с нами, прошла астма, мы стали воспринимать Приветствие как настоящую магию, как что-то необъяснимое, но вполне реальное, действующее, настоящее. Мы говорили между собой, собираясь в поход, что идем в свой мир отдохнуть от мира людей. Мы чувствовали себя иными, и точно знали, что так оно и есть. Сейчас это чувство пришло снова, вернулось вместе с нашим волшебством, о котором мы никогда не говорим в городе. Мы идем по лесной тропе, смиренные и пустые. Лорка впереди, она показывает дорогу, потому, что сегодня у нас конкретная цель. Девушка ведет меня на какую-то лесную дорогу, где мало кто бывает, но не все заросло травой.

- Рун - двадцать пять, - заговаривает Лорка безо всяких предисловий, - двадцать четыре рунических символа плюс пустая руна, руна судьбы. Прежде, чем изготовлять руны, нужно собрать двадцать пять рунных камней. Не обязательно за один раз, сколько соберется, столько соберется. Помнишь, тем летом ты нашел камень и не хотел расставаться с ним? Ты сказал, что как только поднял его, почувствовал сердцем, что он - твой.

- Помню, - киваю я, - он точно сам попросился. Я его осенью в лесу закопал, у меня было ощущение, что его в город везти не надо, ему там плохо будет.

- Вот так и рунные камни собирать надо, - говорит Лорка, - а если какой поднял, но понял, что он не твой, нужно положить его на то же место, где взял. Ничего сложного, думаю, для тебя.

- Понятно, - киваю, - а что с ними потом делать?

- Когда все соберутся, нарисовать на них руны, покрыть лаком, да положить в какую коробочку, - Лорка улыбается: - и делать все это, сознавая, для чего делаешь.

- А для чего? - спрашиваю я.

- Камни собирают силу, они помогут установить магическую связь с теми рунами, которые ты изготовишь. Кстати, ты прочтешь обо всем этом в книжке, которую купил.

       Надо же, думаю без особого удивления, купил книгу про руны, и тут же встретил Лорку, идущую за рунными камнями. И Ангел со своим вызовом...

- Слушай, - спрашиваю я Лорку, - а про вызов руны ты знаешь?

- Конечно, - отвечает девушка, - да все есть в твоей книге, ты хорошую книгу выбрал. Там немного не так, как принято. Цвет, например, не красный, а синий, небесный. И порядок... прочтешь, в общем, - Лорка указывает вперёд, - мы пришли. Давай не болтать.

       Мы расходимся в стороны и, выйдя на дорогу, неспешно идем, пристально вглядываясь в землю. Я скольжу взглядом по камешкам под ногами, стараясь о них не думать. Лорка сказала мне, каких размеров примерно они должны быть, таких тут море, все они ничем друг от друга не отличаются... Я нагибаюсь и поднимаю камешек прежде, чем успеваю о нем подумать. Гладенький, приятный наощупь, он так ласково ложиться в мою ладонь, что мне хочется улыбнуться. не удержавшись, я делюсь чувством с Лоркой. Она расплывается в широкой улыбке: - вот видишь, ты сам знаешь, как их собирать, - я киваю в ответ, засовываю камешек в карман, и теперь гляжу под ноги совсем по-другому, как бы это сказать, не глазами. а сердцем. Во мне рождается тихая радостная нежность, она поднимается от ног к голове, захлестывает меня и выплескивается из макушки. "Ух, ты!" - восхищенно проносится в моей голове, и я бреду дальше, перебегая взглядом с одного камешка на другой, и ловлю себя на том, что вижу их по отдельности. Их очень много, но я вижу их все по одному.

       Собрав таким образом восемь камней, я, совершенно внезапно, теряю интерес к своему занятию, ощутив какую-то усталость, даже легкое отвращение к их сбору.  В удивлении остановившись, я говорю Лорке о своих ощущениях.

- Значит, на сегодня хватит, - заявляет девушка, - я уже давно закончила, просто тебе не хотела мешать.

       Мы сходимся посреди дороги, и Лорка разжимает кулачок. На ладони лежат шесть камешков. Лорка смотрит на них с любовью, и я ловлю себя на том, что и самому мне  безумно хочется посмотреть на свои. Я вынимаю их из кармана, и тоже чувствую нежность.

- Пойдем, - тихо говорит Лорка, - мы все сделали, что сегодня нам отведено, - она поднимает на меня влажный взгляд: - Теперь можно и к тебе, - я улыбаюсь в ответ, и аккуратно, как живых, возвращаю камни в карман.

       На опушке мы прощаемся с лесом, благодарим его за все то, что он нам дал. Лорка несколько минут стоит лицом к лесу. Ее взгляд обращен куда-то далеко-далеко. Может быть, внутрь себя, думаю я.

       К конечной остановке автобуса мы идем в молчании, меня так и подмывает спросить, о чем она думала и что видела, но стесняюсь. Мне почему-то кажется, что это глубоко интимно.

       В автобусе Лорка продолжает молчать, и тогда я вынимаю книгу о рунах, и углубляюсь в чтение так, что не замечаю, как мы приехали. До самого дома я пытаюсь осознать вызов первой руны. Что значит, отказаться от всего, в чем больше не нуждаешься? Нуждаешься в том, что тебе крайне необходимо, без чего нельзя обойтись. То есть, первым делом, мне надо разделить все, что у меня есть, все, с чем я связан, на две части. На то, без чего я не могу обойтись, и все остальное.

       В квартире Лорка прямо в коридоре целует меня, и все мысли вылетают их моей головы. Мы спешно перебазируемся в спальню, и на какое-то время я снова чувствую себя в лесу с нашей прошлогодней компанией.

        Я расспрашиваю о ней Лорку спустя часа полтора или два, когда мы лежим голова к голове, как на лесной поляне. Странно, думаю я при этом, мы так легко расстались прошлой осенью, и так радостно встретились сегодня, и я совсем не скучал о ней зиму, хотя иногда вспоминал.

- Знаешь, - говорит Лорка, - а я ничего ни о ком не знаю. Никого не видела за зиму, правда, - в ее голосе звучит удивление, - и не стремилась ни к кому, ни по ком не скучала, - она поворачивает ко мне лицо, - даже по тебе. Словно зима прошла в спячке.

- Я только что думал о том же, - признаюсь я, - странно, правда?

- Как будто прошлое лето предназначалось только для нас с тобой.

- Тогда почему мы и  друг к другу не стремились? - спрашиваю я. Лорка, пытаясь пожать плечами, делает какое-то змеиное движение: - А, может, мы знали, что встретимся? Когда будет нужно.

       Какое-то время мы молчим. На белом потолке дрожит солнечный зайчик, потом исчезает. Слышно, как хлопает автомобильная дверца во дворе. Звуки города доносятся издали, и мне хорошо оттого, что они далеко.

- Что ты ждешь от изучения рун? - спрашиваю я. Лорка на секунду задумывается, потом хмыкает. Я, немного довернув голову, кошусь на нее: - Ты чего?

- А я не знаю, зачем мне это. Более того, я такого вопроса себе вообще не задавала. Как-то само все срослось. Закономерно и настолько естественно, что никаких вопросов не возникло. А ты, Кайл?

- Да вот та же фигня, - я смеюсь.

- А как ты к ним пришел, к рунам? - Лорка приподнимается на локте, и я поворачиваюсь к ней: - Да незаметно, пришел за другой книгой, по работе чисто, и увидел "Магию рун". Ну и купил. Просто как раз вчера кое-что... - и я рассказываю о знакомстве с Ангелом. Лорка внимательно слушает, а когда я умолкаю, качает головой: - Ты глянь, как все к одному. А мне на той неделе сон приснился, что я и еще несколько человек в лесу. И я знаю во сне, что нас пятеро, три девушки, парень, и женщина, которая нас привела. Не знаю, почему вдруг о нем вспомнила.

- Так может, ты нас видела? - вырывается у меня, мы с Лоркой смотрим друг на друга, и у обоих по спине бегут мурашки.

- Мне сейчас показалось, что так оно и есть, - почему-то шепчет Лорка, я киваю в знак того, что чувствую то же самое.

- Тогда кто две девушки, которые были с нами во сне, и кто та женщина, которая нас привела? - в задумчивости говорит Лорка, точно сама себе.

       У меня появляется безумная идея.

- А опиши женщину, - прошу я. Лорка как-то странно смотрит на меня: - Я тормоз, - затем выскакивает из постели, бросается к письменному столу, отыскивает бумагу и ручку, и быстрыми уверенными движениями набрасывает портреты и возвращается ко мне с тремя листками.

- Вот, - говорит она, - это девушки.

       Мне их лица ни о чем не говорят, зато поражает техника рисунка.

- Ты что, художница? - спрашиваю я, Лорка кивает, и подает третий портрет: - А это та женщина... собственно, она тоже девушка, не знаю, почему сначала она показалась мне намного старше, - и, увидев изумление на моем лице, оживляется: - Ты ее знаешь? - я киваю в ответ: - Это и есть Ангел. Точно она, как с натуры рисована.

       Мы не мигая смотрим друг другу в глаза. Потом Лорка говорит: - Тогда надо запомнить и другие два лица, если это реальное, то и те, видимо, тоже, - я согласно киваю, и мы возвращаемся к созерцанию портретов.

- Она красивая, - Лорка указывает на портрет Ангела, - и какие глаза, необычный разрез такой. Они черные, правда?

- Чернее не бывает, - говорю я, и это не метафора, это точное описание.

- Познакомь нас, - просит Лорка, и я пожимаю плечами: - Ни адреса, ни телефона. Но я почему-то уверен, что мы встретимся. Да и сон твой это подтверждает, - меня снова пронизывает волна страха, но вот об этом я Лорке не говорю.

       Девушка кладет портреты на пол возле кровати и в задумчивости глядит в потолок.

- А ты, - спрашиваю я ее, - как ты пришла к рунам?

- Они мне приснились, - мгновенно отвечает Лорка, - ну, я много всякого до этого о рунах слышала, фэнтези кучу перечитала. А когда приснились, я вплотную ими заинтересовалась. Не помню уже, как и что, но то с кем-то поговорила, то кто-то книжку подкинул, в общем, однажды вдруг поняла, что хочу себе смастерить руны. Прежде следует собрать рунные камни, вот я за ними и пошла, - девушка смеется, - за камнями шла, а тебя нашла. Во как.

- Говорят, Одину они тоже приснились, - улыбаюсь я. Лорка хмыкает: - Круто ты меня поставил, - мы тихо смеемся. После недолгого молчания я предлагаю поесть, Лорка соглашается, притягивает меня к себе и целует в шею.

- А потом и поесть можно, - шепчет она, и тепло ее дыхания передается моему телу.

       После ужина Лорка заявляет, что ей надо идти домой, я пытаюсь ее отговорить, не гостья непреклонна. Делать нечего, мы в молчании одеваемся, я провожаю ее до остановки. Прежде, чем приходит троллейбус, мы успеваем обменяться номерами телефонов и поцеловаться.

- Я позвоню тебе, - обещает Лорка, вспрыгивая на подножку, двери троллейбуса закрываются, и, оставшись один, я чувствую легкую грусть. Меня это удивляет, по Саньке, к примеру, я не начинаю скучать, когда мы расстаемся. Может, шепчет мое подсознание, я, наконец оттаял, и после того, как оплакал Нику, стал свободен?

       Я уже возле подъезда, когда мне звонит Санька. Поглядев в задумчивости на экран телефона, я качаю головой и не отвечаю. Мелодия играет долго, Санька, видимо, всерьез настроилась на встречу, а когда связь обрывается, звонит снова. Тогда я просто нажимаю красную кнопку.

       Дома я вынимаю из кармана куртки собранные в лесу камни. Сажусь за стол и, разложив их перед собой, попеременно держу в руках то один, то другой, поглаживая и пристально созерцая. От камней исходит внутреннее тепло, и я понимаю, что чувствую энергию, а когда вглядываюсь в камни, между нами как будто натягивается струна - упруго, так, что я ощущаю ее вибрацию. В душе устанавливается тишина, и такая же тишина наступает в голове. Мысли стихают, усмиряются эмоции, словно миллионнолетний покой камней действует на меня.

       Ложась спать, я складываю камни в коробочку из-под мобильного телефона, и засовываю ее под подушку.

       Ночью мне снится странный сон. Я вижу себя белым волком, бегущим по густому лесу, я слышу запахи и звуки, недоступные мне в бодрствовании, я ни за кем не гонюсь и ни от кого не бегу, я наслаждаюсь движением и свободой. Я сознаю себя тем, кто я есть, и волком одновременно, и мне так хорошо, как бывает, кода возвращаешься домой. Сон длится долго, несколько часов, и все это время только бег и радость, и много всего такого, чего мне не передать словами.

       Утром, едва открыв глаза, я вспоминаю сон, и во мне просыпается уверенность в том, что я уже видел его когда-то, он знаком мне до мелочей, как и сам лес, не похожий на лес нашего мира, но который я знаю весь, до последней травинки, так, как будто я в нем родился и вырос.

       Чувство это не покидает меня весь день. Я отправляюсь за город и несколько часов брожу по лесу, и все это время меня преследует мысль о том, что я пытаюсь найти что-то общее межу лесом из сна, и лесом из бодрствования. В конце концов я ловлю себя на том, что воспринимаю сон и бодрствование, как два равнозначных состояния реальности, и спрашиваю себя, а не схожу ли я потихоньку с ума? Вот только мысль эта меня почему-то совсем не пугает, я смотрю со стороны на себя и на то, что со мной происходит, и постепенно смиряюсь с пониманием процесса вспоминания. Что-то, спавшее во мне неопределенное время, просыпается, и мне остается только не мешать и ждать, пока все свершиться само.

       Вернувшись домой, я устраиваюсь на диване в гостиной и раскрываю "Магию рун". Первое, что я обнаруживаю, так это то, что система Медоуза отличается от общепринятой. И во тут-то мне становится по-настоящему интересно. Заявления типа "не так, как у всех" имеют надо мной волшебную власть.  Книга подкупает меня с первых строк, и вся моя подозрительность улетучивается, я жадно впитываю информацию, делая в уме закладки, чтобы посмотреть при случае общепринятую систему, от которой отталкивается автор, которой он возражает.

       К полуночи книга прочитана, но поскольку это не сборник анекдотов или роман фэнтези, я приступаю к следующему этапу. Я рассматриваю каждую руну по отдельности, стремясь продумать и прочувствовать, осознать ее в глубоком значении, о котором невозможно говорить словами и которое не поддается описанию в известных нам понятиях и терминах. Это оказывается достаточно утомительным занятием, отнимающим массу сил, словно энергия истекает из моего тела, чтобы дотянуться до скрытого в глубинах смысла. Я пытаюсь представить себе Одина, висящего вверх ногами на дереве, при этом мне почему-то вспоминается карта Таро "Повешенный", но такое буквальное отношение к истории рун меня отталкивает. Тогда, отбросив все, что я успел подумать до этого, я беру ручку и лист бумаги, и рисую первую руну размером с ладонь. Потом, перебравшись в кресло, я долго рассматриваю рисунок, стараясь ни о чем не думать. Поначалу мысли штурмуют мой мозг с такой силой, что я едва вижу листок бумаги в своих руках, но постепенно они успокаиваются, проходят сквозь меня и уходят, оставив меня в покое. Руна УР вырисовывается перед моими глазами, постепенно заполняет все пространство вне меня и внутри меня, вытесняет все остальное, и я перестаю слышать звуки окружающего мира. В ушах стоит тонкий, за гранью восприятия, звон, больше похожий на жужжание насекомого, руна вдруг вырастает размером с мое тело, она висит прямо передо мной в двух-трех шагах, и светится глубочайшим небесным, на грани голубого и синего, цветом. Руна состоит из синего пламени, и я впитываю это пламя, пью его, как холодную воду из родника на привале в долгом тяжелом путешествии - жадно, с наслаждением и благодарностью. Я чувствую в том пламени невероятную мощь, способную стереть все, что ей встретится, но мощь эта созидательна, в ней таятся намерения всех вещей. Потом я перестаю как-либо воспринимать то, что вижу, просто созерцаю, и все. И спустя какое-то неизвестное время обнаруживаю себя просыпающимся в кресле. С первыми проблесками разума во мне просыпается память о вчерашнем видении руны, и я понимаю, что она теперь живет во мне, я не просто чувствую ее, я ее знаю.

                          

                                                                                     2

       Ветер крепчает, и, помимо воли, мое лицо кривит усмешка. Вот оно, столь любимое мной буйство стихии. Приближается гроза, и когда все нормальные люди стараются укрыться в домах, я покидаю город и спешу добраться до Севера. Мне немного страшно, но при этом непреодолимо тянет всем существом почувствовать мощь, таящуюся в буре. Сегодня я достаточно дерзок, чтобы вознамериться урвать часть Силы у разбушевавшейся природы. И я не одинок в своем сумасшествии.

       На конечной остановке сорокового автобуса меня ожидает Лорка. Она улыбается мне, приветственно вскидывает руки вверх, на ее лице читается то же отчаянное веселье, какое царит в моей душе. Интересно, думаю я, а ей тоже страшно? Это не страх перед бурей в том смысле, как боятся ее другие люди, наш страх иррационален, это страх перед неведомым, преклонение перед невиданными силами, к которым мы дерзаем прикоснуться, и страх перед собственной же дерзостью.

- Привет, - девушка коротко целует меня в губы. Я заглядываю в ее глаза. Всегда прохладные и спокойные, сейчас они полны огня. Я улыбаюсь ей в ответ: - Готова? - Лорка кивает, и мы направляемся прочь от спасительного частокола каменных домов.

       Ту тысячу с небольшим шагов, что отделяют нас от Севера, мы проходим в молчании, занятые противоборством с ветром, который решил проверить нашу решимость. Буря усиливается на глазах, в небе растет напряжение, и мы знаем, что с секунды на секунду разразится жуткий ливень. Меня вдруг снова касается ставшее привычным чувство знаковости момента. И знакомости. Знакомы мне не события, а чувства, которые я сейчас испытываю. Я переживал раньше такой вот восторг дерзости, не помню, когда и при каких обстоятельствах, но точно знаю, что переживал. На мгновение мне кажется, что я вот-вот вспомню, но ветер и Лорка отвлекают меня.

- Гляди-и, - на вдохе произносит девушка и указывает рукой на небо впереди нас. Я поднимаю голову, и на миг замираю. Всего в нескольких десятках метрах от нас выросла серая непроницаемая пелена, и она движется прямо на нас.

- Ну, держись, - успеваю сказать я, хватая Лорку за руку, и стена дождя бьет нас наотмашь, так, что дыхание останавливается, мы хватаем воздух ртами, как рыбы, и вместе с ливнем на нас обрушивается волна энергии, походит сквозь нас, точно рентгеновское излучение, и остается в нас. В ушах свистит, гудит, шелестит и грохочет одновременно. Толстая длинная молния пересекает творящийся вокруг нас хаос, и почти мгновенно по барабанным перепонкам бьет ударная волна. Мы глохнем и слепнем, мы задыхаемся, но из глубин естества поднимается нечто, тянущееся навстречу разверзшимся небесам, и это нечто вдруг делает нас равными буре вокруг.

       Мы не замечаем, как оказываемся возле Севера, мы рвемся к нему  сквозь упругую материю с непонятной нам самим одержимостью, а когда скатываемся в распадок, натиск шторма мгновенно слабеет. Мы падаем в мокрую траву у большого клена, подпирая его спинами, и обнаруживаем, что можем не только дышать, но и говорить. Мокрые, ошалевшие, счастливые, мы смеемся, глядя в лица друг другу, мы не чувствуем себя уставшими, напротив, мы полны энергии, и эта энергия особая, нам не нужно об этом говорить, мы и так знаем, что почувствовали Силу, и теперь она переполняет нас до краев.

       Помогая друг другу, мы поднимаемся, и в этот момент прямо над нами взрывается небо, мы инстинктивно приседаем, зажмуриваемся и хватаемся за руки. С минуту или две у нас звенит в ушах, мы ничего не слышим и не видим, а когда все же приходим в себя, обнаруживаем, что привычный мир исчез.

       Вокруг нет ни одного дерева или куста, пустое голое пространство от горизонта до горизонта цвета морской волны под темно-зеленым небом. Это как-то совсем не похоже на Север, так что никаких сомнений в том, что мы куда-то переместились, у нас не остается. Сидя на корточках, мы поворачиваемся друг к другу. Лицо Лорки неуловимо изменилось, я приписываю это необычному освещению, она стала вроде как старше и несколько грубее, и в глазах у девушки мерцают изумрудные искорки. Лорка тоже меня внимательно рассматривает, наверное, и я изменился.

       Девушка шевелит губами, пытаясь что-то сказать, только я не слышу ни звука. Попытавшись сам произнести слово. я понимаю, что здесь это просто невозможно. Пошевелившись, я чувствую себя так, словно нахожусь в разряженной воде. Но, поскольку я дышу, нас все-так окружает воздух, пусть очень густой, но все же воздух. Почему же тогда мы не можем говорить?

       Я вдруг слышу голос Лорки у себя в голове: - Где это мы? - у нее странные интонации, я воспринимаю ее в стерео варианте: чистым смыслом того, что она говорит, и, отдельно, сопутствующие мысли чувства, то есть как она говорит. Это не интонации в привычном понимании, а именно чувства, наложенные на мысль.

- Ты меня слышишь? - следом за мыслью приходит страх. Вот оно как, думаю я, мысли и чувства передаются с разной скоростью.

- Слышу, - отвечаю я, прислушиваясь к самому себе. Когда говоришь сам, никаких необычных эффектов не наблюдается. Само собой, кроме отсутствия звука. Логично, если я сейчас на передаче, а собеседник на приеме. Повернувшись к Лорке, я пытаюсь ободряюще ей улыбнуться.

- Блин, - спустя доли секунды приходит удивление, - да тут мертвая тишина.

       Мы все еще держимся за руки, и я высвобождаю свою руку из ладони Лорки, и спрашиваю, как она слышит меня сейчас. Девушка выдерживает паузу, потом кивает: - Понимаю. Чувства передаются только при физическом контакте, - теперь и я понимаю. Теперь я воспринимаю только смысл слов. Это не похоже на механический голос робота, это вообще ни на что не похоже. Просто я  з н а ю, что говорит мне Лорка, а она знает, что говорю ей я.

- С одним разобрались, - я облегченно вздыхаю, - я боялся, что расцепив руки, мы друг друга вообще слышать перестанем.

- Ага, - подхватывает Лорка, - осталось совсем ничего: выяснить, где мы находимся, и как нам вернуться обратно, и возможно ли это в принципе, - губы девушки растягиваются в улыбке, и я жалею, что не касался ее, когда она говорила. Представляю, сколько  было сарказма! Оказывается, наш привычный способ общения очень даже не плох. А ведь когда-то я мечтал о телепатии, точно. Мне становится смешно. Видимо, это отразилось на лице, потому, что Лорка внимательно смотрит на меня несколько мгновений, потом спрашивает: - Тебе совсем не страшно?

      Я прислушиваюсь к себе и мотаю головой: - Как ни странно, совсем нет. Мне очень интересно, и я предлагаю погулять и осмотреть окрестности.

- Что-то их и так видно на час пути вокруг, - говорит Лорка, и вдруг ее испуг доходит до меня даже без касания.

- Что случилось? - спрашиваю я. Лорка смотрит себе под ноги: - Попробуй пойти. Я не могу... вроде.

       Я пытаюсь сделать шаг, но у меня ничего не выходит. Мое тело, получив сигнал, не может среагировать, как будто не знает, как это делать. Я хочу шевельнуть ногой, но не могу. И вдруг я перемещаюсь на расстояние шага, как раз туда, куда собирался. "Ух, ты!" - вспыхивает у меня в голове. Лорка смотрит на меня, открыв рот.

- Намерение, - говорю я. - здесь нужны не физические усилия, а намерение. Просто вознамерься переместиться, и все, - я подношу руку к лицу, чтобы потереть подбородок, и Лорка тычет в меня пальцем: - А сейчас ты шевелишься...

- Как и ты, - улыбаюсь я, и девушка рассматривает свою руку.

- И как это понять? - говорит она в задумчивости. Но мне уже все понятно, в принципе. Двигать конечностями я могу, но для передвижения в пространстве этого просто не требуется, достаточно мысленного усилия. Сосредоточившись, я все же делаю два шага ногами, и прямо чувствую, как теряю силы. В сравнении с предыдущим методом передвижения.

       Повернувшись к Лорке, я рассказываю ей о своих выводах. Внимательно выслушав меня, девушка повторяет мой опыт. Потом с улыбкой кивает: - Ты прав. Давай тренироваться.

      Увлеченные своим занятием, мы напрочь забываем о том, что нам нужно вернуться, в данный момент нам все равно. Новые возможности захватывают нас, и мы принимаемся экспериментировать, переносимся с места на место, делая это все быстрее, пока, наконец, не добиваемся способности преодолевать выбранное расстояние мгновенно. Тогда мне в голову приходит новая идея. Я призываю намерение, и тут же взмываю на несколько метров над поверхностью планеты, или чего там еще, на чем мы находимся. Прямо подо мной, задрав голову, стоит восторженная Лорка. Торжествуя, я оглядываю обозримое пространство, и замираю, потрясенный до глубины души. Лорка поднимается ко мне, поворачивается в ту сторону, куда направлен мой взгляд, и повисает рядом с широко распахнутыми, в изумлении, глазами.

       От горизонта к нам движется группа всадников. И это все, чем мы можем сравнить их с привычными понятиями нашего человеческого мира.

       Существа, похожие на крылатых змеев древних индейских культур, несут на себе некие пародия на человеческую форму. Они еще далеко, но и отсюда вид их вызывает отвращение и ужас. Они чем-то напоминают одновременно насекомое, сравнимое с изуродованным муравьем, и человека. Большая безволосая голова с глазами на отростках, похожих на маленьких змей и человекообразные гротескные конечности, насекомовидное тело, все вызывает волну тошноты. Даже чудовища, на которых едут всадники, не так отвратительны, как их хозяева. Меня удивляет такая реакция на внешний вид существ, это после человеческих-то фильмов ужасов, режиссеры которых десятилетиями соревнуются в том, кто создаст чудовищ поотвратительнее. И сразу же нахожу объяснение: от них не пахнет даже, от них просто воняет такой абсолютной чуждостью, что сознание отказывается воспринимать их как живых. Содрогнувшись, я вдруг понимаю наше слово "нежить". Я их слышу энергетически и на мысленном уровне, и наизнанку выворачиваются мое энергетическое тело и мое сознание.

       Лорка, конечно же, чувствует то же самое. Ее бьет мелкая дрожь, взгляд девушки прикован к приближающимся монстрам, и меня охватывает ощущение неотвратимости беды. И вот в этот самый критический момент неведомая сила встряхивает нас, хватает за воротники и выбрасывает из этой реальности в какую-то серую пелену. Мы летим кувырком, при этом Лорка - мгновенно заслужив мое безграничное уважение - успевает схватить меня за руку. К стыду моему, у меня даже мысли такой не появилось. Мы падаем, бесконечно долго падаем в непроницаемую глубину мглы, я пытаюсь повернуть голову, чтобы взглянуть на Лорку, но обнаруживаю, что не в состоянии шевельнуться, точно меня парализовало. Однако сознание работает, и я успеваю подумать, что чем бы не была выдернувшая нас сила, я ей глубоко признателен за избавление от нежити - не могу думать по-другому о хозяевах того мира, куда мы так необдуманно вторглись. И принялись играться, как малые дети, решив, почему-то, что мы в нем одни. Извечная человеческая самоуверенность.

       Падение, между тем, продолжается, и спустя какое-то время мне начинает казаться, что мы уже не падаем, а висим в серой пустоте, что мы свалились на дно вселенной, и будем так висеть вечность. Я чувствую руку Лорки в своей, но по-прежнему не могу повернуться к ней. Я пытаюсь позвать ее мысленно, но из этой затеи ничего не выходит. Мне становится по-настоящему страшно, страх нарастает, поднимается из глубин моего существа, все выше и выше, пока не заполняет меня всего, и все продолжает прибывать. Он накачивает меня, как воздух воздушный шарик, до тех пор, пока я почти перестаю осознавать себя. Напряжение достигает своего предела, и, за мгновение до взрыва я жалею, что втравил во все это девушку. Моя голова разлетается на тысячи тысяч мелких осколков, я слышу звон в ушах, сквозь который постепенно начинают проникать какие-то звуки.

       Через некоторое время я понимаю, что лежу лицом в траве, что моя рука крепко сжимает руку Лорки, а звуки, которые я слышу, это шум автомобилей на дороге неподалеку от Севера.

       С трудом приподняв голову, я поворачиваюсь к Лорке. Она лежит на спине и разглядывает легкие облачка в бездонно синем небе. Словно и не было никакой бури. И я знаю про небо и облака, хотя и не видел их еще. " Лора," - зову я мысленно, и далеким эхом до меня доносится: " Лучше говори, Кайл, так тяжело слышать и отвечать...". Девушка поворачивает голову : - Привет. Как думаешь, это в реальности было, или пригрезилось?

- Пригрезилось? - я отпускаю ее руку и сажусь в траве, - но мы все же слышали сейчас друг друга.

- Да, - соглашается Лорка, - но это все качество ума. Нас молния шарахнула, после такого с человеком может произойти все, что угодно.

- Вы хоть сообразите, что говорите о совместном опыте, - раздается за нами насмешливый девичий голос, который я сразу узнаю.

 - Ангел! - восклицаю я, резко оборачиваясь и собираясь вскочить на ноги, но девушка меня останавливает: - Стоп, мой хороший, не так резво, если не хочешь в обморок грохнуться, - она веселится от души, и ей, похоже, ничуть за нас не страшно. Значит, делаю я вывод, если и было что опасное, то оно позади.

       Она права. Мы оба с Лоркой чувствуем сильнейшую слабость. Не отрывая пятых точек от земли, мы разворачиваемся к Ангелу, перебирая ногами. Девушка сидит на пеньке, заложив ногу за ногу, и насмешливо смотрит на нас двумя черными звездами. Или черными дырами. Я чувствую, как мой взгляд тонет во взгляде Ангела, поглощается ею без остатка. Мне от этого становится нехорошо, я пытаюсь отвести глаза, но Ангел спокойно произносит: - СМОТРИ, - и что-то такое есть в ее голосе, что я подчиняюсь помимо своей воли. Через пару минут я перестаю испытывать дискомфорт, а еще минуту спустя расслабляюсь, и чувствую, как по лучу нашего взгляда в меня течет энергия. Она наполняет меня до краев, и я свободно перевожу взгляд на Лорку. А та - на меня. Тут я понимаю, что с Лоркой сейчас происходило то же, что со мной, Ангел как-то смогла зацепить мои и Лоркины глаза одновременно.

       Мы поднимаемся, полные сил и энергии.

- Спасибо, - говорю я Ангелу, и Лорка кивает в знак того, что присоединяется. Ангел усмехается и встает с пенька.

- И кто? - спрашивает она, - Кто из вас это придумал?

- Я, - мне кажется в этот миг, что я вернулся в школу, только что разбил в классе стекло, и теперь стою, понурив голову, перед строгим директором. Прямо уверен, что родителей вызовут.

- Завтра в школу с родителями, - эта ходовая, в общем-то, шутка, сейчас производит странный эффект: я подпрыгиваю, удивляя этим и без того удивленную Лорку. Ангел заливается хохотом, потом, насмеявшись вдоволь, качает головой:   

- Вот не думала, что ты такой прыткий. Да тебя нельзя оставить без присмотра ни на неделю.

- Нельзя, - с готовностью киваю я, - и не оставляй. И Лорку тоже.

       Девушки встречаются взглядами, и долго смотрят в глаза друг другу, так долго, что я чувствую укол ревности. Непонятно только, кого к кому я ревную.

       Когда, наконец, Ангел поворачивается ко мне, ее лицо очень серьезно.

- Вас обоих, конечно, мучает вопрос, что с вами произошло, - говорит она, продолжая глядеть на меня.

       Я киваю и машинально придвигаюсь к Лорке. Странно, но я совсем не испытываю волнения и страха перед неведомым, как будто этот страх остался там, откуда мы только что вернулись.

- Поедемте ко мне, - Ангел отворачивается, - У меня дом в Ратомке, там и поговорим. Есть о чем.

- Ну, хоть вкратце пока, - просит Лорка, - по пути.

- Ладно, - соглашается Ангел, - идёмте. Как вы насчет пройтись до Ратомки пешком?

       Мы с Лоркой переглядываемся и дружно киваем.

- Вы умудрились попасть, как я понимаю, в один из нижних миров, - поясняет Ангел. Она идет впереди, за ней Лорка, за Лоркой следую я. Ангел говорит негромко, но каким-то особым голосом, так, что нам хорошо слышно каждое ее слово, отпечатывающееся в нашем сознании.

- Я сейчас не буду про этот мир рассказывать, пока о другом. Вы пришли в Место Силы во время бури, и у вас хватило личных сил на то, чтобы взять приличную долю Силы у стихии, при этом не умереть, и совершить путешествие за пределы вашего мира. Теперь я точно знаю, что наша с тобой, Кайл, встреча не случайна, и придется мне вас, коль и подружка твоя тут оказалась замешана, кое-чему научить, - Ангел бросает через плечо короткий взгляд на нас, - Только не воспринимайте меня, как учителя, вы, как и другие Древние, идете по пути своего пробуждения сами, я только подскажу пару вещей, раз уж наши пути пересеклись, а потом пойду своей дорогой. Так что изначально рассчитывайте только на себя, и друг на друга, если хотите, - она вдруг останавливается и поворачивается к нам, при этом мы чуть не налетаем на нее, и я хватаюсь за талию Лорки, чувствительно тыкаясь носом в ее затылок.

 - Вы даже не подозреваете, как вам повезло, - заявляет Ангел, но вопреки смыслу слов в ее голосе звучит некоторая тревога, - не в том, что вы меня встретили, хотя это, конечно, удача, а в том, что вас двое. Чаще идти приходится в одиночку. Но у всякого везения - когда вам что-то далось без затраченного труда - есть обратная сторона. Сила не занимается благотворительностью, если вы получили от нее подарок, ей от вас что-то нужно. Так что не расслабляйтесь, Путь Воина это постоянная битва, - сказав это, она отворачивается и продолжает путь. Мы в молчании топаем следом, каждый по-своему осмысливая ее слова.

       Молчим мы долго. Успеваем дойти до моста на кольцевой, миновать пост ГАИ, пройти мимо автозаправочной станции и дойти до поворота на Ратомку. Указатель на повороте сообщает нам, что до цели - три километра пути. О Ратомке я знаю, там конно-спортивная школа, где проводятся международные соревнования. Проводились, по крайней мере, после развала Союза я что-то о таких не слышал. Вот и узнаю, мелькает в голове.

       Едва мы поворачиваем, Лорка просит ее подождать и исчезает в кустах. Ангел косится на меня: - А ты чего? Сама знаю, после таких дел хочется, - но я отмахиваюсь. Меня подмывает поговорить, но я натыкаюсь на такой взгляд Ангела, что сразу немею.

       Тогда, чтобы отвлечься, я принимаюсь разглядывать фигурку девушки, и прихожу к двум интересным выводам. Во-первых, ножки у нее, аж дух захватывает, а во-вторых, я умудрялся до сих пор этого не замечать. И это тот, про которого говорят, что он ни одной юбки не пропустит! Я опять же приписываю это тому странному влиянию, которое имеет Ангел на меня, да, как теперь выясняется, не только на меня. Ангел бросает на меня ехидный взгляд, и мне становится неловко за свои мысли. А что, если она их слышит, как слышали мы друг друга с Лоркой?

       Я вдруг вспоминаю наше с Лоркой недавнее путешествие, и у меня снова чешется язык. Ангел качает головой: - Что тебе неймется?

- Кого мы видели, скажи, - я, наверное, похож сейчас на ребенка, выпрашивающего конфетку перед обедом, - пока мы придем в эту твою Ратомку...

- Ну, не в мою, а в вашу теперь, - спокойно поправляет меня Ангел, - вам пока моего дома покидать не следует, если, конечно, жить хотите. А видел ты, скорее всего игв, возможно, верхом на рарругах, зрелище, конечно, мерзкое. Так ведь? - Ангел опять качает головой: - Здесь нам лучше не обсуждать это, дома хоть защита есть, - она произносит все это будничным тоном, но меня от ее слов бросает в холодный пот. Ангел, словно не замечая(в то, что она моего состояния не видит, я уже не верю), продолжает: - Сама поражаюсь, как вы умудрились в шрастры угодить, причем совершенно случайно. Чувствую, вы еще те уникумы. Но теперь игвы вас и здесь достанут, раз видели, пусть даже издалека. Так что, в первую очередь, следует позаботится о вашей безопасности, а потом уже думать об остальном, - Ангел не обращает внимания на мое состояние. Меня всего трясет, как при лихорадке, каждое ее слово заставляет вздрагивать и чуть ли не подпрыгивать, мои руки и ноги непроизвольно дергаются в такт голосу Ангела. Она умолкает, и я, дрожащий, как трава на ветру, поворачиваю голову, и вижу Лорку. Девушка успела услышать последнюю часть монолога Ангела, и ее тоже потряхивает. Мы не можем понять, что же с нами происходит, это не страх, а если и страх, то совсем незнакомый. Больше похоже на смесь животного ужаса с нечеловечески-непреодолимым любопытством.

       Посмотрев друг другу в глаза, мы, как ни странно, успокаиваемся. Ангел со спокойным любопытством за нами наблюдает. Когда мы возвращаемся в нормальное состояние, она кивает: - Если очухались, то пора идти.

- Что с нами происходит? - спрашиваю я, но Ангел притоптывает ногой: - Идете, или я вас тут оставлю.

       Почему-то последнее предложение наводит на нас ужас, и мы торопливо догоняем Ангела, которая, увещевая нас, отворачивается и идет в сторону Ратомки.

      Сразу за небольшим леском расположена деревня Тарасово, потом дорога выходит в поле, и очень скоро мы видим первые строения конезавода. Мы с Лоркой идем рядом, машинально стараясь держаться ближе друг к другу, опасливо поглядывая по сторонам, как будто игвы могут появиться здесь в любое мгновение. Ангел шествует впереди, кажется, совсем нами не интересуясь, но я почему-то уверен, что она знает каждый наш жест, каждое наше чувство и, быть может, каждую нашу мысль. И вдруг я вмиг успокаиваюсь, точно меня отпускает кто-то невидимый, кто держал до сих пор. Я бросаю взгляд на Лорку, и вижу, что она тоже в порядке. Мне приходит в голову мысль, что коль Ангел взялась нас опекать, то и случиться с нами сейчас ничего не может. Кто она такая, спрашиваю я себя, но это вопрос чисто риторический. Мы все узнаем рано или поздно.

       Дом, принадлежащий Ангелу, стоит на отшибе, окруженный начинающимся тут лесом. Он тянется вплоть до Минского моря, где я никогда в жизни не был, и теперь надеюсь побывать. Судя по словам девушки, нам придется какое-то время провести в ее доме, и мне эта идея нравится. В голове даже не появляются мысли о работе, как будто она осталась в другой жизни.

       Дом самый обыкновенный, каких много в любой деревне, не сказать, чтобы ветхий, но довольно-таки старый. Довольно вместительный, судя по всему, комнаты три и кухня, теплая веранда, над крепкой на вид крышей две аккуратные, недавно переложенные печные трубы. Я все это схватываю моментом, все-таки мастером в строительной фирме работаю, и начинал с простого каменщика.

       Пятиугольная беседка во дворе поставлена совсем недавно, не раньше прошлого лета. Лорка останавливается, и кивком головы указывает на два больших тополя за беседкой: - А сюда гамак можно повесить.

- Гамак? - удивляюсь я. Лорка кивает: - У меня дома есть.

       Ангел широко распахивает дверь веранды: - Прошу! А гамак у меня у самой есть, - она насмешливо смотрит на нас: - В город вам пока нельзя.

- Слышал уже, - бурчу я, проходя мимо нее, - лучше что поконкретнее расскажи.

- Расскажу, не сомневайся, - обещает Ангел. Лорка молча входит в дом следом за мной.

       Прямо из веранды мы попадаем в кухню, оттуда в гостиную. Из гостиной две двери ведут в спальни. Вернее, как выясняется, в спальню и рабочий кабинет. С евроотделкой внутри, с книжными полками из железного дерева и антикварным письменным столом.

- Обалдеть, - ахает Лорка.

- Согласен, - тупо прибавляю я. Потрясает нас не дороговизна обстановки, а ее контраст с убранством остальных помещений дома. Во всем остальном это обычный деревенский дом последнего десятилетия двадцатого века, с послевоенной мебелью, паласами на полу, с ковриками с оленями и старыми фото на стенах. 

- Впечатляет? - спрашивает Ангел за спиной. Мы молча киваем.

- Вопросы потом. Сейчас приготовим поесть, и тогда поговорим. И начнем с тех прекрасных мест, которые вы недавно посетили, - мы резко оборачиваемся, и Ангел одаривает нас обворожительной улыбкой. Лорка толкает меня в бок: - Она над нами издевается.

- Ты только сейчас это заметила? - усмехаюсь я, - по-моему, издеваться - ее нормальное состояние.

- Точно, - радостно соглашается Ангел, - и хныкать тут бесполезно. За мной, на кухню, - и первой покидает кабинет. "Хныкать, - ворчу я мысленно, - да кто тут хнычет-то..."

       Усадив нас чистить картошку, морковку, лук и прочее-прочее, Ангел наполняет водой электрочайник и говорит: - Вот теперь можете спрашивать, что хотите, - она ставит чайник на "блин", щелкает по кнопке и садится на табурет. Табуретки, кстати, здесь удобные, я таких и не видел, с вогнутым сиденьем, а ножки резные и украшены очень мелким узором. Ангел выдает нам специальные ножи для чистки овощей, у меня дома есть такой, очень удобно и экономно. Мы ставим перед собой по дуршлагу вместо мусорного ведра, и я удивляюсь, как я не додумался до раньше. Потом выкидываешь очистки, бросаешь на их место почищенные овощи, суешь под струю воды и моешь сразу и их, и дуршлаг.

- Что вам, чай или кофе? - Ангел наблюдает за нашей работой, сидя за столом и подперев голову руками. Мы переглядываемся с Лоркой.

- Я хочу кофе, - говорит девушка, и я киваю: - А я его всегда хочу, меня можно даже не спрашивать.

       Пока закипает чайник, Ангел о чем-то размышляет. А я чувствую себя буридановым ослом, потому, что не знаю, с какого вопроса мне начать. Лорка бросает на меня короткий взгляд, потом, не дождавшись никакой реакции, начинает с самого общего.

- Что с нами было? Мы правда где-то путешествовали в телах, или нам просто привиделось все, - Лорка чешет нос тыльной стороной ладони, - типа совместный глюк на фоне телепатии?

- Человек объяснил бы это именно так, - Ангел ухмыляется, - но я скажу, что вы совершили реальное путешествие.

- То есть, когда мы были ТАМ, наши тела валялись на траве под дождем? - уточняет Лорка. Я только слушаю, переводя взгляд с одной девушки на другую. Ангел кивает: - Валялись. Вы были во вторых телах, и в них, ТАМ, как ты, Лора, говоришь, могли реально жить и умереть. Если бы вы умерли там, то умерли бы и здесь. Так что все реально настолько, насколько что-то может быть реальным для вас в этой вселенной. Вы смогли войти в состояние Сновидения, вы сновидели вместе, вы смогли покинуть мир, который сновидели. Это очень много для тех, кого никто никогда этому не учил, для тех, кто не практиковал специальных практик... ну, прямо взрослые Дети Индиго, - Ангел улыбается, и я никак не могу определить, шутит ли она, или говорит абсолютно серьезно, - и самое важное во всем происшедшем, это то, что вы восприняли свой опыт спокойно, как необычный, но вполне возможный. Большинство на вашем месте подвинулись бы умом.

- Ну, - решаюсь я, - мне кажется, что большинство на нашем месте и не могло оказаться, я имею ввиду, что попасть в другой мир может тот, кто готов к этому, даже если не отдает себе в этом отчета. Я правильно мыслю?

- На удивление, - соглашается Ангел, - меня не удивляет, что вы много знаете, сейчас кругом издают книги о магии и о Пути Знания. В вас реально столько энергии, которую вы не собирали специально, судя по вашему образу жизни, что я вынуждена вами заняться, иначе вас сожрут с потрохами.

       При ее последних словах мы с Лоркой снова подскакиваем. Ангел хохочет.

- Что за реакция, блин? - спрашиваю я с досадой. Ангел перестает смеяться: - Моя?

- Да нет, я о нашей реакции, - мы оба смотрим на Ангела с ожиданием. Девушка чуть склоняет голову на бок и спокойно, но очень серьезно говорит: - Вы подсознательно знаете, о чем я говорю, и это пугает ваш ум.

       У меня в душе шевелится нечто, похожее на чувство вины, и я понимаю, что это моя личная реакция, что Лорка не чувствует того же. И оно мне знакомо, я уже испытывал его не раз, без видимых причин, ни с того ни с сего. Как будто есть что-то, чего я не помню, что-то, произошедшее в моей жизни раньше. Я тяжело вздыхаю, и сосредотачиваюсь на чистке картофеля, решив последовать принципу Скарлетт О"Хары. Короче, подумать об этом завтра. И делаю вид, что не замечаю изучающего взгляда Ангела. А она поднимается и готовит нам кофе, спросив, съедим мы по бутерброду, или не помрем до ужина. Мы заверяем, что не помрем. Не знаю, как у Лорки, а лично у меня аппетита нет совсем.

       Поставив вариться картофель, Ангел присаживается к нам, сложив руки на столе, как меня учили в советской школе. Мы вопросительно смотрим на нее.

- Ну, с тобой ясно, - говорит она Лорке и смотрит на меня: - Готов расстаться со своей работой?

- А это необходимо? - спрашиваю я, хотя мне, признаться, все едино. По работе скучать я не стану, это точно, вопрос только, на что я буду жить.

- Это не твоя забота на долгое время, - заявляет Ангел, - теперь вы будете жить здесь, и я не могу сказать, как долго. Если согласитесь.

- А если нет? - интересуется Лорка, - что тогда будет?

- Ничего хорошего, - отвечает Ангел, - но если вы откажетесь, это будет уже не моей заботой.

- И мы тебя тогда больше не увидим, - уточняю я утвердительным тоном. Ангел молча кивает. Лорка ставит чашку на стол и пожимает плечами: - К чему спрашивать-то? Сначала нарассказала нам страхов, а теперь кто же откажется? - Лорка лучезарно улыбается. Я только хмыкаю. Наверное, так будет лучше. Не смотря на иррациональный страх, периодически просыпающийся во мне, я испытываю странное успокоение в душе, словно внутренне смирившись с неизбежными переменами, как будто давно их желал, только боялся, и теперь пришел кто-то со стороны и убедил меня решиться. И за всеми этими чувствами прячется еле заметная грусть. Та самая, которая так часто приходит ко мне, и о происхождении которой я пока думать не готов. Ангел внимательно смотрит на меня, и у меня, не в первый уже раз, возникает ощущение, что она все обо мне знает.

- Чем мы будем заниматься? - спрашивает Лорка, и я тут же превращаюсь во слух. Ангел встает, забирает чашки из-под кофе и ставит их в раковину. Потом разворачивается к нам: - Всего не перечислишь. Сегодня, к примеру, мы попытаемся прогуляться в шрастры, только на этот раз под моим чутким руководством.

       Мы с Лоркой переглядываемся. Сейчас нам совсем не страшно, скорее, любопытно. Нас охватывает возбуждение, и мы готовы приступить к действиям сию минуту. Губы Ангела трогает легкая улыбка.

- Только такие, как вы, способны лезть во все это по доброй воле, - говорит она.

- А какие "такие" ? - спрашиваю я, - Мы чем-то отличаемся от остальных? - я смотрю на Ангела с надеждой и сам ловлю себя на этом. И не только я.

- Ах, как хочется узнать о собственной исключительности, - с насмешкой произносит она, и я вдруг, неожиданно для себя, пускаюсь в объяснения, очень похожие на оправдания: - Просто хочется понять, кто я такой, и почему всю жизнь меня воротит от того, что всем кажется правильным. Я всегда казался себе непохожим на большинство и сильно от этого страдал. Все, что для других нормально, для меня было чужим, я с трудом приспосабливался к обыденной жизни, и даже считал себя ненормальным, психически больным, мечтал стать, как все, но не мог. А тому, что во мне другое, применения не было. Я поэтому стал книги всякие читать запоем о магии во всех ее проявлениях, обо всем необычном, и еще полюбил фантастику.

       Выдав свой монолог, я испуганно замираю, ожидая реакции девушек.

       Лорка выглядит растерянной и печальной, с минуту в задумчивости молчит, потом тихо произносит: - А со мной все точно так же. Я и рисовать стала, потому, что ни в одну компанию влиться не могла, и мне просто надо было чем-нибудь заняться.

- И правильно сделала, - говорю я убежденно, - Я помню твои рисунки, они потрясающие. Там такие миры! Хотел бы я хоть в одном из них побывать, - Лорка благодарно мне улыбается, а Ангел несколько раз кивает головой: - Вот-вот, я об этом. Но пока отложим тему, самокопанием вам еще доведется назаниматься вдоволь. Пока я вам скажу одно - сейчас важно, что с вами произошло в Месте Силы, и, прежде всего, важно то, что оно смогло произойти. Понимаете меня? - мы дружно киваем. Ангел удовлетворенно хмыкает. В этот момент закипает картошка, Ангел снимает с кастрюли крышку, и уменьшает пламя горелки.

- Посолите, - говорит она, - мне выйти надо.

- Для мага мир повседневной жизни не является реальным или "вокруг нас", как мы привыкли верить.  Для мага реальность, или тот мир, который мы все знаем, является только описанием, - задумчиво произносит Лорка.

- Что? - я непонимающе смотрю на девушку. Та усмехается: - Это цитата из Кастанеды. Есть много разных описаний, их называют Синтаксисами, так вот мы с тобой, похоже, не могли ужиться в рамках того Сценария, который предложили нам в детстве. Нам в нем было тесно. Хотя к нему привыкаешь, мне немного страшно с ним расставаться, например, но и в нем остаться я уже не могу. После того, что мы с тобой пережили, я уже ТОЧНО ЗНАЮ, что другие Синтаксисы есть, и они так же реальны. И я хочу на волю, - Лорка вопросительно смотрит на меня. Я киваю: - Да, ты сумела выразить то, что я чувствую. Ангел научит нас жить в других Синтаксисах, это ты хочешь сказать?

- И это тоже, - Лорка  встает: - Она нас много чему научит, нам повезло, что мы ее встретили. Как ты с ней познакомился? Где тут у нее соль? - Лорка открывает дверцу навесного шкафчика, выставляет на стол несколько баночек.

- Она упала прямо мне в руки, - смеюсь я, и Лорка с серьезным видом уточняет: - С неба?

- Возможно, - подхватываю я, - но мне показалось, что она выпала с троллейбуса. А потом мы с ней столкнулись лоб в лоб. В буквальном смысле, чуть шишки не набили, - смех пропадает сам собой, - и тогда я и увидел ее с рунами, я тебе рассказывал.

- Оригинально, в духе магов, - говорит Лорка, зачерпывая ложкой соль, - Дон Хуан однажды поссать остановился, и нашел собаку-нагваля, так что все в порядке.

- Надо перечитать Кастанеду, - решаю я, - а то почти не помню ничего. А сейчас, мне думается, самое время для его Синтаксиса.

- Точно, - соглашается Лорка, высыпает соль в кастрюлю, кладет ложку рядом с газовой плитой и поворачивается ко мне: - Пойдем-ка покурим.

       Мы выходим и садимся на крыльцо.

- А здесь хорошо, - произносит Лорка, - с удовольствием здесь поживу.

- Мне надо с работы уволиться, - вспоминаю я, - и мне эта идея нравится. Что бы нас не ожидало впереди.

       Я вынимаю две сигареты из пачки, одну подаю Лорке, и мы закуриваем.

- А про игв не спросили, - говорит девушка, - Ангел, как я понимаю, много знает про тех монстров, от которых мы еле ноги унесли. А как она назвала тех чудищ, на которых игвы ехали?

- Рарруги. Я вспомнил, почему мне показались знакомыми их названия.

- Знакомыми? - Лорка с интересом заглядывает мне в глаза: - Расскажи.

- Это еще один Синтаксис, - мне доставляет удовольствие само слово, - есть такая книга, "Роза мира". Ее написал Даниил Андреев, сын русского писателя Леонида Андреева, и написал в сталинских лагерях. У него визионерские путешествия были, вот он и записал все, что узнал в них. Метагеография миров нашей планеты. Не читала?

- Не-а, - Лорка мотает головой, - у тебя есть?

- Есть. Как и Кастанеда весь.

- Ну, так тащи сюда, нам все пригодится, - Лорка запрокидывает голову и пускает серию колечек.

       Ангел выходит из-за угла и останавливается перед нами: - Травитесь?

- Травимся, - подтверждаю я, - а что, курить нам тоже нельзя?

- Да как хотите, - отвечает Ангел, - но энергии на этом вы теряете немало.

- Летуны пожирают, - говорит Лорка. Ангел улыбается: - Все знаем, но знание свое не используем.

- Мы безупречны в своем раздолбайстве, - заявляет Лорка, гася окурок о доску крыльца. Ангел тихо смеется: - Это точно. Как вас до сих пор Охотники не сожрали, диву даюсь.

       Мы вздрагиваем. Я подозреваю, что Ангел специально добавляет в голос особые нотки, чтобы нас периодически встряхивать. Где-то когда-то я читал, что есть голос, а есть Голос. Я собираюсь уже спросить о нем, но меня опережает Лорка с другим вопросом: - Кто такие Охотники? За кем они охотятся?

- За спящими Древними, - Ангел садится рядом с нами и, прищурившись, с наслаждением всматривается  в безоблачное небо над нами. Мы поворачиваем головы в ожидании продолжения. Покосившись на нас, Ангел прерывает свое занятие. У меня складывается впечатление, будто она буквально пьет синеву небес. А что, с нее станется. Ангел для нас полная загадка, и уже ради того, чтобы когда-нибудь ее разгадать, я готов учиться. А еще мне интересно, что ей самой от нас надо. В благотворительность магов я не верю, как и в то, что реально спустился ангел с неба, чтобы нас, таких эксклюзивных, на путь истинный наставить. Я подозреваю, что таких как мы в этом мире пруд пруди, просто нас Сила свела... или, вспоминаю я, как писал Кастанеда, наша личная сила привела нас к тому, кто нам нужен. Да и какая разница, как что называется, главное, чтобы она нам помогла. Потому, что с нами происходит нечто, для чего в общечеловеческом синтаксисе нет правил. А наобум...- я вспоминаю игв, и меня передергивает, - наобум мы уже попробовали.

       Я вдруг отчетливо, все существом своим, понимаю, что до похода на Север мы только играли в магию, и чуть за это не поплатились. А после встречи с игвами все стало серьезным, игрушки кончились, и началась наша жизнь. Которой до сих пор просто не было.

      Мы все трое садимся на пол и беремся за руки. Ангел объяснила нам, что это нужно для того, чтобы мы вспомнили друг о друге, когда войдем в состояние Сновидения, иначе пока у нас не получится. Повинуясь ее командам, мы останавливаем внутренний диалог - освобождаем сознание от мыслей, полностью отключаем мышление. Мне знакомо это состояние - я перестаю замечать мир вокруг, буквально забываю о нем, в ушах появляется лёгкий звон, в котором я растворяюсь. Исчезает абсолютно все, кроме картинки, на которой я сосредоточил внимание с самого начала. Теперь она увеличивается, приобретает объем, и я обнаруживаю себя стоящим на уже знакомой равнине, угрюмо-коричневой и безжизненной, простирающейся от горизонта до горизонта. Машинально делаю движение рукой, чтобы почувствовать густой воздух здешнего мира, и только сейчас, ощутив руки девушек в своих ладонях, я вспоминаю о них.

       Повернувшись, я рассматриваю Ангела. К моему удивлению, она ничуть не изменилась и выглядит точно так, как в нашем мире. Ангел одаривает меня улыбкой: - Это комплимент такой? - я вспоминаю о том, что здесь мы слышим мысли друг друга. Со стороны Лорки приходит спокойное любопытство, и я понимаю, что Ангел не испытывает никаких эмоций, я совсем не чувствую ее внутреннего состояния, будто его не существует как такового.

- Для чего мы здесь? - спрашиваю я, и Лорка присоединяется к моему вопросу, не произнеся ни одного мысленного слова. Ангел высвобождает свою руку из моей, внимательно оглядывается по сторонам, и, отодвинувшись на небольшое расстояние, поворачивается к нам.

- Только затем, - отвечает она, - чтобы вы пришли сюда самостоятельно, точнее, целенаправленно, тогда вы сможете повторить подобное действие когда угодно и... - Ангел улыбается нам, - куда угодно. Так вы можете переместиться в любое место, знакомое вам. Странно, конечно, что первый ваш мир оказался шрастром, но причиной тому, я так понимаю, гроза. Да и не важно теперь. В прошлый раз вы пошли в Место Силы безо всякой задачи, но с намерением того, чтобы с вами обязательно что-либо случилось. Вас и зашвырнуло сюда. Теперь, чтобы вернуться, вам нужно визуализировать поляну перед нашим домом, или любое помещение дома. Вы окажетесь в том месте, которое нарисуете. В прошлый раз вы рванули отсюда, ничего не представив, вот и попали в никуда. Пришлось мне вас выдернуть из междумирья, иначе вы там и остались бы. Насовсем, но до тех пор, пока не растворились бы ваши дубли.

- А когда растворились бы? - спрашиваю я. Ангел делает неопределенный жест рукой: - Потом растворились бы ваши сознания, и вас просто не стало бы. А тела, что лежали на траве, умерли бы. Дальше никто не знает, - она замирает, прислушиваясь, потом приближается к нам: - Ну, что, обратно?

- А может, подвигаемся немного, - предлагает Лорка, и ко мне по ее руке бежит смущение: - Полетать хочется.

- Вот дети на мою голову, - Ангелу становится смешно, я чувствую это, даже не держа ее за руку. Для нее мы точно глупые дети, которым все бы играться.

- Игвы вас уже наверняка услышали, - говорит Ангел, - и на этот раз они могут явиться не на рарругах, - Ангел подплывает к нам вплотную: - Давайте-ка домой. Этот мир быстро высасывает энергию, не хотите же вы тут остаться?, - я тут же протягиваю руку Ангелу, но та отрицательно качает головой: - Я вас, что, на прогулку привела? Вы должны вернуться сами. Так что за мной, - и Ангел исчезает прежде, чем мы успеваем ей что-нибудь возразить.

- Зараза, - говорит Лорка, но злости я не чувствую, скорее, веселое удивление. Я крепче сжимаю ее руку: - Поехали, а то и правда, припрутся эти монстры.

       На этот раз мы проделываем все увереннее и спокойней. У меня остается больше внимания на себя, и я замечаю, что когда я начинаю входить в созданную мыслью картинку, во мне концентрируется энергия, собираясь в упругий шар, шар разрастается и мягко толкает вперед... или куда-то еще. Я на мгновение пропадаю сам для себя, а потом уже стою на лужайке рядом с Ангелом и Лоркой. Ангел улыбается:

- Молодцы. Разозлиться на меня успели?

- Не-а, - мотает головой Лорка. Это "не-а" и телячье болтание головой меня умиляет и смешит. Лорка, с того момента, как я с ней познакомился, всегда держалась такой серьезной девицей, но иногда она не может удержаться и превращается в маленькую девочку. Для компенсации, наверно.

- Сегодня мы не так обессилили, - замечает Лорка, и я киваю в подтверждение.

- Разумеется, - соглашается Ангел, - вы провели в Друккарге меньше времени, и все делали сознательно, потому и Силы потратили далеко не столько.

- В Друккарге? - переспрашиваю я.

- Это название вашего шрастра, я его по запаху узнала, - Ангел поочередно разворачивает нас к дому, и подталкивает в спину: - А теперь делать все, что я вам говорила. Не забыли?

       Мы послушно уходим в дом.

       Перед тем, как отправиться в шрастр, мы учились поглощать энергию свечи. Собственно, мы только попробовали, в идеале упражнение требовалось делать до тех пор, пока огонь свечи не исчезнет. Не погаснет, а именно исчезнет, втянутый энергетическим телом. Теперь нам предстояло продолжить. Ангел сказала, что пока мы не освоим поглощение огня,  ничем другим она заниматься не разрешит.

       Для практических занятий в доме Ангела отведена специальная комната в задней части, там, где раньше располагалась какая-то мастерская или склад. Достоинством помещения являлось то, что при достаточном объеме оно не имело окон. Ангел сказала нам, что это просто необходимое условие для такой комнаты, и она потратила немало времени и сил, чтобы привести ее в порядок. Теперь это вполне приличное местечко, похожее на миниатюрный спортзал, без мебели, ковров и чего бы то ни было. Только в углу лежат несколько циновок - Ангел использует их для некоторых физических упражнений. Еще до Друккарга я пересчитал циновки, их оказалось пять, и я с удивлением спросил, зачем ей столько. Лорка высказала предположение, что впрок, и Ангел со смехом подтвердила.

       Под потолком висит огромная круглая люстра из матового стекла, дающая много равномерного рассеянного света, который распределяется по комнате таким образом, что где бы не стать, ты не будешь отбрасывать тени. Кое для чего, по словам Ангела, это крайне важно. Мне мягкий, словно живой свет понравился сразу, Лорке, скорее всего, тоже, только спрашивать я не стал.

       В восточном углу имеется плетеная корзина, в которой хранится множество свечей различных форм и цветов. Мы выбираем простые белые, по одной на каждого, разбредаемся по комнате, выбирая подходящие места. Мое где-то у западной стены, я нашел его при первом опыте со свечой, причем довольно быстро. Лорка, например, отыскивала свое дольше. Зато сейчас она сразу же садится на него, а мне приходится покрутится, как собаке, пока я не шлепаюсь на пол, точно притянутый магнитом. На своем месте я могу сидеть в любой позе как угодно долго, и тело совершенно не устанет, место само подпитывает меня.

       Я зажигаю свечу, и, как и в первый раз, меня подмывает выключить свет. Так и не спросил тогда у Ангела, просто забыл, можно ли делать упражнение в темноте. Впрочем, приходит мне в голову, это может оказаться неудобным для Лорки.

       Приняв позу лотоса, я выкидываю мысли из головы и концентрируюсь на пламени.

       И сразу же чувствую, как энергия потекла в меня через глаза. Одновременно при этом я ощущаю тепло в центре живота, и, как учила Ангел, втягиваю животом энергию. Мне становится по-особому уютно, мир сжимается до размеров пламени, которое я созерцаю, и, позабыв обо всем на свете, пью и пью, долго, очень долго, целую вечность. Я кажусь себе звездой, в которой происходят термоядерные реакции, я весь соткан из света и огня, я сам становлюсь огнем, и дохожу до того момента, на котором мы прервались в прошлый раз. Я внезапно снова осознаю себя, но не ассоциирую ни с кем и ни с чем, просто продолжаю пить пламя. Оно замирает, точно нарисованное, и постепенно уменьшается. Меня начинает распирать изнутри, все больше и больше, ощущение становится неприятным, но я знаю, что должен перетерпеть, правда, пока только по словам Ангела, мы не дошли до этого в прошлый раз. Мне все труднее и труднее , я напоминаю себе воздушный шар, наполненный гелием, и мне кажется, что еще мгновение, и я взмою под потолок. И в миг, когда терпение мое совсем иссякает, в центре живота у меня что-то лопается, я расслабляюсь, и становлюсь никем и ничем. Пламя свечи уменьшается на глазах, а потом исчезает вовсе.

       Какое-то время я продолжаю сидеть, прислушиваясь к себе, и слышу лишь полную тишину. В голове по-прежнему ни одной мысли, время теряет свое значение, потому, что сейчас я сам - вечность. То, что я вижу в этот миг, невозможно описать никакими словами, оно вызывает во мне одновременно восторг и ужас, и я Знаю, каково оно, мироздание. Я Осознаю его, как самое себя, осознание длится один бесконечный миг, и внезапно я снова становлюсь собой.

       Глубоко вздохнув, я понимаю, что краткое мгновение осознания осталось со мной навсегда, а еще я понимаю, что никогда уже не буду прежним.

       Оставаясь в состоянии внутреннего молчания, я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на Лорку, и в восхищении замираю, увидев вместо нее яркий сияющий шар, к которому тянется тоненькая струйка иссякающего пламени. Когда оно иссякает, во мне раздается громкий неприятный щелчок, и мысли врываются в мое сознание, как солдатня в только что взятый город. Еще через мгновение я становлюсь прежним.

       Мы выходим на улицу в молчании. Нам не хочется разговаривать, мы стараемся сберечь тающие остатки глубокого восприятия, пережитого недавно.

       Ангел ждет нас в беседке. Она сидит к нам спиной и рассматривает теплые майские звезды, запрокинув голову и по-детски приоткрыв рот. Мы с Лоркой переглядываемся, моя спутница мягко улыбается, и я понимаю, что эта улыбка - об Ангеле.

       Вечер тихий и теплый, и мое внутреннее состояние ему под стать. Мы усаживаемся в беседке напротив Ангела, и та безо всяких предисловий говорит, не отрываясь от созерцания звезд: - Завтра покажу вам специальную гимнастику. Вы должны делать ее каждое утро, обязательно и естественно, как выпиваете чашку кофе, и очень быстро она станет частью вас.

       Мы ничего не говорим в ответ. Оторвавшись от звезд, Ангел подмигивает нам: - Вкусно? - и мы расплываемся в улыбках. Наша наставница смотрит на нас с нежностью и затаенной грустью, которой я не в силах понять. Но поскольку она не заговаривает о ней, мы ничего не спрашиваем, это ни к чему. В этот момент я понимаю, что Ангел сама скажет нам все, что сочтет нужным. Да и нет настроения говорить, так хорошо и спокойно на душе.

- Ложитесь спать, - Ангел отсылает нас жестом ладони, - завтра рано вставать, я хочу, чтобы вы встретили рассвет, приняв его подарки.

       Мы молча уходим. Нам постелено по отдельности, мы подчиняемся, и уже в постели, за мгновение до сна, я вспоминаю, что не покурил перед сном, как делал всегда. Это становится последней мыслью дня.

       Ночь проходит без сновидений, и едва Ангел входит в мою комнату, я тут же просыпаюсь. В доме темно, я наощупь нахожу одежду, без единой мысли выхожу на крыльцо, где Ангел и Лорка уже ждут меня.

       Несколько мгновений мы вдыхаем ту особенную тишину, какая бывает лишь перед рассветом и на закате, в самом преддверии сумерек, потом Ангел, не поворачивая головы, командует нам: - Раздевайтесь до нага.

       Мы беспрекословно подчиняемся, совершенно не думая друг о друге, и друг друга не разглядывая, мы знаем, чем сейчас займемся. Высокая трава на лужайке перед домом полна росы, мое тело чувствует исходящую от нее энергию, и уже предвкушает. В следующий момент мы срываемся с места, бегаем по траве и катаемся по ней, смеясь и визжа от восторга, ровно столько, сколько того хотят наши тела. Когда, наконец, мы останавливаемся, первые лучи солнца касаются крон деревьев возле дома. Несколько мгновений мы стоим лицом к востоку, потом, не сговариваясь, возвращаемся к крыльцу и одеваемся.

- Вас ждут свечи, - бросает нам Ангел, - потом я зайду к вам.

       Послушные, как дети, мы отправляемся в комнату для практик.

       Ангел приходит, едва окончено упражнение. Собственно, мы уже решили, что для нас это не упражнение даже, а энергетический завтрак. Удовлетворенно посмотрев на наши довольные физиономии, Ангел останавливается в самом центре зала и подзывает нас к себе.

- Серию магических пассов, которую я вам покажу, вы будете делать ежедневно поутру, - говорит она без лирических отступлений, - а по отдельности любой пасс можете проделать всегда, когда почувствуете в нем потребность.

       Мы внимательны и готовы, как новобранцы спецназа, и так же не представляем, во что ввязались, исполненные сказок и легенд. Прикоснувшись к Лоркиной руке, я мыслю ей: - Кастанеде понадобилось много лет, чтобы смириться с необходимостью ученичества и разбить привычную картину мира. Это мы такие талантливые, или мы такие идиоты? - Мы талантливые идиоты, - отзывается Лорка, и, не выдержав, хихикает. Ангел сурово сдвигает брови: - Ну-ка, расцепились и перестали болтать! Не на физкультуре в школе.

       Мы отступаем на два шага друг от друга, но Ангел заставляет нас разойтись подальше.

- Если не хотите носы друг другу поразбивать, - поясняет она вполне серьезно. Мы сбрасываем с себя игривость и сосредотачиваем внимание на наставнице. С минуту та молча смотрит на нас, давая нам возможность достичь требуемого состояния. Потом ставит ноги на ширине плеч и приседает в позу всадника: - И вот так вы начинаете всякий пасс. Теперь смотрите, потом слушаете, снова смотрите, и делаете со мной.

       Мы все - внимание. Поскольку теоретически мы неплохо подкованы, мы догадываемся, что нашей гимнастикой будет Тенсегрити, система магических движений для перераспределения энергии, доставшаяся в наследство от магов древней Мексики, тех самых, о пути воина которых мы читали в книгах Карлоса Кастанеды. И, честно говоря, нам приходится приложить усилия для того, чтобы не сорваться в чувство эйфории от такой удачи.

                                                                                     3

       Лорка лежит в гамаке с книжкой, и одновременно что-то грызет. Я улыбаюсь про себя, проходя мимо с ведром воды. Я наполняю полиэтиленовые бочки, привезенные утром из Минска, чтобы создать запас на те три дня, что будут вестись ремонтные работы. Кому-то еще в Ратомке прокладывают водопровод. Скоро здесь станет совсем как в городе, все застроится коттеджами, кругом ляжет асфальт, глядишь, и городской автобус когда-нибудь пустят.

       Погода стоит великолепная, только мне жарковато бегать с ведрами по открытой майскому солнцу лужайке. Ангел, привезя бочки, снова укатила в Минск, и когда явится неизвестно, видимо, не раньше, чем через неделю, судя по запасу продуктов и количеству денег, которые она оставила.

       Я тоже планирую сегодня поездку, решил все же купить фотоаппарат, до которого никак не могу дойти со своими магическими приключениями. То мне Ангел на руки падает, то Лорка встречается, то еще что-нибудь, вроде прогулки в другой мир. Забыл я о нем напрочь, честно говоря, и вспомнил только вчера, когда над Ратомкой кружили потрясающие кучевые облака. Ангел дала разрешение, даже как-то удивилась, что я спрашиваюсь, на что я напомнил ей о том, как она нас игвами стращала.

- А, игвы...- протянула она и махнула рукой, - да вы давно след их мира с себя смыли, практикуя. Там, конечно, после вас эхо осталось, но через него вам вреда не причинишь, особенно из шрастров. Едь спокойно.

       Вот так. А мы до сих пор с Лоркой боимся от дома с его магической защитой отойти. Я не удержался, и спросил у Ангела, не стыдно ли ей над нами, чайниками, потешаться, на что та, не секунды не колеблясь, ответила, что не стыдно. Вот и поговорили.

       Вылив очередное ведро, я решаю передохнуть, и окликаю Лорку: - Выдь к народу, посидим.

       Лорка спускается на грешную землю, топает босиком к крыльцу, на котором я сижу. На ней только короткий халатик, и я любуюсь стройными ножками девушки. Сев рядышком, она легонько шлепает меня по затылку: - Не раскатывай губу.

- Все равно ведь красиво, - пожимаю я плечами. Ангел категорически запретила нам заниматься сексом, и Лорка почему-то уверена, что меня это расстраивает. На самом деле я о нем просто не думаю. События последних двух недель захватили меня целиком, я чувствую, как стремительно меняюсь, меняется мое тело, мое энергетическое состояние и мое восприятие мира. С восприятием творится что-то удивительное: все, что говорит мне Ангел, отзывается в моем сознании внутренним эхом, как будто я вспоминаю известные мне, но давно забытые вещи. Я все время удивляюсь тому, как не осознал их раньше сам. И тому, как устроено мышление западного человека, если Кастанеду раскачивали столько лет.

       Ангел в последние дни выглядит озабоченной, и мне кажется, что она не очень довольна нашей жадностью к информации и готовностью к любым практикам.

- Легкость, с которой вы движетесь, вызывает у вас эйфорию, - упрекнула она нас вчера, и, пожалуй, была права. Только мы с Лоркой не можем понять, что такого опасного в том восторге, с каким мы набросились на учение. Я чувствую, как с каждым днем прибывает Сила, но и только. Мы практикуем исключительно четыре группы пассов для подготовки намерения, и больше нам никаких экспериментов не разрешено. На завтрак мы "съедаем" по свече, то же делаем вечером, и вовсю пытаемся осознаться во сне, правда пока безрезультатно. Мы сами выбрали для себя книги, прошедшие, впрочем, ангельскую цензуру, как выразилась Лорка, и Ангел привезла их нам. И парочку в нагрузку, исключительно с наборами психоэнергетических практик. Книги относились к системам, о которых ни я, ни Лорка никогда не слышали. Ангел сказала, что мы должны изучить их и применить на практике. Одни из них подойдут, другие не подойдут для каждого из нас, мы почувствуем это сами. Я назвал это домашним заданием на время отсутствие Ангела.

- У меня странности со снами, - говорит мне Лорка. Она распахивает полы халата и вытягивает ноги, подставляя их солнцу. Я заинтересованно смотрю на нее, ожидая продолжения.

- У меня был сон, не похожий на Сновидение, как его описывают, очень необычный. Реальный такой, но... Не знаю, почему, но я проснулась с уверенностью, что это все-таки Сновидение.

- Рассказывай уже, - тороплю я. Лорка пожимает плечами: - почти нечего и рассказывать. В этом сне я несколько часов бродила по мертвому городу. Представляешь, современный город, в котором нет ни одной живой души, кроме меня самой. Жуткое ощущение поначалу, но потом я быстро привыкла. Все часы, что я в нем провела, пыталась найти хоть кошку или воробья.

- В России такие города есть, - хмыкаю я, - и не только там. В Украине в зоне отчуждения. На каком-то острове в океане, где что-то там добывали, а потом ископаемые закончились, и люди остров покинули.

- Там все же ходят животные, растут растения, - возражает Лорка, - а в моем сне... - она разводит руками: - Ни травинки, ни кустика, никакой жизни! А еще в этом городе нет звуков и ветра, - девушка серьезно смотрит на меня, и я понимаю, что она не шутит, ее действительно тревожит этот сон.

- Действительно странно, - соглашаюсь я, - но сны и не такие фортели выкидывают.

- Вот в том и дело, что я внутренне убеждена в его реальности, - говорит Лорка, - понимаешь, о чем я? Это место реально существует. Я это з н а ю, - она смотрит на меня с ожиданием, и я растерянно бормочу: - Ну, даже не знаю, что сказать... А ты Ангелу говорила? - Лорка отрицательно качает головой. Я удивленно на нее гляжу: - Почему?

- Чтобы она не запретила, - отвечает Лорка и пристально смотрит мне в глаза. Я начинаю понимать, куда клонит девушка, и чувствую, как в душе поднимается волна азарта: - Ну?

- Давай попробуем попасть туда вместе. Возьмемся за руки, и скользнем. А? - глаза Лорки блестят: - Я отчетливо, до мелочей, помню его, как твою квартиру, как свой дом.

       Я почему-то оглядываюсь, точно кто-то может подслушать и подсмотреть. Я знаю, что соглашусь, мы оба авантюристы, что я, что Лорка. Она тоже машинально оглядывается, и мне как-то неприятно тянет мышцы спины. Мы оба принимаемся нервно оглядываться, но ничего не обнаруживаем. Однако напряжение нарастает, и когда где-то за спиной вскрикивает птица, мы взвиваемся в воздух, разворачиваемся в прыжке и, приземляясь, с диким криком выбрасываем вперед руки, держа пальцы "козой".

       Напряжение тут же исчезает, и мы изумленно переглядываемся.

- Что это было? - тихо спрашивает Лорка. Я молча пожимаю плечами. Девушка тяжело переводит дух: -ТАК я никогда в жизни не пугалась.

- Я тоже, - признаюсь честно. Мы возвращаемся на крыльцо, и, как ни в чем ни бывало, Лорка продолжает прерванный разговор: - Ну, так как, проведем эксперимент?

- А Ангел? - делюсь я последними сомнениями. Лорка укоризненно смотрит на меня. Какое-то время мы молчим, потом я сдаюсь: - Когда?

- А вот воду доносим, - Лорка кивает на оставшуюся бочку. Я недоверчиво переспрашиваю: - Доносим?

- Помогу, чтобы время сэкономить, - подтверждает Лорка, - кто знает, сколько у нас это займет времени.

       Мне что-то не нравится в ее словах, но я решаю промолчать, не вызывать заново сомнения.

       Мы хватаем ведра и бодренько наполняем бочку. Последнее ведро я выливаю на себя, довольно фыркая, Лорка бежит к колонке, набирает половину ведра себе и делает то же.

- Кайф, - произносит девушка, - а теперь давай перекусим чего ни будь, и в Залу, - такое название мы дали комнате для практик.

- Я не голоден, и к тому же, - напоминаю я, - мне еще предстоит ехать в город.

- Ладно, - легко соглашается Лорка, и подозрительно косится на меня: - Тебе не хочется учувствовать? У тебя нервный вид.

       Я в самом деле снова начинаю нервничать, хоть и не вижу для того никаких причин. Лорка удивленно пожимает плечами, и нехотя предлагает мне перенести эксперимент.

- Ну уж нет, - возражаю я, - собрались, так собрались.

       Мы отправляемся в Залу и плотно закрываем за собой двери. Я предлагаю договориться, какую картинку мы представим в случае опасности. Лорка пожимает плечами, показывая, что ей все равно, и тогда я киваю в сторону входа: - Давай это будет наш дворик. Очень яркая картинка, легко и быстро представляется.

- Согласна, - кивает Лорка, я умолкаю, давая ей возможность сосредоточиться, останавливаю внутренний диалог, и закрываю глаза. Почему-то мне кажется, так я меньше мешаю девушке. Несколько минут мы сидим без движения в полной тишине. Зала абсолютно звуконепроницаема, даже двери обиты специальным материалом, гасящим колебания.

       Я открываю глаза внезапно, словно по приказу, и с интересом осматриваюсь. Лорка высвобождает руку из моей руки, и смотрит на меня, словно показывая: "ну, что я говорила?".

       Город действительно мертв, я понимаю, чувствую это с первого мгновения. Мы сидим на перекрестке, от которого во все стороны растекаются прямые, как лучи, серые ущелья улиц. Все дома выглядят совершенно одинаково, тротуары, выложенные одинаковой плиткой, почти сливаются с идеальной бетонкой проезжей части, и, в довершение, высоко на головой висит мгла такого же мышиного цвета, как все вокруг. Рассказывая мне о городе, Лорка забыла упомянуть, что цвета в нем тоже не предусмотрены.

       Я совсем не ощущаю движения воздуха, здесь, действительно, царит вечный штиль, и стоит настоящая мертвая тишина - теперь я знаю, что это значит.

      Я поднимаюсь на ноги и помогаю подняться Лорке, и наши движения бесшумны, как будто кто-то невидимый выключил звук. Словно я внезапно оглох на оба уха.

- Слышишь меня? - торопливо помысливаю я, и облегченно вздыхаю, услышав ответ. Пожалуй, сообщаю я, если бы ответа не последовало, я бы катапультировался. Лорка прикасается ко мне, и я слышу ее улыбку: - Но чувство юмора не потерял. Катапультирование, это ты неплохо придумал.

- Придумаешь, когда находишься на грани паники.

- Вот и я о том же, - Лорка продолжает держать меня за руку, и я ничего не имею против, - первый результат есть: мы убедились, что это не сон. Город существует, раз мы смогли оказаться здесь оба.

- Ничего себе местечко! - фыркаю я, - лучше бы оно тебе просто приснилось... - я оглядываюсь еще раз:

- Значит, ты за несколько часов ничего не нашла? - от Лорки приходит молчаливое согласие. Я вглядываюсь в окно квартиры первого этажа. Окно как окно, рамы, за ними шторы, только все, конечно, мышиной серости.

- Ты заходила в подъезд? - только спросив, я обращаю внимание, что все дома расположены к нам фасадами, а домов, которые должны быть внутри двора, почти не видно. Лорка отрицательно мотает головой, виновато улыбается: - Мне в голову не пришло... или я побоялась об этом думать. Я старалась держаться середин улиц, мне и сейчас не очень хочется приближаться к домам.

- Придется. Очень интересно, что покажут подъезды, должны же в них быть какие-то признаки жителей, - я высвобождаю свою руку, - Расскажи, как тебя сюда занесло?

- Я не знаю, - говорит девушка, - я просто легла спать, ничего специально не предпринимала.

- А не специально?

- То есть? - Лорка непонимающе смотрит на меня. Я покачиваю головой: - Восстанови все события вечера до мелочей, каждый вдох, каждую мысль, не могло же это произойти просто так, ни с того ни с сего, наверняка был какой-то толчок, просто ты его не помнишь, или не придала ему значения.

- Попробую, - Лорка пожимает плечами, - еще раз. Думаешь, сама не пыталась разобраться?

       Разговаривая, мы идем в ближайший двор, вернее, иду я, а Лорка опасливо и нехотя тащится за мной. Двор, на первый взгляд, кажется самым обыкновенным, со скамеечками у подъездов, игровыми площадками для детей. Но ни кустика, ни травинки, ничего живого. Там, где под окнами, обыкновенно, расположены клумбы, мы видим только голую землю одинакового темно-коричневого цвета. Наклонившись, я трогаю ее рукой, и с изумлением обнаруживаю, что это и не земля вовсе, а камень. Словно повсюду разлита застывшая лава.

       Вдруг Лорка хватает меня за руку, и я слышу, что девушка полна ужаса и внутреннего крика. Я распрямляюсь, вскидываю голову и вижу прямо перед собой громадную змеиную голову, которая, не мигая, смотрит на нас, высунувшись из распахнутого окна на первом этаже. Она раза в три крупнее человеческой головы, и вот она-то точно живая. Из чуть приоткрытой пасти высовывается широкий плоский язык, вопреки ожиданию, не раздвоенный на конце. Пасть полна острых зубов, как у акулы, расположенных в два ряда, и я не сомневаюсь, что эта тварь способна отхватить мне руку не хуже той же акулы.

       Голова медленно приближается к нам, и мы потихоньку пятимся, осторожно и высоко поднимая ноги. Что-то нам подсказывает, что если споткнуться, все будет кончено. Мельком глянув по сторонам, я вижу, как в зловещей тишине открываются другие окна, одно за одним, и во всех них показываются такие же головы. Все они тянутся к нам, поигрывая языками, и я начинаю понимать, что змеиные тела, на которых качаются эти головы, должны быть очень уж длинными.

       Допятившись до середины двора, я силой удерживаю Лорку на месте: - Обернись-ка! - она оборачивается, и ойкает: - Они повсюду!

       Быстро осмотревшись, я вижу, что мы в плотном кольце. Я пытаюсь представить наш солнечный дворик, и с ужасом понимаю, что не могу. От змей исходит что-то, что воздействует на наше сознание, и я толкаю Лорку в бок: - Не смотри им в глаза, ни одного мгновения!

- Они везде, эти глаза, - кричит мне девушка, - мне некуда отвернуться, - я в той же ситуации, и куда бы я не отвел взгляд, я обязательно встречаюсь со взглядом одного их чудовищ. Попытавшись зажмуриться, я обнаруживаю, что и этого не могу. Взгляды рептилий держат меня крепко. Правда, я замечаю, что они не приблизились ни на сантим с того мгновения, как мы остановились. Похоже, грызть они нас не намерены, и это немного успокаивает. Я вдруг понимаю - они выпьют нашу жизненную силу до последней капли, а уже потом уничтожат плоть.

- И что теперь делать? - спрашивает Лорка, которой слышны все мои мысли. Я лихорадочно пытаюсь придумать, как поступить, но мне мешают впивающиеся в мозг пики взглядов. Мы с Лоркой отчаянно мотаем головами, словно стараясь сбросить с лиц впившихся в них пиявок.

- Поцелуй меня, - вдруг требует Лорка, и я решаю, что девушка тронулась с испугу.

- Да целуй же, - дергает она меня. Я притягиваю ее к себе, впиваюсь ей в губы, и мои глаза машинально прикрываются. Мы замыкаемся вниманием друг на друга, и тут же наступает облегчение.

- Придумай что-нибудь, пока мы целуемся, - просит Лорка жалобно, - они мою душу в клочки изодрали.

- Не знаю, как душу, а энергетическое тело - точно, - отзываюсь я, - приготовься вернуть меня к поцелуям,- командую я.

- ??? - отзывается девушка, и я объясняю: - Хочу осмотреться, если что, выдернешь меня, развернешь к себе. Ясно? - Угу, - Лорка ослабляет хватку, с которой вцепилась в меня, я осторожно кошу взглядом, и удивленно хмыкнув, отпускаю девушку. Она инстинктивно дергается ко мне, но тут и до нее доходит, что вокруг нет ни одного чудовища.

- Уф-ф, - переводит дух Лорка, - что это они, а?

- Ты недовольна?

- Да ну тебя... Просто хочу понять, - Лорка опасливо косит глазом.

- Да все понятно, - говорю я, - Эти твари потеряли к нам интерес, перестав чувствовать наше внимание, и попрятались, - я тоже не забываю поглядывать по сторонам. Лорка  кривится в скептической улыбке: - Возникает два вопроса по существу.

- Какие? - я рискую присесть на скамеечку посреди детской площадки. Конечно, она оказывается сделанной из камня. Лорка робко присаживается рядом: - Для начала, раз ты такой понимающий, объясни мне, маленькой и глупой, как они вообще нас увидели, если так легко потеряли.

- Да мы их позвали... - я изображаю раскаяние: - Вернее, я, когда усиленно заглядывал в окна.

- А, точно, -  Лорка великодушно оставляет без комментариев последствия моего любопытство, - а чем же они питаются по умолчанию, как говорят компьютерщики, если тут ничего живого?

- Вот! - я обнимаю девушку за плечи, - если здесь имеется толпа хищников, значит, должна водится и дичь.

- Ищем? - оживляется Лорка.

- Что, - я внутренне смеюсь, - и домой расхотелось?

- Угу, - отвечает она своим любимым словечком, - все только начинается.

- Лучше сплюнь, - советую я, - тогда давай подумаем, как и где искать. Мне вот интересно, они что, не выползают из домов? И откуда эти дома, не змеи же их построили? - я снова осматриваю дворик, землю под ногами и серое небо над головой, и добавляю: - Да и не строили их вовсе, - до меня начинает доходить, в чем соль, - приглядись, весь этот мирок отлит из расплавленного камня.

       Лорка долго и пристально всматривается в каменное изваяние земли под ногами. Потом разгибается: - А ты прав, пожалуй. Но это не объясняет ни того, почему змеи живут в квартирах, ни того, кто создал это место. Да ничего, по сути, не объясняет.

- Согласен, - вздыхаю я. Внимательно посмотрев на девушку, говорю: - подожди тут, хорошо?

- Что ты затеял? - пугается она.

- Просто хочу посмотреть подъезд, - я разворачиваюсь и топаю к дому, не оставляя Лорке возможности меня отговорить.

      Перед дверью подъезда я в нерешительности останавливаюсь, но, постояв немного и собравшись с духом, тяну за ручку, и, ничего не добившись, отпускаю ее. Вот те раз, думаю я, это же монолит. Как зверюги внутрь попадают? Решившись, я осторожно подкрадываюсь к ближайшему окну и трогаю его. Так и есть, монолит, и никакие в рамах не стекла, а тоже камень. Но я своими глазами видел, как они открывались! Не оборачиваюсь, я слышу, что Лорка наблюдает за моими манипуляциями, затаив дыхание. Так, если мы видели распахнутые окна, а они не могут открываться, значит, нам только казалось, что змеи выползали из окон. Потому, что это соответствовало нашим представлениям. Истина забрезжила, говоря словами одного киногероя, где-то рядом. Так может, и дома - совсем не дома, и город, совсем не город? Но нет, вот он, камень под рукой. Тьфу, ты, ничего непонятно.

       Сосредоточившись, я аккуратно касаюсь дома мыслью, и, ободренный тем, что ничего не происходит, проникаю глубже.

       Энергия стремительно вытекает из меня, но за те мгновения, которые я смог себе позволить, я успеваю осознать суть явления. С трудом выдрав свое внимание из энергетического болота, я возвращаюсь к Лорке уставший, но довольный.

- Чего сияешь? - спрашивает девушка, заметно повеселев. Любопытство в ее глазах снова сильнее страха.

- Нет там никаких змей, - заявляю я, и, судя по ее взгляду, Лорка начинает сомневаться в моем здоровье. Я добиваю ее: - И никогда не было.

       Минуту Лорка изучает меня взглядом, затем осторожно спрашивает: - Уверен?

- Знаю, - отвечаю я.

- У нас что, глюк был? - все еще сомневается девушка, - и этот глюк чуть не сожрал нашу энергию?

- Вот именно, что только энергию, - я присаживаюсь рядом с Лоркой: - Мы увидели то, что смог придумать наш разум для объяснения. Некто сварганил город из монолитного камня, и в этом камне существует некая субстанция, которая способна поглощать жизненную силу. Мы зацепились за нее вниманием, она стала нас высасывать, а испуганный ум придумал логическое, на его взгляд, объяснение. Ну, как?

- А почему тогда сейчас с тобой не произошло то же самое? - Лорка поглядывает на дом, только теперь не с опаской, а с интересом. Мое объяснение ей понятно - мы оба знаем свойства камня поглощать энергию.

- Потому, что я уже не воспринимал эти дома так, как до этого, не так верил в них, как в дома, а вера в змей ушла паровозиком, - победные нотки в моем голосе уступают место озабоченности: - Только теперь у нас остаются прежние вопросы. Мы так и не знаем, что это за место, и кто его создал и зачем.

- То есть мы тут чуть в штаны не наложили, у нас чуть не выпили всю Силу, а мы так ничего и не узнали, - Лорка сокрушенно качает головой: - Ну, из твоего рассказа ясно, почему здесь нет ничего живого. И ветра поэтому же, и звуков.

- А звуков-то? - не понимаю я. Лорка пожимает одним плечом: - Звук - живая вибрация. Она просто гаснет тут.

- Короче, дело ясное, что дело темное, - заключаю я, - Ты как себя чувствуешь?

- На удивление хорошо, - Лорка подозрительно смотрит на меня: - Ты намекаешь, что надо вернуться?

- Наоборот, - я поднимаюсь, - хочу побродить по твоему городу, - я протягиваю руку девушке, и она поднимается, опершись на нее: - Скорее уж нашему, - Лорка недовольна моим определением, и я успокаиваю ее: - он не твой и не мой, раз мы в нем такие тупые.

- Да, - грустно соглашается девушка.

       Мы идем через дворы наискось от линии улицы, которую выбрали изначально, так, чтобы все время    в них находиться. Идем медленно и не так беспечно, как раньше, готовые к любым неожиданностям, во всяком случае, надеемся, что готовы. Лорка берет меня за руку, и я слышу ее собственное удивление своему порыву. Мне приятно, она тоже слышит это, и на том и порешаем. Мы просто гуляем, так сказать, приятно проводим время.

       Для ходящих-между-мирами мы полные дилетанты, нам не у кого спросить совета, и мы пытаемся сами придумать, как поступить с этим миром. Мы исходим из тех немногих магических аксиом, какие нам известны, и прежде всего из того, что во вселенной не бывает случайностей. То есть, в Мертвый Город  изначально Лорка попала не случайно, он должен быть как-то связан с ее энергетическими изменениями, в чем-то ей соответствовать. Она ведь не выбирала его специально, в отличие от нашего совместного путешествия, значит, должна существовать некая закономерность, что-то, чего мы пока не увидели. Сложность в том, что мы все упражнения делали вместе, но город пришел к Лорке, а не ко мне и не к нам обоим. Все то, что мы читали и слышали об искусстве Сновидения, не особо могло нам помочь по той простой причине, что ЭТО НЕ Сновидение. Мы смогли проникнуть в Мертвый Город тем же способом, каким попали недавно в Друккарг, шрастр, в котором живут игвы.

       Когда мы доходим до этого места в своих рассуждениях, Лорка останавливается.

- Кайл, - говорит она, - но мы были в Друккарге, оставив наши физические тела в Энрофе, как ангел называет мир людей.

- И что из этого? - не могу я уловить, куда клонит девушка. Моя спутница смотрит мне в глаза: - Но и в Сновидении маг действует в теле сновидения. Может, это все же оно?

       Какое-то время я в задумчивости смотрю ей в глаза.

- Если так, то что ты предлагаешь? - спрашиваю, наконец, и Лорка медленно произносит: - А не попробовать ли нам воздействовать на Город? Мы ведь можем во сне все, а это близко к нему... - девушка умолкает, и от нее веет холодком ереси.

       Я уже смирился с тем, что для меня этот запах, что валериана для кошки. Во мне нарастает возбуждение. Дав ему достигнуть высшей точки и немного утихнуть, я киваю: - Согласен на любую авантюру.

- Конкретно, - одобрительно произносит Лорка, - осталось только ее придумать.

       Мы останавливаемся посреди какого-то двора и в задумчивости рассматриваем клонированные дома вокруг, придумывая авантюру.

- А давай выберемся за город, - предлагаю я, - пойдем по любой улице и попробуем дойти до ее конца.

- Давай... - Лорка поеживается. Мне не надо спрашивать, почему, особенно, когда я держу ее руку. Лорка боится того, что за городом тоже не будет жизни. А если будет, то какая?

- Ну, тогда идем, - я ободряю девушку улыбкой. Мы доворачиваем, пересекаем еще несколько дворов и оказываемся на одной из лучевых улиц, точной копии самой первой из увиденных в Городе.

- Разнообразием этот мир не отличается, - ворчит Лорка, но я напоминаю ей о гигантских змеях, и девушка соглашается, что однообразие иногда лучше. Правда, голос ее звучит не особо уверенно.

       Долгое время мы идем в молчании, сначала поглядывая по сторонам, а потом уже тупо глядя вперед. По мере нашего продвижения что-то неуловимо меняется, но я не сразу понимаю, что именно. Только после того, как мы проходим с километр по набившей оскомину улице, до меня доходит. Я резко останавливаюсь, и поворачиваюсь к Лорке: - Ты ничего не замечаешь?

- Идти труднее, - спокойно отвечает та, - а что?

- Воздух становится плотнее с каждым шагом, - говорю я, - Улавливаешь суть проблемы?

- Кажется, да, - Лорка в задумчивости смотрит вперед, - на окраине он может стать таким, что мы не сможем выйти за город.

      Я тоже смотрю вдоль улицы. Она нескончаемо тянется вперед, насколько хватает взгляда.

- Дело не только в воздухе, - вдруг заявляет Лорка, - у меня все время создается впечатление, что мы идем в гору. Смотрю - вроде ровная улица, а глаза закрою, ощущение подъема.

- Хм, - я соглашаюсь с девушкой. До ее слов я не обращал внимания, но теперь прихожу к выводу, что так и есть, мы идем в гору, хоть и не замечаем этого глазами.

- Обман зрения может быть любой, - говорю я ей, - после тех чудовищ я ничему уже не удивлюсь.

       Мы продолжаем движение. Я сосредоточенно смотрю себе под ноги, внимательно прислушиваясь к своим физическим ощущениям. Действительно, мы постоянно идем в гору, подъем не настолько крут, чтобы это было сильно заметно, тем не менее он есть. Думаю, градусов пять. Во мне вдруг всплывает картинка, которая заставляет меня охнуть. Мы останавливаемся, и Лорка вопросительно смотрит на меня.

- Как ты думаешь, - произношу я в задумчивости, - сможем мы переместиться на площадь? Нужно кое-что проверить.

- Мы уже столько прошли, - с сожалением говорит Лорка, но я успокаиваю ее: - Не волнуйся, если мы сможем переместиться, или, как ты говоришь, скользнуть, на площадь, то мы и обратно сюда мгновенно вернемся.

- Вообще-то, да, - соглашается девушка, - а что ты хочешь проверить?

- Потом скажу, - я беру ее за руку, - попробуем?

       Закрыв глаза, мы вместе рисуем площадь в своем воображении, и когда останавливаем внутренний диалог, открываем глаза. Вот она, площадь, во все стороны от которой разбегаются улицы-близнецы. Небогатая фантазия у творца этого мира.

- Как знать, - отзывается Лорка, которая хорошо слышит, о чем я думаю. Я показываю на улицу, противоположную той, с которой мы прибыли: - Давай немного пройдем по ней.

       Лорка молча кивает, и мы идем. Нам хватает пары десятков шагов, чтобы убедиться: мы идем в гору.

- Что это значит? - удивляется Лорка, - площадь находится в углублении чаши?

- Если только это не полюс, - говорю я. Лорка недоверчиво смотрит на меня: - Полюс? Ты хочешь сказать...

- Ты правильно поняла, - усмехаюсь я, - сейчас мы вернемся на то место, где были, и попробуем скользить участками по несколько сот метров. Выбираем максимально далекую точку на улице, какую можем хорошо рассмотреть, достаточно, чтобы запомнить и воспроизвести в памяти. Суть ясна?

- Как мы раньше не додумались? - хмыкает Лорка, - в самом деле, давно могли подскоками двигаться.

- Подскоки, скольжения, - я ухмыляюсь, - у тебя талант придумывать термины.

- Ну, - Лорка чуть пожимает плечами, - надо же об этом как-то говорить, - она бросает взгляды по сторонам и высказывает наше общее мнение: - Надоело это однообразие.

- Вот проверим мою гипотезу, и домой, - обещаю я.

       Идея срабатывает, мы "скачем", преодолевая по полкилометра в секунду, а улица все длится и длится, а из-за ее одинаковости наше путешествие кажется еще более длительным. В конце концов Лорка начинает нервничать и бросает на меня нетерпеливые взгляды. Я делаю вид, что не замечаю их, и мы продолжаем "скакать" дальше, до тех пор, пока совсем неожиданно не открываем глаза в нескольких шагах от площади, точь в точь такой же, как и та, первая.

- Полюс, - бормочет Лорка, - это что же, мы внутри шара, а город находится на его внутренней поверхности? - Я киваю, и смотрю на девушку.

       Лорка опускается на бордюр, обхватывает руками колени, и не мигая смотрит вперед. Ее передергивает. Я понимаю, что она представила себе модель мира, в котором мы находимся. Мне самому неуютно, я начинаю подозревать у себя клаустрофобию, и когда Лорка предлагает отправится домой, охотно соглашаюсь. Очень хочется увидеть зеленую лужайку, услышать пение птиц и почувствовать дуновение ветерка.

       Взявшись за руки, мы представляем... Я внутренне холодею, поняв, что не могу мысленно нарисовать ни лужайку, ни какое-нибудь помещение в доме, как будто кусок памяти стерся. Я знаю о лужайке, знаю, какая  она, но не могу в подробностях нарисовать ее перед внутренним взором, как это необходимо для того, чтобы скользнуть - прижилось словечко - домой. Минуту за минутой мы пытаемся воспроизвести хоть какую картину нашего мира, и не можем!

- Змеи, - Лорка готова расплакаться, - они стерли, я знаю! Другого объяснения быть не может...

       Я молчу. Бросив бесплодные попытки, я сажусь на асфальт передохнуть и обдумать сложившуюся ситуацию. Моя спутница с потерянным видом стоит надо мной. Мертвые дома злорадно смотрят на нас тысячами псевдоокон из-под серой мглы псевдонеба, и я чувствую, как по спине ползут холодные мурашки.

- Жалко, что я не рассказала Ангелу, - говорит Лорка, и я бросаю на нее хмурый взгляд: - Только не вздумай сказать, что ты сдалась.

- Нет, конечно, но я совершенно не представляю себе, что мы можем предпринять, - девушка садится рядом: - У тебя есть хоть какие-нибудь идеи? - она смотрит на меня с надеждой, но мне нечего ответить. Я лихорадочно пытаюсь найти выход из создавшейся ситуации, с каждым мгновением все больше понимая, что его нет. Мысли проносятся в голове со скоростью света, одна безумная идея сменяется другой, еще более безумной, и я начинаю понимать, что пока не успокоюсь, ничего не смогу придумать. Закрыв глаза, я останавливаю внутренний диалог не для каких-то действий, а просто для того, чтобы остановить панику. Мысли сопротивляются короткое время, а потом смиряются, и в блаженной тишине я испытываю ощущение приподнятости, парения – верный признак остановки мира. Лорке, видимо, кажется, что я сплю, но она не мешает мне. Я повисаю в пустоте. И вот в этой пустоте постепенно вырисовывается картина.

       В серой, во всяком случае, так она воспринимается, мгле висит огромный каменный шар, вибрирующий от переполняющей его Силы, я смотрю на него со стороны, издалека, и по мере того, как я всматриваюсь в него, шар меняется, превращаясь в сгусток светящихся нитей стального цвета, и в глубине этого клубка сияют два золотистых кокона, сотканных из таких же нитей. Все пространство вокруг полнится ими, и нет ничего иного, кроме различных способов свечения нитей. Они тянутся из ниоткуда в никуда, и они и есть единственная форма существования вселенной. Нити вибрируют, их вибрация невидима, но воспринимаема, и я чувствую, как сам вибрирую с нитями в унисон, превращаясь в саму эту вибрацию.

       Неведомая сила то ли вытаскивает, то ли выталкивает меня из моего видения, я резко открываю глаза, точно пробудившись от толчка, вздрагивая всем телом, и обнаруживаю себя лежащим на земле, если ее так можно назвать. Надо мной склонено озабоченное лицо Лорки. Увидев, что я пришел в себя, девушка облегченно переводит дух и неуверенно улыбается.

- Ну ты и перепугал меня, - говорит она, продолжая внимательно меня рассматривать. Я лежу без движения, прислушиваясь к тому, как странно восстанавливаются ощущения тела. Сначала я начинаю осознавать свои кости, и в этот миг кажусь себе скелетом без мяса, потом внутренние органы, мышцы, сосуды и нервы, и, наконец, обретаю телесную целостность. Только теперь у меня получается пошевелиться.

- Где ты был? – спрашивает Лорка, закусив губу. Как странно воспринимается мимика, когда разговариваешь посредством мысли, приходит мне в голову.

- Откуда ты знаешь, что я был где-то? – отвечаю вопросом на вопрос я. Лорка склоняет голову набок и скептически смотрит на меня, пытаясь сообразить, что сказать в ответ на такой тупой вопрос.

- Ах, да, - смущенно бормочу я. Лорка держит меня за руку, и держит, как я понимаю, давно. Она должна была видеть все, что видел я.

- И какой вывод? – мрачно интересуется девушка, - я, к примеру, не вижу, как это может нам помочь.

- Не знаю, поможет, или нет, - отвечаю я, - только сидеть тут, пока мы не сдохнем с голоду, я не намерен. И последнее слово – ключевое.

- Да поясни толком, - хмурится Лорка.

- Помнишь, как мы в первый раз с Друккарга рванули? – Лорка кивает: - Ну, помню.

- Вот и сейчас поступим так же, просто рванем отсюда «куда глаза глядят», безо всяких картинок. Только намерение покинуть это мрачное место, - я пристально смотрю в лицо девушке.

- Ну, и что пялишься? – говорит она, - согласна. Чем бы все не обернулось, но тут остаться мы не можем. Только вот…

- Да никаких «только», - пресекаю на корню: - ты что выбрала бы, пожизненное заключение или смертную казнь?

- Пожизненное, - не задумываясь, отвечает Лорка, - и скользнула бы через минуту после того, как за мной дверь камеры закрыли. – Мне становится смешно: - Да, вот, что значит мыслить, как маг. А по-человечески, если никуда ты скользнуть не сможешь?

- Эх, - вздыхает Лорка, - чей ты друг, мой, или медведя? Да ясно мне, к чему ты клонишь, и согласна я на любой риск, лишь бы только не остаться здесь. А с камерой сравнение подходящее...

       Я  одариваю ее короткой улыбкой: - Тогда поехали?

- Поехали, - Лорка закрывает глаза.

       И уже через минуту мы падаем в бесконечный колодец, и пространство и время проходят сквозь нас, как вода через сито.

       Мы стоим на лесной поляне. Нас окружают высоченные сосны с крупными иглами на толстых ветвях, под ногами густая трава, и все здесь такое, словно мы смотрим на окружающее сквозь толстую линзу. Мы понимаем, что это не наш лес, но после серого каменного мира он кажется нам сказочно прекрасным.

- Вырвались, - говорит Лорка, и я с наслаждением вслушиваюсь в ее голос, несколько глуховатый, правда, но все же голос, - осталось только понять, куда.

       Эйфория проходит быстро. Я чувствую, как здешний мир впивается в нас, точно вампир, пытаясь высосать нашу жизненную силу. Такое ощущение, будто окунулся в кислоту, завернутый в целлофан. Он пока защищает, но на глазах истончается, растворяясь в окружающей среде. Мы с Лоркой смотрим друг на друга. Она что-то собирается произнести, но останавливается, не начав.

       Мое тело начинает ломать, как при сильнейшем гриппе, и с каждой секундой все больше. 

- Что происходит? – испуганно вскрикивает Лорка, но я уже ничего не могу ей ответить. Перед моим мысленным взглядом мелькает поляна перед нашим домом, и я успеваю схватить девушку и вытолкнуть из этого вампирического места в живую зелень привычного мира. Убедившись в том, что остался один, я расслабляюсь и отдаюсь происходящему со мной. Если только это можно назвать расслаблением.

       Острая, ни с чем не сравнимая, и никогда ранее не испытанная мной, боль пронзает каждую клеточку тела, и вместе с тем, перекручивает мою душу. Я не могу дышать, но не задыхаюсь, меня выворачивает наизнанку, трещат кости, кожа лопается со звуком рвущейся материи, голова самопроизвольно запрокидывается назад, и ветер ураганной силы срывает с меня человеческий покров. Глаза застилает темно-коричневая пелена, и я бьюсь в безмолвном крике, корчусь и извиваюсь сам в себе, и вдруг оглашаю окрестности таким жутким ревом, что не сразу способен поверить в то, что это делаю я. Невероятной мощи энергия взрывается внутри меня, вырывается наружу, и в голове у меня в эти бесконечные минуты рождается сверхновая звезда. Ее ледяные протуберанцы остужают боль, и вместо боли я чувствую себя самого, но так, что у меня нет слов для самоописания. Я теперь нечто, непостижимое человеческим рассудком, и рассудок отступает, подобно волне во время отлива, обнажая иные чувства, среди которых преобладают боль и ярость, а еще всепоглощающий голод, Голод с заглавной буквы.

       Я приподнимаюсь на мощных лапах и расправляю огромные крылья, взмахиваю ими, словно отгоняя чужой голос, звучащий в глубине моего сумеречного сознания. Мне не хочется его слышать, но он требователен, горяч, как огонь в моих легких, и я трясу и мотаю из стороны в сторону тяжелой головой, отчаянно борясь. Но голос не унимается. Тогда я отталкиваюсь от земли и тяжело взмываю в воздух, надеясь, что он остудит меня и этот голос.

       Только теперь ко мне возвращается способность видеть, и я вижу лес подо мой, и мелькающие на периферии зрения темные полосы, не сразу сообразив, что это крылья. Крылья! Я кричу об этом в два голоса, тому надоеде полет тоже приносит радость, и, подпустив голос к себе, я вдруг понимаю, что это сам я.

       Спланировав на первую подвернувшуюся поляну, я замираю в раздумье.

       Я теперь вспоминаю, что я человеческое существо, и с этим воспоминанием приходят все остальные. Вот только легче мне от этого не становится. Потому, что теперь я очень много чего не знаю, и прежде всего, кто я здесь, что это за «здесь», почему я изменился, и что со мной будет дальше. Причем вопросы я задаю себе вполне спокойно. Человек во мне отстранен от моей здешней ипостаси, а она, в свою очередь, на человека так же глядит со стороны. Хотя обе понимают, что они суть одно. Может, я уже в палате психиатрической клиники, спрашиваю сам себя со смехом. Только вот вместо смеха из пасти вырывается плотное облако газа, тут же воспламеняющееся, прямо у меня на языке. Машинально выплюнув пламя изо рта, я приподнимаю крыло и опускаю его. Похоже, то была попытка почесать затылок, понимаю я. Так что же я все-таки такое?

       Опустив голову, я, насколько возможно, пытаюсь увидеть свое новое тело.

       Оно меня впечатляет.

       Моя кожа покрыта толстой чешуей, у меня мощные лапы, похожие на лапы льва, только чешуйчатые, я ощущаю у себя хвост, само собой, крылья, и прихожу к выводу, что, скорее всего, я теперь дракон. Чешуя черная, как ночь, я, видимо, весь такой,  матовая и однотонная, в общем, на мой взгляд, я вполне симпатичное чудовище. Надо бы поискать озеро, мелькает в голове, поглазеть на себя в полной красе. Полетаю, освоюсь, а потом уже и подумаю, как мне все происшедшее воспринимать, и что дальше делать.

       Повернув голову, я откусываю верхушку лиственного дерева, медленно пережевываю, осознаваю попутно, что есть растения я могу, только это не совсем моя привычная пища. Привычная? – мысленно усмехаюсь я. Ну, ну…

       Я вдруг напрягаюсь всем телом, и только после ощущаю Присутствие. Я не могу, видимо по неопытности, сразу определить, кого я почувствовал, и на каком расстоянии, но агрессии и опасности я не слышу, и мне кажется, тот, кого я почуял, достаточно далеко. Он большой и сильный, но не дракон. Он другого вида, понимаю вдруг я, и меня пронзает острое любопытство. Где-то в темном омуте моего нового сознания на миг просыпается неприятие и агрессия, но мой человеческий ум усмиряет инстинкты дракона. Это тем боле не трудно, что дракон и сам крайне любопытен.

       Я вытягиваю вверх голову, насколько позволяет мне не особо длинная шея. Мои глаза теперь примерно на метр выше верхушек деревьев, и я внимательно оглядываю окрестности, но никого не вижу. Тем не менее, я чувствую, что он приближается ко мне, и начинаю догадываться, что он ниже высоты деревьев. Значит, тут же делаю я вывод, ниже меня. Это успокаивает в том плане, что я надеюсь на его лояльность по отношению ко мне. Мне нужен кто-то, кто поможет, расскажет, что тут к чему, в общем, хоть как-то прояснит ситуацию.

       Тот, кого я почуял, уже недалеко. Он останавливается, и я чувствую прикосновение его сознания, в котором любопытство смешивается с удивлением. «Чему он удивляется? – спрашиваю я себя, - это очень необычно, то, что я появился здесь? Может, весь мир принадлежит ему одному?»

       Я теперь знаю, что миры могут быть совсем маленькими, как, например, тот, из которого мы с Лоркой недавно вырвались. Может и этот такой же?

       Присмотревшись, я замечаю шевеление деревьев неподалеку и понимаю, что это идет тот, кого я почуял. Он движется спокойно и уверенно, и вскоре я уже слышу хруст ветвей и лежащих на земле старых стволов под его тяжелыми лапами. Повернувшись в сторону звуков, я жду.

       Он появляется спустя несколько минут, весь в чешуе, как и я, ну, тирекс, ни дать ни взять. Почему-то он сразу вызывает безотчетную симпатию, может быть потому, что стал первым существом, похожим на меня, какого я встретил в новом мире?

       Несколько мгновений мы молча рассматриваем друг друга. У тирекса большие желтые глаза, и мне чудится в них веселая ирония.

- Ты зачем такой открытый? – спрашивает незнакомец, и речь его мне понятна, как если бы я говорил с человеком в мире людей. Я пытаюсь пожать плечами, но вместо этого лишь дергаю крылом.

- Это плохо? – спрашиваю я, - а как не быть открытым?

- Как все запущенно, - тирекс качает массивной головой, - просто представь себя закрытым, и все. Если ты смог попасть сюда, то уж закрыться-то и подавно сможешь.

       Я пытаюсь поступить согласно его совету, и сразу же чувствую, как невидимые нити втягиваются в меня, и я понимаю, что закрылся.

- Вот видишь, - говорит мой собеседник, - Ты из Энрофа?

- Точно, - киваю я, - а ты?

- Тоже, - тирекс заводит руки-лапы за спину и потягивается, при этом хрустят не кости, а пластины чешуи.

- А бывают и другие, не из человеческого мира? – спрашиваю я, и собеседник качает головой: - Теоретически, может быть, но на практике я ни разу не встречал. Странный ты, такие вопросы задаешь, как будто не знаешь, где находишься.

- Собственно, так оно и есть, - признаюсь я, - Попал сюда совершенно случайно, и превратился вон во что.

- Обалдеть, - тирекс озадаченно смотрит на меня: - Не знал, что так бывает. Я вот годы потратил, чтобы научиться ходить в Сумрак и жить в нем.

- Сумрак? – удивляюсь я, - знакомое словечко.

- Только оно не совсем то, что им называют в Энрофе писатели-фантасты, - тирекс обнажает клыки, и я понимаю, что он улыбается. Я смотрю на него вопросительно, если, конечно, в моем нынешнем обличье может идти речь о мимике. Но собеседник меня прекрасно понимает.

- Сумрак, это пограничное состояние между мирами, между различными аспектами твоего «я», а так же между способами восприятия, и все это вместе взятое. Здесь далеко не каждый человек выживет, Сумрак его просто съест, высосав энергию.

- Да, - вспоминаю я, - пытался.

- Раз ты здесь, значит, ты маг. У каждого мага в Сумраке есть своя вторая форма, в которую ты и обращаешься по желанию.

- По желанию? – усмехаюсь я. Из груди при этом вырывается короткий рык. Тирекс внимательно осматривает меня: - Да ты не прикалываешься, ты в самом деле случайно сюда залетел. Расскажи-ка, - просит собеседник, и представляется: - Меня все зовут Гарротом. Везде.

- А я – Кайл, - Гаррот вызывает у меня доверие, и я рассказываю ему все, от начала и до конца, при этом, повинуясь внутреннему позыву, я упускаю все, что связанно с существованием Ангела. Тирекс внимательно выслушивает меня, потом, слегка шевельнув хвостом, беспечно заявляет: - Тебе нечего волноваться, ты можешь вернуться домой в любой момент.

- А это? - я шевелю крылом в попытке указать на себя рукой, но Гаррот прекрасно меня понимает.

- Вспомни, что чувствовал, когда превращался, прочувствуй в обратном порядке, при этом осознавай, что тебе надо стать человеком. Ты превратился, потому, что испугался, почувствовал угрозу. На самом деле, мог остаться человеком. Теперь сложнее…

- Ты о чем? – испуганно спрашиваю я. Ответом мне служит раскат грома средней мощности, что, как я понимаю, означает смех тирекса.

- Не боись, - успокаивает он меня, - просто теперь ты всегда будешь обращаться в дракона, попав в Сумрак. Мне пришлось обращению учиться, а тебе, наоборот, придется потренироваться, чтобы оставаться в человечьем обличье. Если, конечно, захочешь. В Сумраке-то драконом лучше.

-Ну, то есть, я могу прямо сейчас вернуться в Энроф? – уточняю я. Гаррот кивает: - Да куда угодно. Из Сумрака ты можешь попасть в любой мир, который знаешь. Ощущение которого сможешь в себе вызвать.

- Круто, - я с интересом оглядываюсь: - а что мы здесь едим?

- Ну, - Гаррот  переступает с лапы на лапу: - Ты лучше не давай выход охотничьим инстинктам.

- Почему? – наивно интересуюсь я.

- Потому, что, к примеру, твоя Лорка здесь может превратиться в существо, которое служит тебе пищей.

- Ни хрена себе, - обалдеваю я. Гаррот снова кивает: - Вот-вот. Я питаюсь только дома, а здесь даже не пробовал начать. Кто его знает, что из этого может выйти.

- Слушай, а мы в Энрофе сможем встретиться? – спрашиваю я, Гаррот скалится в улыбке: - Да запросто, если только мы не живем на разных материках.

       Я озадаченно охаю. Гаррот хохочет, потом говорит мне, чтобы я не волновался, судя по тому, как бестолково я сюда попал, мы одного народа. Я смеюсь тоже, и выглядит это похлеще, чем у тирекса.

- Память хорошая? – Гаррот лапой расчищает от травы участок земли, и медленно, тщательно вырисовывая каждую букву, пишет мне свой электронный адрес: - По нему найдемся.

       Я мысленно твержу его до тех пор, пока не запоминаю. Меня вдруг колет в сердце, и я понимаю, что мне пора. Лорка там, наверное, в панике, уже похоронила меня, и Ангела ведь нет. Я говорю это Гарроту, и тот кивает: - Время и там и здесь идет. Иди, успокаивай свою подружку.

- А ты просто гуляешь? – решаюсь я задать вопрос, давно вертящийся у меня на языке. Гаррот скалится: - Сбежал. В нехорошую историю попал, и вот просто слинял. Удобно, правда?

- Наверное, - соглашаюсь я. Мне вдруг становится весело. Путешествие принесло несоизмеримо больше, чем я от него ожидал, и мне не терпится рассказать все Лорке. Попрощавшись с Гарротом, я взлетаю, и, пройдя над лесом на бреющем полете, опускаюсь на какую-то полянку. Я специально уединился, потому, что мне не хочется превращаться на глазах у кого-либо. Мне немного жаль покидать Сумрак, подаривший мне новые, недоступные другим, возможности, но там сейчас Лорка… Я вызываю в себе ощущения перехода, и организм взрывается болью. Правда, на этот раз все происходит быстрее и немного мягче, и у меня появляется надежда, что с каждым разом будет легче. Пока же я молча терплю, сжав зубы и плотно зажмурившись, и когда, наконец, волна боли откатывает, рисую перед мысленным взором зеленую лужайку. Неведомая сила встряхивает меня, и спустя миг я открываю глаза и вижу перед собой такой родной дворик. Над самым ухом раздаётся пронзительный вопль радости, и Лорка вешается мне на шею. Девушка осыпает поцелуями мое лицо, и я чувствую себя таким счастливым, каким никогда еще в жизни не чувствовал.

       Отодрав ее от себя, я смеюсь: - Ага, испугалась?

- Еще бы, - Лоркино лицо залито слезами, но глаза сияют радостью. Елы-палы, думаю я, меня никто никогда еще так не встречал. Оглядываюсь, наслаждаясь зеленью травы и листьев, жадно впитываю золотое счастье земного солнца, потягиваюсь, широко раскинув руки, а Лорка со смехом наблюдает за мной. И тут на меня наваливается нечеловеческая усталость, такая, что у меня подкашиваются в коленях ноги, и Лорка, перестав смеяться, подхватывает мое оседающее тело, и помогает мне дойти до крыльца. У меня дрожат руки и ноги, так я слаб, девушка обнимает меня, дыша мне в шею, и с ее дыханием в меня возвращаются силы. Когда я немного прихожу в себя, Лорка требовательно теребит меня за рукав: - Ну, рассказывай, что с тобой было?

- О, только за чашкой кофе, - говорю я, и Лорка послушно вскакивает и бежит в дом.

- И батон тащи! – кричу я ей в след. Оставшись один, я анализирую все, что прочувствовал за время пребывания в Сумраке, и прихожу к выводу, что он чем-то соответствует мне внутренне. Сейчас, вернувшись, я воспринимаю себя двойственно, я, это одновременно я-нынешний и я-сумеречный. Оба моих «я» являются частью одного, как две стороны медали. Я понимаю, что глубоко продвинулся в познании собственной природы, и никогда уже не буду прежним. А еще мне кажется, я ощущал состояние Сумрака раньше, только не знал, что это такое.

       Лорка возвращается с двумя чашками кофе и половиной батона. Кофе я ставлю на крыльцо рядом с собой, и жадно впиваюсь зубами в батон. Я даже урчу от наслаждения, и Лорка терпеливо ждет, пока я его поглощаю. Ждать ей приходится недолго, батон моментом исчезает во мне вместе с крошками, оставшимися на ладони. Я счастливо улыбаюсь, беру в руки чашку с кофе и делаю несколько больших глотков.

- Жизнь, вроде, налаживается, - удовлетворённо произношу я, чувствуя, что теперь готов к рассказу. Я подробно излагаю все, не упуская ни одной мысли, ни одного чувства, а Лорка, взяв меня за руку, внимательно и сосредоточенно меня слушает. И от нее исходит подавляемая досада, точно она жалеет, что я вытолкнул ее в Энроф. Я только пожимаю плечами: мое тело само среагировало, я даже подумать ничего не успел, и, мне кажется, оно хорошо знало, что делает. Девушка вынуждена со мной согласиться, но сожаление остается в ее душе. Мне немного тревожно.

- Лорка, - говорю я, - дай мне слово.

- Какое? – девушка сидит рядом и смотрит в даль. Кофе остывает в чашке, зажатой между колен, глаза Лорки немного прищурены, она не хочет смотреть на меня, и я, в общем-то, ее понимаю. Потому и говорю: - Дай слово, что ни в коем случае не попытаешься войти в Сумрак сама.

- Хорошо, - отвечает Лорка, поворачиваясь ко мне: - Но только если ты дашь слово, что меня туда сводишь.

- Договорились, - киваю я. Мы снова отворачиваемся друг от друга, устремив взгляды вперед, и думаем каждый о своем.

                                                                            4

       На заднем дворе вырос крупный лопух на полом стебле. Увидев его, Лорка заявляет, что сделает из него необычный музыкальный инструмент, и, сбегав в дом за ножом, аккуратно срезает растение. В результате мы имеем трубку длиной в метр, и двух с половиной сантиметров в диаметре. Лорка кладет его на жестяной козырек над дверью веранды, чтобы высушить солнечным ветром, по ее собственным словам. Я хожу за девушкой хвостиком, с интересом наблюдая за ее действиями.

- Теперь надо много иголок, - говорит Лорка, - так что пойдем в магазин. Уж что, а иголки в деревенском магазине обязательно будут.

       Мы отправляемся за ними не откладывая, тем более, что нам необходимо купить продуктов.

       Жаркое солнце самозабвенно купается в безоблачном небе, такая погода стоит уже неделю, за которую мы с Лоркой успели неплохо загореть. Ангел привезла нам какое-то особое масло, пахнущее полевыми цветами, и мы мажем им друг друга перед тем, как разлечься на пледах посреди двора. Сама Ангел снова нас покинула, перед тем взяв жуткую клятву не предпринимать никаких путешествий в ее отсутствие. Мы поклялись искренне, памятуя последний опыт.

       Ангел сурово отчитала нас, когда узнала о мертвом городе и Сумраке, а о последнем у нас состоялся отдельный разговор. Наша наставница сказала, что своим «безответственным преображением», это ее слова, я на всю жизнь определил свои взаимоотношения с Сумраком. Я мог бы выбрать себе, опять же, по ее словам, стиль своих превращений в нем, но по незнанию своему обратился в то, что само получилось. И кем в первые пришел в Сумрак, тем в нем останусь навсегда. Я спросил, какие у меня могли еще быть варианты, но Ангел не захотела рассказывать, заявив, что теперь это не имеет никакого практического значения для меня. Решив отложить вопросы до лучших времен, я подумал про себя, что мне, по крайней мере, мой облик в Сумраке очень даже нравится. Что бы там ни говорила Ангел по поводу соответствий внутреннего и внешнего, и определяющих предпочтениях.

       Она сказала мне, что Сумрак не просто особое место во вселенной, Сумрак, по ее словам, это еще и особое состояние материи, энергии и личного взаимодействия со всем вышеперечисленным. И то, кем я поставил себя в Сумраке, определяет навсегда мою природу, как мага, и, во многом, как мага, мой путь. Еще Ангел сказала, что у каждого есть несколько вариантов личных предпочтений, определяющих его «стиль» магии, его выбор в той или иной ситуации, и одно их этих определяющих предпочтений я выбрал, не удосужившись даже осознать самого факта выбора. Другими словами, я успел наделать глупостей в самом начале пути, и во избежание других подобных глупостей мне не следует предпринимать поспешных действий.

       Я размышляю обо всем этом по пути в магазин, и мне приходит в голову, что в магии я так же взбаломошен, как и в человеческой своей жизни. Но мне всегда нравилось быть таким среди людей, и, похоже, нравится быть таким же среди магов. Это и есть основное мое определяющее предпочтение. Я решаю поделиться своими мыслями с Лоркой, девушка внимательно меня выслушивает и согласно кивает: - Это действительно на тебя похоже. Только позволителен ли такой подход к принципиально иному способу воспринимать вселенную, и принесет ли он тебе пользу?

        На это я, смеясь, отвечаю, что если в обычной жизни мне такой подход ничего хорошего не принес, то будет вполне логично, если теперь он окажется самым подходящим.

- Ты чокнутый, - говорит мне Лорка, - и явно намерен и магом быть чокнутым.

       Мы как раз подходим к магазину, и разговор прерывается. Я прислушиваюсь к себе, но не чувствую опасности во всем происходящем со мной, а потому решаю тему замять. По крайней мере, на какое-то время.

       Лорка выбирает толстые иглы сантиметров пяти длиной и покупает их почти сотню, то есть столько, сколько оказывается на складе. Еще она покупает моток бечёвки черного цвета и килограмм пшена. Погрузив покупки в пакет, девушка дает его мне в руки, и снова проходится по магазину, на этот раз покупая продукты. Значит, делаю я вывод, иглы, бечевка и пшено предназначены для одного и того же. Мне становится все любопытнее, но я не лезу к Лорке с расспросами, решив запастись терпением.

       Я опускаю в продуктовый пакет двухлитровую бутылку пива и вопросительно смотрю на Лорку. Та пожимает плечами, и добавляет в комплект сушеную рыбину. Кажется, это карась, но я могу и ошибиться, так как не особо разбираюсь в рыбе. Ну, да, я не рыбачу, не смотрю футбол, не хожу на охоту. А что? Зато в Сумраке становлюсь драконом, а в особом личном Сне – белым волком. Что-то отзывается во мне далеким эхом, но таким далеким, что я не могу разобрать смысла услышанного. И это «что-то» связано с Никой. Я  стал часто вспоминать о ней в последнее время, и у меня возникает чувство близости к разгадке какой-то тайны. В который уже раз я сталкиваюсь с ощущением того, что когда-то забыл нечто важное, напрочь забыл, и воспоминания пытаются пробиться раз за разом, и раз за разом они все ближе и ощутимей. Меня влечет и пугает моя внутренняя тайна. Влечет, понятно почему, а пугает, потому, что раз я так прочно не помню какие-то события, значит, у моего сознания есть веские причины о них не вспоминать.

       Наш дом – вот мы и привыкли называть его нашим – расположен очень удобно. Улица здесь разветвляется надвое, а чуть дальше снова сходится, так, что получается такой островок. Дом окружен со всех сторон  другими домами, причем в нашу сторону смотрят задние дворы. Мы поворачиваем от улицы, проходим по тропинке вдоль стены соседского сарая и оказываемся в собственном дворике. Таким образом, мы укрыты от посторонних глаз, находясь, тем не менее, фактически в центре поселка. Не знаю уж, выбирала ли его Ангел, или его специально таким образом кто-то построил, но нам очень нравится, и очень удобно с точки зрения рода наших занятий. А Лорка ценит расположение двора еще и за возможность загорать обнаженной.

- Намажь меня, - просит девушка, когда мы оказываемся на месте и раскладываем покупки по полкам. Пиво, естественно, остается в ведре с холодной водой для немедленного употребления.

       Лорка раздевается не спеша. Поигрывая баночкой с кремом, я наблюдаю за девушкой, наверное, слишком пристально, потому, что она вдруг замирает и с кивком спрашивает у меня: - Что?

- Да ничего, я просто любуюсь, хватит уже спрашивать, - я улыбаюсь, - Красивая девушка, приятно смотреть, а то, что я считаю тебя красивой, ясно, по-моему, давно.

- У тебя иногда взгляд становится такой… - Лорка подбирает слова, - словно ты куда-то уходишь, или о чем-то глубоко задумался, - она снимает последнюю часть туалета, трусики, и кидает в кучу вещей на траве. Лорка совсем не стесняется, да и чего ей стесняться, если мы стали любовниками с первого дня нашего знакомства.

- Тебе мнится, - говорю я искренне, - я ни о чем таком не думаю. Даже в постели тебя не представляю.

- Да ну, - скептически произносит Лорка. Я несколько раз коротко киваю: - Конечно. Если что, то я вместо мечтаний тебя сразу в постель тащу. Не заметила разве?

- Заметила, - хмыкает девушка и ложится на живот: - Намазывай, буду жариться. Ты как, позагораешь?

- Не знаю, потом решу, - я потягиваюсь: - Что-то я не пойму сегодня, чего мне больше хочется. Неопределенность какая-то.

- Сделай серию пассов для намерения, - советует Лорка, - но только после того, как намажешь меня мазью всю.

      Я сажусь на колени рядом с Лоркой и приступаю к священной процедуре. Девушка закрывает глаза и блаженно улыбается. Мне нравится, как она откровенно наслаждается, очень красиво наслаждается. Поэтому ее приятно ласкать и целовать. Когда Лорка совсем разомлеет, она начинает издавать звуки, очень похожие на мурлыканье кошки. Раньше я не замечал этого, и как-то спросил у нее, и девушка сказала, что раньше у нее такой привычки и не было, до нашего похода в Друккарг точно.

       Странное воздействие на меня оказывает это название. Всякий раз, когда я произношу слово «Друккарг»,  во мне что-то шевелиться, как будто я откуда-то знаю и название, и сам мир, а главное, что я с ним каким-то непостижимым образом связан. И мне совсем не хочется рассказывать об этом Ангелу, и даже с Лоркой делиться не хочется. Эти странные чувства не пугают меня, скорее, возбуждают, вызывают выброс адреналина, как перед боем. Иногда мне думается, что это такое предчувствие необычной формы.

       Я не просто мажу Лорке спину, я делаю ей массаж, и когда я начинаю, девушка на миг открывает глаза, чтобы бросить на меня благодарный взгляд.

       Мы, должно быть, интересно смотримся со стороны. Мы ведем себя не как любовники и даже не как брат и сестра, Скорее, мы два щенка одного помета, которые кормятся с одной миски, играют и вылизывают друг друга, постепенно, незаметно так, отстраняясь один от другого по мере взросления, и которые расстанутся без сожалений, когда тому придет черед. Но если встретятся вновь когда-нибудь, обнюхают друг друга и вильнут хвостами. Но влюбленности щенячьей между нами не было и раньше, до встречи с Ангелом, а теперь уж и подавно. Все наши ценности поменялись, и что бы мы ни делали, приоритет остается за нашим ученичеством. Мы полностью отдаем себе отчет в том, что наша жизнь окончательно и бесповоротно изменилась, что у нас уже нет пути назад, и принимаем ситуацию спокойно, без излишнего трагизма и драматичности. Мы не только внутренне подготовлены к принятию нового, к грядущим переменам, но мы жаждем их, ждем их и сознательно себя к ним подготавливаем.

       Возможно, несколько лет назад все произошло бы иначе, но ныне опубликовано столько книг по магии, что сама по себе она уже не вызывает ни удивления, ни испуга. Каждый продвинутый тусовщик подкован в предмете, и, как минимум, знаком с трудами Кастанеды, Тайши Абеляр, Флоринды Доннер и многих других. То есть не требуется быть учеником мага, чтобы иметь представление о Пути Воина, основных понятий, связанных с ним, магических искусствах и многом ином, относящемся к предмету. Вспоминая свое знакомство с упомянутыми книгами, могу подтвердить: в отличие от западного ума, ум славянский не пугается, а жадно впитывает информацию, с готовностью принимая новую картину мира. Поэтому мы с Лоркой ни в коем случае не чувствуем себя сбитыми с толку, а тем более испуганными. Мы спокойно и собранно продвигаемся в выбранном направлении, относясь к своему ученичеству с определенной долей юмора.

       Конечно, нам интересны перемены, происходящие в нас, мы воодушевлены, и, на первый взгляд, наше ученичество вполне уживается с нашей обыденной жизнью, но на самом деле мы неумолимо и стремительно меняемся. Меняется наше восприятие действительности, и, как следствие, наше отношение к людям и не только к ним. Это неизбежно отражается на наших с Лоркой личных взаимоотношениях, которые становятся более свободными и завязанными не на сексе и взаимном влечении, как было раньше, а на общности устремлений. Мы теперь, скорее, соратники по оружию, чем просто любовники, наша симпатия друг к другу приобретает оттенок клановости. Но нам от этого только лучше.

       Покончив с массажем, я наклоняюсь и легонько целую Лорку в затылок. Девушка переворачивается на спину и улыбается, сладко потягиваясь. Солнце отражается в ее глазах, как в водной глади, и я любуюсь этим отражением, теплым и нежным, как само небо над нами.

- У тебя в глазах поющий дождь, - говорит Лорка. Я выражаю легкое недоумение, ибо впервые слышу эту фразу. Лорка заливается смехом, а я терпеливо жду пояснений. Вдоволь насмеявшись, девушка решает сжалиться надо мной.

- Это тот самый музыкальный инструмент, который я хочу сделать, - говорит она, - Его придумали индейцы, и он так и называется – «Поющий дождь». А вот почему, я смогу объяснить, только когда сделаю его, и ты сможешь его услышать.

- Понятно, - я ухмыляюсь, - из всего сказанного мне нужно сделать вывод, что в моих глазах ты узрела нечто загадочное, похожее на «Поющий дождь».

- Да нет, я именно услышала его, - возражает Лорка, - говорю же, поймёшь позже. А загадочности в твоих желтых глазах хватает и так.

- Желтых? – искренне удивляюсь я, - Всегда считал, что они карие.

- Они меняются у тебя от светло-желтых до темно-карих, - уверенно заявляет Лорка, - но большей частью они желтые. С примесью орехового. Красивые, в общем-то, но шкодные, - Лорка хихикает. Я в задумчивости почесываю затылок, но, так и не найдя подвоха, машу рукой.

- Когда можно будет делать этот твой «Дождь»? – спрашиваю я.

- Не мой, а индейский, - поправляет девушка, - часа через три-четыре, за это время трубка высохнет… я надеюсь. И у меня есть одна идея на сей счет, не знаю, сработает ли она, но хуже точно не станет.

       Я превращаюсь во внимание. Интересно, все маги такие авантюристы, или только мы с Лоркой? Девушка кивком указывает в сторону леса: - Мы будем делать Дождь в Месте Силы. Мы вложим в него намерение перемещения через границу мира. Мы его осветим стихиями и проведем из мира в мир, туда и обратно, понимаешь?

- Блин, - крякаю я, - ты задумала предмет Силы.

- Точно, - кивает Лорка, - ты со мой?

- Как всегда, - заверяю я, чувствуя, как в душе поднимается волна азарта.

- Тогда позанимаемся сейчас со свечой, - говорит Лорка, - потом у нас не будет на это времени, а пропускать  наши упражнения нельзя. И пассы сделаем перед тем.

- Вперед, - я поднимаюсь – А как же твой загар?

- Загар? – девушка на мгновение задумывается, потом широким жестом раскидывает руки в стороны: - А мы займемся тенсегрити во дворе. Соединим, так сказать, полезное с приятным.

       Последующие двадцать минут мы перемешиваем намерение и поднимаем его в центр энергетического тела. Мы практикуем сосредоточенно и увлеченно, и сейчас мне кажется удивительным, что еще совсем недавно я воспринимал пассы как странную и немного забавную гимнастику. Я и не заметил того момента, когда тенсегрити стала необходима, как чашка утреннего кофе, и привычна, как чистка зубов по утрам. Практикикование магических пассов сделалось частью меня, как рука или нога, и как руку или ногу, я его не замечаю, хотя постоянно использую.

       Как всегда, по окончании практики я чувствую внутреннюю полноту и полное сосредоточенное спокойствие. Я готов к любому действию, мое сознание чисто и ясно, как кристалл. Я слышу каждый звук окружающего мира отдельно, как бы сам по себе. Это очень странное ощущение, которое проходит спустя несколько минут по мере того, как мысли, притихшие во время исполнения пассов, восстанавливают привычный бег в моей голове.

       Лорка говорит, что хочет еще немного позагорать, не зря же я так усердно мазал ее кремом, я молча киваю и с удовольствием падаю на спину в высокую траву, и лежу, стараясь ни о чем не думать, наслаждаясь синевой неба, тонкой струйкой стекающей в мои глаза. Где-то высоко проплывает маленькое невесомое облачко, похожее на семена одуванчика, подхваченные порывом ветра. Трава приятно холодит полуобнаженное тело и щекочет его. Во мне так тихо и хорошо, как никогда не было и уже никогда не будет. Глаза сами собой закрываются, и мир укачивает меня и напевает мне колыбельную. Я плыву в теплом нежном море, где-то неподалеку плещутся дельфины, они играют в свои игры, не обращая на меня никакого внимания, и мне нравится это, это означает, что они принимают меня за своего. Один из дельфинов подплывает вплотную и вдруг резко толкает меня носом и говорит человеческим голосом: - Пора, красавица, проснись! – и снова пихает носом, на этот раз сильнее. Я открываю глаза, ошалело щурюсь от яркого солнечного света, и машинально отпихиваю от себя Лорку. Та теребит меня и повторяет: - Подъем, соня, наше растение высохло!

- Какое растение? – не могу я вникнуть сразу. Лорка гаркает почти в самое ухо: - Поющий дождь!

       Я мгновенно просыпаюсь и вскакиваю на ноги. Лорка хохочет, покачивая головой. Должно быть, у меня весьма обалдевший вид.

- Неплохая реакция на магические пассы, - говорит девушка, - накрутить в себе энергии намерения и уснуть сном младенца. Что снилось?

- Дельфины, - отвечаю я, и Лорка перестает смеяться. Лицо ее приобретает мечтательное выражение: - Дельфины… - протягивает она и вздыхает: - Слушай, Кайл, а поехали куда-нибудь, где дельфинарий есть? Хоть на пару деньков.

- Все вопросы к Ангелу, - отрезаю я, и Лорка морщится: - Нет в тебе ни капли романтики!    

- Это у меня нет? – возмущаюсь я, - а кому же они приснились, дельфины, тебе или мне?

- Тебе, тебе, - сдается девушка, - ладно, пойдем делом займемся.

       У нас на кухне стоит глубокий металлический таз, полный чистого, мелкого, хорошо промытого отборного песка. Мы нагреваем песок на огне и варим в нем турецкий кофе. Лорка отправляет меня с полулитровой банкой за этим песком, а сама упаковывает рюкзак. Я немного досадую, что не вижу ее сборов, мне интересно, какие ингредиенты берет она с собой. Впрочем, поскольку я участвую в создании «Дождя», то все равно увижу все. Успокоившись на том, принимаю безропотно роль подмастерья и действую, подчиняясь командам Лорки.

       Наблюдая за ней сейчас, я вдруг ловлю себя на мысли, что девушка разительно изменилась за последние недели. Или даже не изменилась, а, скорее, раскрылась. Она стала увереннее, целеустремлённее, какой-то собранно-спокойной. Интересно, со мной произошли те же перемены? Впрочем, подумать об этом я не успеваю. Из дома выпархивает Лорка и, подмигнув мне, жестом приглашает следовать за ней. Мы гуськом выходим по тропинке из лабиринта двора и по одной из улиц чешем в сторону Минского Моря, и местные собаки провожают нас подозрительными взглядами. Лорка подает мне рюкзак,  я заталкиваю в него банку с песком и одеваю на плечи.

       Мы, конечно, идем не на Море. Нам требуется найти Место силы, и мы огибаем побережье, углубляясь в лес, обходя стороной исхоженные и изгаженные человеком места. Мы забираем левее и левее до тех пор, пока нам не перестают попадаться тропинки, вытоптанные людьми, однако нам мало этого, и мы еще дальше уходим вглубь леса, туда, где тропы только звериные.

       Раньше я не обращал на это внимания, но теперь буквально слышу, что здесь, в стороне от людей, иной запах, иная атмосфера, иной звук шагов под ногами. Здесь по-иному шумит листва деревьев, здесь иной ветер, иные облака над головой, плывущие в ином небе. Все воспринимается чище и глубже, и сам я становлюсь как-то чище и глубже.

       Лорка уверенно шагает впереди, точно знает, куда именно нам нужно идти. Может быть, так оно и есть, возникает у меня мысль. И оказывается верной.

       Девушка сворачивает с тропинки, не сбавляя шага, ведет меня прямо через густой сосновый молодняк, снова поворачивает, и через несколько шагов мы оказываемся на маленькой полянке, поросшей высокой сочной травой. На полянке нет ни одного цветка, словно траву здесь посеяли специально выведенного сорта, прямо декоративная полянка, и абсолютно дикая. Я не только вижу, что здесь не ступала нога человека, но я точно  з н а ю, что ни человек, ни зверь не ходят тут. Для всякого, кто окажется поблизости, это место просто не существует. И я чувствую Силу. Она исходит от травы и деревьев, сочится из земли и льется с неба.

- Просто обалдеть… - потрясенно шепчет Лорка, и я с изумлением смотрю на нее: - Ты же сама нас привела сюда, что же тебя так удивляет и восхищает?

- Я видела дорогу сюда во сне, - заявляет вдруг девушка, - как и способ приготовления Поющего Дождя. Но я никогда не была тут, и до самого конца не была уверенна в правдивости сна.

- Ты мне ничего не говорила, - я усмехаюсь, - боялась, не поверю?

- Ага, - просто отвечает Лорка и одаривает меня лучезарной улыбкой. Я качаю головой, но не успеваю ничего сказать, потому, что Лорка хватает меня за руку и тянет в траву: - Давай, вынимай все из рюкзака.

       Я сажусь на землю рядом с девушкой, снимаю рюкзак с плеч, развязываю шнурок и принимаюсь выгружать содержимое. Кроме уже известной мне баночки с песком, здесь обнаруживаются шило, свеча из нашего ящичка,  несколько резинок, вощеная бумага, ножницы, бутылка воды и купленный нами только что набор игл. 

- Я хочу очистить материал огнем, водой, воздухом и землей, - говорит Лорка, - ты мне поможешь?

- Ты не взяла спичек, - замечаю я, Лорка несколько мгновений смотрит на меня с ехидной улыбкой, и я начинаю глупо хихикать.

- Инерция, - говорю я, пожимая плечами, и Лорка, смеясь, кивает: - Да уж, без спичек нам никак не обойтись. Особенно в Месте Силы, - она с минуту рассматривает трубку из стебля лопуха, потом вздыхает: - Жаль, что не бамбук. Надеюсь, эта штуковина будет звучать не хуже.

- А ты вообще слышала ее когда-нибудь? – спрашиваю я, и Лорка беспечно мотает головой: - Не-а. Но скоро услышу, - взглянув на меня, девушка становится серьезной: - Я слышала во сне, я знаю, что делаю… раз смогла найти это место, - она смотрит вопросительно, и я согласно киваю. Похоже, ее это удовлетворяет. Лорка откладывает трубку и оглядывается. Я машинально повторяю ее движение, и вдруг понимаю, что меня что-то смутно тревожит. Что-то не так, но я не могу понять, что именно, и Лорка, похоже, чувствует то же самое. Однако мы не испытываем тревоги, и, в конце концов, отбрасываем сомнения. Возможно, думаю я, это влияние места.

- Останови внутренний диалог, - говорит мне Лорка. Она втыкает в землю свечу, и мы приступаем к действию.

       Внутренний диалог останавливается мгновенно, что не удивительно, ведь мы находимся в Месте Силы. Лорка всего мгновение смотрит на свечу, и фитиль вспыхивает. Пламя горит ровно и спокойно, точно мы не в лесу, а в хорошо изолированном помещении. Я открываю бутылку с водой. Возникает ощущение какой-то плотной, даже вязкой тишины, и в этой тишине все наши движения становятся плавными и чуть замедленными. Мы действуем сосредоточенно, вкладывая все свое внимание в каждую деталь. Вернее, действует, в основном, Лорка, моя задача просто ей не мешать ни внешне, не внутренне. В полном молчании девушка окропляет все предметы водой, потом окунает в пламя свечи и бросает короткий взгляд на меня. Я понимаю ее без слов: осторожно поднимаюсь и, собрав пучок маленьких сухих веточек вокруг себя, складываю их пирамидкой и зажигаю взглядом. При этом в момент появления пламени во мне точно лопается воздушный шарик.

       Я срываю пучок травы, не забыв мысленно извиниться, и кладу его в миниатюрный костерчик, чтобы появился дым. Лорка освещает им все, что понадобится для изготовления музыкального инструмента, и тогда только посыпает землей, как бы закрепляя этим процесс освящения. И, безо всякой паузы, приступает к работе, и я с интересом наблюдаю за ней.

       Она накалывает шилом трубку со всех сторон. Сначала мне кажется, что она делает это хаотически, но постепенно я улавливаю систему. Отверстия располагаются в шахматном порядке, и, одновременно, по спирали. Усеяв, таким образом, ямками всю поверхность трубки, Лорка вставляет в них иглы, и вдавливает их рукояткой шила так, что иглы полностью скрываются в материале. Соответственно, они теперь торчат остриями вовнутрь, но нигде не соприкасаются друг с другом. Потом девушка вырезает два кружка нескольких сантиметров в диаметре из вощеной бумаги и одевает их на один из концов трубки, тщательно обжимая и подворачивая. Лорка не спешит, ее движения плавны и напоминают своеобразный танец. Она одевает на бумагу резинку, закупорив, таким образом, один из концов трубки, после чего засыпает в нее песок из баночки. И таким же образом закупоривает второй конец трубки.

       Проделав все это, девушка смотрит на меня с победной улыбкой.

- Готово, - говорит она, - теперь послушаем, что у нас получилось, - она медленно переворачивает Поющий Дождь один, затем другой раз, держа его возле уха, и расплывается в улыбке: - Получилось… - она слушает, прикрыв глаза, вращает инструмент, и я терпеливо жду, пока Лорка вспомнит обо мне. Наконец, девушка передает мне Поющий Дождь. Я приближаю его к своему уху и, подражая Лорке, начинаю медленно переворачивать. И тут же слышу завораживающий звук текущей воды, нежный, тихий, какой-то совершенно эльфийский.

- Ну, как? – спрашивает Лорка. Я восхищенно качаю головой: - Потрясающе, никогда ничего подобного не слышал.

- Кто-то его придумал, - говорит девушка, - представляешь, какое мышление было у человека? – она с любовью смотрит на изготовленный своими руками инструмент: - Всегда мечтала, чтобы он у меня был.

- А ты его где впервые увидела… или услышала? – спрашиваю я, начиная собирать наши вещи. Поющий Дождь я передаю Лорке, и та принимает его благоговейно, с трепетом в душе, который я чувствую, не прикасаясь к девушке. Лорка пожимает плечами: - У одного знакомого дома, - девушка лукаво косится на меня: - Хорошего знакомого. И это произошло во сне.

- Я тебя не ревную, если ты об этом, - хмыкаю я. Лорка расплывается в широкой улыбке: - Знаю, и очень это ценю, - она поднимается на ноги и потягивается, подняв над головой руки с Поющим Дождем. Потом, на мгновение замерев, каким-то особым голосом произносит: - Я посвящаю тебя Солнцу!

       На одно краткое мгновение вокруг нас устанавливается полная тишина, и в этот миг я чувствую, как в кончиках пальцев появляется легкое покалывание, тело испытывает мимолётный дискомфорт, сменяющийся такой же мимолетной эйфорией. Что-то внутри меня без слов говорит, что я только что ощутил волну энергии, прошедшей сквозь меня.

- Мы будем хранить его вместе со свечами, - говорит Лорка на обратном пути. Мы возвращаемся той же дорогой, которой пришли в Место Силы, и я знаю, что всегда смогу его найти с закрытыми глазами. Хоть днем, хоть ночью. Лорка идет впереди, бережно прижимая к груди Поющий Дождь, и ее тело источает аромат внутренней улыбки.

       Опустившись в кресло, я прислушиваюсь к своим ощущениям. У меня такое чувство, словно я не был в своей квартире много лет, она стала частью другой, давно забытой, жизни, о которой я совсем не жалею. Час назад я забрал документы из офиса строительной фирмы, в которой работал, получил расчет и выслушал массу вопросов Саньки, ни на один из которых у меня не было нужного ей ответа. Я поблагодарил ее за все, что у нас с ней было, и попрощался навсегда. И прощаясь, четко осознал, что эта неплохая, в сущности, девушка, относится к тому, в чем я больше не нуждаюсь. Теперь я понимаю, что прощаюсь и со своей квартирой, и вообще со всей предыдущей жизнью, прощаюсь спокойно и безо всякого сожаления. Меня здесь уже нет, я весь там, на новом пути, вместе с Лоркой и Ангелом, и со всем там, что ждет меня впереди.

       Посидев несколько минут, я понимаю, что не настроен на долгое прощание. Усмехнувшись, поднимаюсь с кресла и начинаю собирать вещи. Прежде всего это книги, которые давно уже обещал привезти Лорке. Белье, второй комплект одежды, туалетные принадлежности. Рюкзак, в основном, конечно, из-за книг, получается вполне увесистым. Взгромоздив его на спину, оставляю деньги на кухонном столе и записку для хозяйки. В последний раз окинув взглядом уже бывшее свое пристанище, вдруг понимаю, что это и в самом деле только пристанище. Как и дом Ангела, в котором мы с Лоркой сейчас живем. Все – только пристанище. Есть ли он вообще, мой дом, хоть где-нибудь? Впрочем, меня сейчас это не особенно и заботит. Я покидаю квартиру с легким сердцем, закрываю дверь и заношу ключи соседке. Все, думаю я, спускаясь вниз, этап жизни окончен. Смена направления, не более того, так что не надо придавать ему значения большего, чем нужно.

       На улице пасмурно и прохладно, то, что надо. С таким грузом в жару мне пришлось бы несладко.

       По пути к остановке мне попадается вывеска компьютерного клуба, и я тут же вспоминаю Гаррота, первого и, пока, единственного человека, идущего похожим путем, с которым я познакомился. Я помню его электронный адрес, и, мгновение поколебавшись, я заворачиваю в клуб.

       Какое-то время я сижу перед экраном, придумывая текст письма. Потом, улыбнувшись, набираю короткое послание: « Кайл из Сумрака просит Гаррота дать телефон для связи». Все. Отправляю на его «мыло» и сижу, жду неизвестно чего. На скорый ответ рассчитывать глупо, для этого надо, как минимум, чтобы Гаррот именно в этот момент был в сети, а такое совпадение… я даже не успеваю додумать мысль, как появляется уведомление о получении почты. Да ну нафиг, изумляюсь я и открываю свой почтовый ящик. Письмо состоит из одиннадцати цифр, которые я тут же переписываю в электронную книжку своего телефона. Судя по ним, Гаррот,  по крайней мере, живет в Беларуси. Это уже хорошо, встретиться мы, соответственно, сможем. Воодушевленный удачей, я выключаю компьютер и выхожу на улицу. Момент истины, думаю я, набирая номер Гаррота.

       Тот отвечает моментально, точно ждал моего звонка. Голос у Гаррота низкий и густой, мне в голову почему-то приходит мысль, что он должен хорошо петь.

- Кайл, как я понимаю, - чуть насмешливо говорит он, и я жизнерадостно подтверждаю: - Он самый.

- Хочется встретиться? – вопрос риторический, и Гаррот не ждет ответа, а сразу переходит к делу: - Ты в каком городе?

- В столице, - отвечаю я, несколько удивленный. Он что, готов приехать? И тут же понимаю, что мыслю еще по старинке.

- Это хорошо, в Минске я знаю много мест. Ты далеко от центра?

- Да нет, в получасе на метро.

- Тогда выбирайся к театру Янки Купалы, знаешь?

- Знаю.

- А сквер за ним знаешь?

- Это Паниковку, что ли? – усмехаюсь я.

- Молодец. Паниковку, верно, - уверен, Гаррот тоже улыбается сейчас, - вот на Паниковке и встретимся через часик. Я тебе ровно через час позвоню.

- А как ты… - начинаю я задавать идиотский вопрос, но Гаррот прерывает меня: - Да через Сумрак, чудак.

- А, ну да… - я задыхаюсь от восторга, поняв вдруг, что я тоже могу переместиться в любое место, которое видел, используя Сумрак. До этого мгновение мне и в голову не приходила такая возможность, я просто не догадался о ней подумать. Вот она, косность мышления и засилье Человеческого Сценария. Я решаю опробовать новый способ перемещения в пространстве сразу же после встречи с Гарротом. Меня просто распирает от восторга, и я ловлю себя на том, что радуюсь, в том числе, и тому, что я могу переместиться через Сумрак, а Лорка нет. Ну, я, конечно, не злорадствую, просто это первое мое личное, ни с кем не разделенное приобретение на магическом пути. Самое настоящее, легко проверяемое, и которое можно применить к человеческим делам, в смысле, в мире людей.

       И тут мне в голову приходит еще одна мысль, как логическое продолжение предыдущих. Я ведь тоже хорошо знаю парк-сквер, в котором мы должны встретиться. То есть легко могу его представить. Вот только где бы мне в Сумрак войти, так, чтобы никто не увидел моего исчезновения? Мне требуется место, где я могу укрыться от посторонних взглядов хотя бы на несколько секунд.

       С минуту я размышляю, потом хмыкаю, упрекая себя в тупости, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, и возвращаюсь к дому, в котором снимал квартиру. Ключи я отдал, но я знаю код подъезда, и в подъезде есть площадка техэтажа, где я могу спокойно и незаметно войти в сумрак.

       Поднявшись по лестнице на девятый этаж, я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, усмиряя бурлящее мыслями сознание. Потом останавливаю внутренний диалог и, вспомнив ощущение Сумрака, вызываю его в себе. Уже знакомое мне рождение энергетического шара внутри меня, мгновение небытия, и  иглы Сумрака впиваются в меня. Не обращая на них внимания, я моделирую в памяти детали парка, и когда картинка становится достаточно полной, тот же шар внутри выталкивает меня в кустарник возле общественного туалета.

      Воровато оглядевшись, я с облегчением убеждаюсь, что никто не заметил появления человека из ниоткуда. Ругая себя за легкомыслие, я отправляюсь в сторону центрального универсама, чтобы купить пива для себя и Гаррота. Нет, это надо же, место для входа в Сумрак я найти озаботился, а вот о том, что собрался материализоваться посреди людного парка, совсем не подумал. Ну, решаю я, хорошо то, что хорошо кончается, и подходя к универсаму, я уже абсолютно спокоен.

       Через пятнадцать минут я уже сижу в сквере на лавочке возле фонтана и созерцаю скульптуру мальчика с лебедем, давшую такое народное имя этому скверу. Вообще-то, фонтан является памятником в честь столетия первого минского водопровода, но какой-то остряк, имени которого история не сохранила, прозвал скульптуру «Паниковским в детстве», и название прижилось и перешло на весь сквер. Люди стали назначать встречи «у Паниковского», затем прозвали парк Паниковкой, или даже просто Паником. Так что, если вам назначат встречу на Панике, это буде означать, что вас ждут в сквере за театром Янки Купалы, между Октябрьской площадью и Дворцом Президента, где выросло ни одно поколение неформалов столицы.

       Сейчас утро, и Паниковка почти пуста, на мое счастье, с юмором думаю я, вспомнив свое появление в кустах. Я набираю номер Гаррота и весело сообщаю ему, что давно уже на месте и жду, затаренный пивом.

- Пиво, это хорошо, - одобрительно говорит тот и обещается быть с минуту на минуту. Я открываю бутылку, делаю несколько глотков, закуриваю и жду, изо всех сил стараясь не вертеть головой во все стороны. А когда Гаррот появляется, я узнаю его сразу. От него исходит особое излучение, я бы сказал, просто фонит Силой, я чувствую в нем абсолютно здоровый тональ, если говорить в синтаксисе воинов-тольтеков, о которых рассказал миру Карлос Кастанеда. Гаррот идет от театра, и я думаю, что он материализовался где-нибудь в нем. Он тоже узнает меня, чувствует издали, и не отрываясь, смотрит на меня, приближаясь. Подойдя вплотную, Гаррот останавливается и протягивает руку.

- Привет, Кайл, - говорит он таким обыденным тоном, словно мы знакомы вечность, и по десять раз на дню встречаемся в городе.

- Привет, - отвечаю я так же и кивком приглашаю Гаррота присесть, - Пиво в пакете.

- А в рюкзаке?

- Книги, - говорю я. Гаррот достает бутылку пива, открывает ее и кивает: - Книги и пиво, джентельменский набор неформала девяностых годов. Тусовался на Паниковке?

- Было, - сообщаю коротко. Гаррот сразу же вызывает у меня симпатию. Он выше меня ростом, плотнее, и напоминает внешностью Портоса из советского варианта «Трех мушкетеров». Гаррот носит бородку и усы, длинные волосы, и тем еще больше походит на него, да и густой бас соответствует образу. В общем, колоритная личность. Я вспоминаю его в Сумраке, и мне становится смешно. Гаррот смотрит на меня вопросительно, и я делюсь с ним своими мыслями.

- Ну, в Сумраке-то я в сравнении с тобой невинная овечка, - усмехается Гаррот. Я улыбаюсь в ответ и рассказываю о том, как переместился на Паниковку. Гаррот от души хохочет над моим рассказом, а потом признается, что и сам при первой попытке объявился в толпе народа.

- И как? – заинтересованно спрашиваю я.

- Никто не заметил, - смеется Гаррот, - я появился на дискотеке. На мое счастье, как раз в этот момент гремела музыка, мелькали световые эффекты в темном зале, в общем, всем было не до меня.

- Надо присмотреть себе укромное местечко, где можно выныривать из Сумрака, - я допиваю пиво, ставлю пустую бутылку рядом со скамейкой и сразу же открываю следующую.

- Расскажи мне о Сумраке поподробней, - прошу я. Гаррот выливает в рот остаток из своей бутылки и тоже открывает вторую. Я бросаю взгляд вверх, где над головой висит огромная ветка тополя. С неба начинает тихонько моросить, но меня это уже не пугает. Теперь я в любое мгновение могу оказаться дома. Вот вернусь, покажу Лорке новый способ перемещения в пространстве, тем более, что я обещал сводить ее в Сумрак.

       Гаррот в задумчивости кривит губы и чешет подбородок.

- Думаю, что же рассказать, - в задумчивости произносит он, - собственно, о Сумраке нечего рассказывать. Это пограничное состояние пространства-времени, вот, собственно, и все. В Сумраке человек либо погибает, если он просто человек, - понимаешь меня? – либо превращается в нечто совершенно неожиданное. Говорят, можно выбрать, во что превращаться, но я, как и ты, впервые оказался Сумраке случайно, и мне некому было что-либо подсказать. Так что я превратился во что попало. Мне кажется, просто испуг и эффект неожиданности спровоцировали превращение в монстра, а может, это чему-то соответствовало в моем подсознании. Как бы то ни было, я тот, каким ты меня видел.

- А ты встречал других? – спрашиваю я, отгоняя от себя смущающую меня мысль о собственном подсознании, вызвавшем превращение еще похлеще, чем у Гаррота.

- Других? – Гаррот пожимает плечами: - раз или два мельком, и в образе людей. Как ты догадываешься, меня сторонятся  в Сумраке. И тебя будут сторониться тоже.

- Это уж точно, - киваю я, - но нам обоим теперь есть, с кем пообщаться там.

- Да, - соглашается Гаррот, - это приятно сознавать.

- Но ты говорил, что можно остаться и человеком, если сильно захочется.

- Если Силы хватит, чтобы противостоять постоянным попыткам преображения, - отвечает Гаррот, - трудное занятие, я пробовал, но вполне возможное. Только оно имеет смысл, когда ты кого-то приводишь в Сумрак с собой. Во всех остальных случаях незачем себя мучить.

       Я закуриваю. Мне как раз придется вести Лорку. Я говорю об этом Гарроту, и тот понимающе кивает: - Вот оно что. Ну, тут ничего суперсложного, раз ты таков, каков есть. Только проинструктируй свою девушку насчет преображения.

- Если бы я знал, что ей сказать, - хмыкаю я. Гаррот вполне серьезно отвечает мне: - Сумрак – пограничье, и как при всяком пограничном состоянии, открываются наши стороны, скрытые от нас. Поэтому твоя Лорка может заранее настроится на светлый лад, и подкорректировать свое преображение. Ясно? Все остальное как получится у нее самой.

- Ладно, попробуем, - вздыхаю я, - а ты знаешь еще кого такого, как мы?

- Древнего-то? – Гаррот кивает, - есть парочка знакомых. Обычно Древние не общаются между собой, то есть не стремятся к общению, не ищут себе подобных, как это делают люди. Но ты какой-то немного другой…

- А вот с этого места поподробнее, - я навостряю уши, - Кто такие Древние, и все, что ты о них знаешь.

- Так все запущенно, да? – Гаррот качает головой, - для того, кто ничего не знает о себе, ты слишком спокоен и деловит, никакого испуга и паники.

- Может потому, что нас двое, - предполагаю я, - а может, я просто и для мага ненормальный.

- Если так, - со смешком заявляет Гаррот, - то мы с тобой подружимся. Насколько, конечно, Древние вообще способны дружить.

- Ладно, ты вот про них мне и расскажи, просвети чайника.

- Да говно вопрос, - Гаррот ставит бутылку возле ног и тоже закуривает. Причем курит он «Беломорканал». Я и не знал, что его еще производят. Перехватив мой взгляд, Гаррот усмехается: - Хочешь?

- Не, - отказываюсь я, - спасибо.

- Много тысячелетий назад существовала высокоразвитая цивилизация, представители которой обладали  такими способностями, которые мы теперь называем магическими. Гиперборея и Атлантида, слышал о таких?

- Слышал, - киваю я.

- Так вот, - продолжает Гаррот, - они погибли в глобальной катастрофе, в которой, как я понимаю, сами же были повинны. Но, конечно же, и гипербореи и атланты погибли не все, какое-то количество людей выжило и перебралось на другие материки, создав там новые цивилизации, принеся местным аборигенам знания и умения, которых те не имели. И смешались с местным населением, растворившись в нем. Гены гипербореев и атлантов сохранились в ДНК людей до сего времени, вот их носители и есть Древние.

- То есть те, в ком есть древние гены, обладают особыми талантами? – уточняю я. Гаррот пожимает плечами: - Я думаю, что у всех людей есть способности, о которых они не подозревают, тут все дело в восприятии мира. Постепенно люди пробуждаются, только носители древних генов делают это первыми. Точно знаю, что Древние с детства осознают свою исключительность и непохожесть на большинство людей, страдают от одиночества, и нередко именно это одиночество гонит их на поиски всего необычного. А кто ищет, тот всегда находит. А уж какие способности у кого просыпаются, это уже сугубо индивидуально. Только используют все их по-разному.

- Что ты имеешь ввиду? – настораживаюсь я, вспомнив упоминание Ангела об Охотниках. Гаррот поворачивается и внимательно смотрит на меня: - Среди нас есть такие товарищи, которые нам вовсе даже не товарищи, - говорит он, - некоторые Древние предпочитают собирать Силу, отбирая ее у других. Этакие гопники от магии.

- А как они находят жертвы? – спрашиваю я, подумав, что не так уж радужно все в мире магии, как нам с Лоркой кажется.

- Они их пеленгуют, - отвечает Гаррот, - просто на расстоянии чувствуют, как мы с тобой почувствовали друг друга, когда я шел сюда.

- А, - киваю я, - понятно. У них, наверное, это чувство острее, да?

- Они его оттачивают до совершенства.

- А как можно отнять Силу ? – задаю я, наверное, главный вопрос. Гаррот отворачивается: - Можно у противоположного пола при сексе, можно при помощи специальных техник, а бывает и посредством убийства. Способов масса, короче, как есть масса способов завладеть чужим имуществом.

- Выходит, охотником может стать всякий Древний? – спрашиваю я, и Гаррот кривится в презрительной усмешке: - В том-то все и дело, не то что бы они не могли без этого выжить, это можно было бы понять. Быть Охотником это собственный выбор Охотников, поэтому их и не любят все остальные Древние независимо от отношений друг к другу. Древние могут избегать друг друга, могут временами общаться, могут поддерживать постоянные контакты, но Охотников врагами воспринимают все. Доходчиво изложил? – Гаррот берет новую бутылку пива.

- Спасибо, - искренне благодарю я, - я ничего этого не знал об этом.

- Вообще-то у Древних считается правилом просветить другого Древнего насчет нашей природы. А дальше дело личное.

- Все равно спасибо, - я тоже открываю третью бутылку, - вернусь домой, расскажу все Лорке. И свожу ее в Сумрак. Вдруг ей от Охотников убегать придется.

- Во-во, - кивает Гаррот, а я думаю про себя, что на пути нашем следует быть крайне осторожным в контактах. Ясно, почему Ангел заперла нас в Ратомке и старается сдерживать наше рвение. Она заботится о нашей безопасности. Я вдруг испытываю острое чувство благодарности к этой загадочной девушке, взявшейся нас опекать.

- Ладно, - говорит вдруг Гаррот, - не знаю, нужно тебе это или нет, но скажу. Я вижу, чуть-чуть буквально, судьбы, на пару шагов, не больше, но все же… У тебя очень скоро будет встреча, она как-то связана с твоим прошлым, даже с болью какой-то, так вот не избегай ее. Я не могу заглянуть далеко вперед, но только знаю точно, что эта встреча для тебя крайне полезна и важна.

- Благодарю за все, - я встаю: - Звони, коли что. Мне пора, боюсь, как бы Лорка без меня от скуки какой эксперимент не затеяла.

- Пока, - спокойно кивает Гаррот, - и ты звони. У тебя интернета нет, как я понимаю.

- Заведу, - обещаю я, протягиваю руку Гарроту, и тот пожимает ее: - Будет интернет, я тебе кое-что еще подскажу.

       Мы расстаемся и я направляюсь в общественный туалет. Сразу по двум причинам.

       Сумрак встречает меня непонятным зовом, как будто рядом находится кто-то, кого я знаю. Мгновение поколебавшись, я все-таки вызываю вид нашего дома. Что-то мне не хочется экспериментов после разговора с Гарротом. До сего дня я не задумывался о том, что новые возможности могут таить в себе и новые опасности, продолжая отчасти воспринимать свою новую жизнь как игру. Мне вдруг вспомнился эпизод в одной из книг Кастанеды, когда он поднял камень в древних развалинах. Оказалось, что этому камню некогда отдал остаток Силы маг, которого преследовали, чтобы убить и завладеть его Силой. Того мага порвали на части, буквально съели живьем, и если это только один из возможных способов Охоты… В общем, я понимаю, что мне сейчас очень хочется домой, к Лорке, под защиту дома и Ангела.

- Мамочки! – тонко вскрикивает Лорка, когда я возникаю из ниоткуда в шаге от нее. Ее глаза расширены от испуга, я слышу ее страх, и, мне кажется, к нему примешивается пусть минутное, но нешуточное желание меня прибить.

- Прости, - говорю я девушке, - я тебе такое покажу, что ты сразу все простишь.

- Да? – Лорка постепенно приходит в себя, - ты меня перепугал до смерти, - вопреки словам в серых бездонных Лоркиных глазах проявляется острое любопытство: - Как ты здесь оказался?

- Все покажу, - обещаю я, - но только после того, как ты меня накормишь.

- Пойдем, каких бутербродов сделаю, - говорит девушка, - я еще не готовила, я же тебя с дневной электричкой ждала.

- Забудь про электрички, - заявляю я, снимая с плеч рюкзак и опуская его на пол: - Вот, книги обещанные приволок.

- Ну, - одобрительно кивает Лорка, - не прошло и полгода.

- Не язви, - я целую ее в щеку, - пойдем перекусим, и я свожу тебя в Сумрак.

       Мы перебираемся на кухню, и пока девушка готовит бутерброды,  я рассказываю ей о Гарроте, перемещении через Сумрак и все то, что узнал от Гаррота о Древних и об Охотниках. Внимательно выслушав меня, Лорка говорит, что мы должны все рассказать Ангелу. Я согласно киваю: - Обязательно расскажем.

       Лорка заваривает чай, и мы приступаем к трапезе. Едва откусив кусок, я понимаю, что зверски голоден. В молчании уплетаю все, что девушка мне подсовывает, и лишь насытившись, рассказываю об услышанном в Сумраке зове.

- У меня нет другого определения, - говорю я, - это не то зов, не то ощущение энергетического контакта, я не смог понять. Но была полная уверенность, что я имею дело с кем-то знакомым. А тут еще предсказание Гаррота…

- Все-таки давай-ка не станем задерживаться в Сумраке до разговора с Ангелом, - просит Лорка. Я с удивлением смотрю на нее и медленно киваю: - Хорошо, раз ты так хочешь.

- У меня нехорошо стало внутри, - признается девушка, - когда  я только подумала о том, кого ты услышал.

- Да ладно, ладно, - обещаю я, - мы только переместимся, и все, не волнуйся.

- Тогда давай, - Лорка мгновенно успокаивается, и в ее взгляде просыпается знакомый демон авантюризма.

       Для чистоты эксперимента мы решаем из дома попасть во двор. Мы входим в Сумрак легко, точно в соседнюю комнату, и я прислушиваюсь. Лорка хмурится: - Меня как-то тянет изнутри, - говорит она, голос звучит необычно глухо, как будто вместо воздуха здесь вата. Я еще ни разу не слышал голоса человека в Сумраке, но сейчас не до анализа.

- Не поддавайся этому чувству, - говорю я, - представь дворик, - при этом я отмечаю, что того зова уже нет.

       Мы рисуем двор перед мысленным взором, и легким толчком Сумрак отправляет нас домой.

       Лорка с видимым удовольствием обводит взглядом наш дворик. Даже сейчас, в пасмурную погоду, он кажется самым ярким местом во вселенной в сравнении с Сумраком. Да, девочка, думается мне, видела бы ты меня, каким я могу в Сумраке быть.

- Мрачное место, этот Сумрак, - говорит Лорка, - но вот это… - девушка качает головой, потом поворачивается ко мне: - Ты так и вернулся с города?

- Точно, - помимо воли я растягиваю рот в самодовольной улыбке. Лорка какое-то время стоит в задумчивости, потом с сомнением качает головой: - Не думаю, что следует использовать такой способ всегда. Только в крайних случаях.

- Почему это? – ревниво спрашиваю я. Вот те и раз, только появилось что-то практическое и ощутимое, как тут же говорят, что нельзя использовать. С чего бы это? Я недовольно смотрю на Лорку.

- Помнишь, Ангел когда об охотниках упомянула, подивилась, как они нас еще не сожрали с нашими экспериментами?

- Ну, помню.

- А помнишь, она говорила, что мы эхо после себя в Друккарге оставили?

- Тоже помню, - я никак не могу понять, куда клонит Лорка, - и что из этого?

- А что сказал Гаррот, как охотники свои жертвы находят?

- Пеленгуют, - отвечаю я, и тут до меня, наконец, доходит, о чем Лорка говорит: - Ты имеешь ввиду, что пользуясь магией, мы оставляем след?

- Вот-вот, - кивает девушка, - от этого и остерегала нас Ангел. Всякое магическое действие оставляет после себя эхо, которое может достигнуть ушей Охотника, и, при достаточном опыте отслеживания, он сможет по эху определить, где мы находимся, какие мы, и сколько умеем. Как тебе такая гипотеза? Может, в город лучше на общественном транспорте ездить?

- Гм, - я озадаченно хлопаю глазами. Такого оборота я не ожидал. Чувство эйфории закрыло мне глаза, это точно. Мне становится неловко перед Лоркой за свою детскую глупость. Освоил одно магическое действие, и почувствовал себя суперменом.

- Не расстраивайся, - Лорка кладет мне руку на плечо: - Я хорошо понимаю твой восторг, и сама балдею от того, что сейчас произошло,  от того, что мы сделали. Только ты же сам услышал чье-то эхо в Сумраке по пути из города. Давай мы сначала разберемся, что к чему, что можно, чего нельзя, кто есть кто среди таких, как мы. Просто освоимся в магическом мире, который гораздо шире мира обыденности, и намного его сложнее. В конце концов, мы только начали большое магическое путешествие, и было бы глупо оборвать его в самом начале.

       Я поворачиваюсь к Лорке. С минуту печально смотрю в ее сочувствующие глаза, потом со вздохом признаю: - Ты совершенно права, я порю горячку, действую необдуманно. Прости, тетя, засранца, что бы я делал без тебя, такой мудрой  и рассудительной.

       Лорка смотрит на меня крайне подозрительно, не в силах понять, всерьез я говорю, или только ерничаю таким вот изысканным способом. Я улыбаюсь ей: - Да понимаю я все, права ты, погорячился я… просто так дух захватило!

- Думаешь, мне не захватило? – Лорка вздыхает: - Вот приедет Ангел, поговорим с ней. Кстати, она на электричке приезжает, заметь.

- Ты уверена? – спрашиваю я, - Мы знаем только, что она одновременно с электричкой появляется, а так я не удивлюсь, если она в нужное время за углом материализуется.

- Ну, всякое может быть, - Лорка смеется, - в конце концов она нас учит, так что ей многое можно такого, чего нам нельзя. Если она по канату ходить умеет, это же не значит, что мы по нему в магазин ходить должны?

- Ладно, - говорю я, - пойдем книжки разбирать.

- Ой, - вдохновляется Лорка, - я и забыла!

       Ангел в молчании слушает наш рассказ, не перебивая, и не задавая вопросов. Ее лицо бесстрастно, глаза закрыты, и порой мне начинает казаться, что она спит. И в то же время я знаю: она слышит нас, и она видит все, о чем мы рассказываем.

       Когда я дохожу до встречи с Гарротом, Ангел открывает глаза и внимательно смотрит на меня. Я чувствую легкое покалывание в районе шеи, и тянущее ощущение в висках и чуть ниже, над самыми щеками. Оно быстро проходит, это чувство, но я запоминаю его, чтобы спросить потом. При упоминании о зове, услышанном в Сумраке, Ангел задает первый вопрос за все время.

- У тебя было ощущение угрозы, или того, что ты слышишь кого-то знакомого?

- Второе, - говорю я, и в свою очередь интересуюсь, что это может означать.

- То, что ты и услышал, - говорит Ангел, - одновременно с тобой в Сумраке находился кто-то, с кем ты глубоко  связан энергетически. Связан на уровне судьбы, и этот кто-то - Древний.

- Я не знаю никого из Древних, - возражаю я, - кроме нас самих и Гаррота.

- Тем не менее, все обстоит именно так, - заявляет Ангел, - просто если вы связаны, это не значит, что вы уже успели познакомиться.

- О, - я киваю в сторону Минска, - и Гаррот говорил, что мне встреча предстоит.

- Ну, - Ангел позволяет себе легкую улыбку, - в общем, мне все ясно. Теперь я должна вам кое-что рассказать, и поскольку это очень серьезно, мы переберемся на крыльцо, прихватив кофе и бутерброды, - она бросает выразительный взгляд на Лорку, и та молча отправляется на кухню. Когда мы остаемся одни, Ангел говорит мне: - Ты, видимо, далеко пойдешь в своей природе. Только не угробь себя раньше времени, и вместе с собой не угробь тех, кто рядом. Короче, никаких действий без моего ведома ты не предпринимаешь. Тебе это ясно, Кайл?

- Ясно, - бормочу я.

- Ну-ну, - улыбается Ангел, - не кукся, скучно тебе не будет, можешь мне поверить. Просто я не хочу, чтобы ты опережал самого себя. Договорились?

- Конечно, - заверяю я, - никаких действий без твоего ведома.

- Тебе нужно копить Силу, по мере ее накопления все само произойдет. Так что попользуйся ногами и транспортом, перемещения посредством магии требуют больших затрат, они просто не оправданы. Не говоря уже о том, что всякое магическое действие оставляет след.

- Да, - киваю я, - Лорка просто умница.

- Лорка? – Ангел удивленно приподнимает одну бровь.

- Она мне практически слово в слово это сказала вчера, когда я с Минска вернулся.

- Действительно, умница, - соглашается Ангел с улыбкой, - ну, пойдем.

       На улице Ангел становится серьезной. Усадив нас на крыльцо, она с минуту прохаживается взад-вперед перед нами, словно собираясь с мыслями, потом, видимо, решив, что именно будет говорить, останавливается и поворачивается к нам.  Мы притихаем, глядя на ее лицо, которое выглядит таким скорбным, точно Ангел собралась сообщить нам о завтрашнем конце света.

- Вам придется принять несколько истин, - начинает она, - и они, эти истины, не принесут вам ничего, кроме разочарования, боли и страха. Тут уж я ничего не могу поделать. Сейчас вы просто выслушаете меня, а потом каждое новое открытие на вашем пути будет подтверждать все, что я скажу вам этим вечером.

       Мы с Лоркой переглядываемся. Само предисловие уже пугает нас, мы привыкли к тому, что Ангел действительно стала для нас кем-то вроде ангела, который хранит и обучает нас. Но сейчас происходит что-то по-настоящему страшное и для нас, и, похоже, для самой Ангел тоже. Ее глаза, ее голос, все говорит об этом. Мы напрягаемся и чувствуем себя так, как будто ожидаем смертного приговора.

- Первое, что вам придется осознать и принять, - продолжает между тем Ангел, - это вот что: все, чему вас учили с детства, все, что вам рассказывали о вселенной и вашем мире, все, чем вы привыкли себя считать, все, что говорили вам люди – все это полная чушь и абсолютная ложь.

     Ангел на мгновение умолкает, давая нам возможность осознать смысл ее слов. Мне вдруг вспоминается подобное заявление в книгах Кастанеды. Только, по-моему, сейчас оно звучит жестче и мрачнее. Мы с Лоркой молча ждем продолжения. И Ангел продолжает.

- Вы уже знаете, что мир совсем не таков, каким привыкли видеть его люди, - говорит она, - вы уже побывали в иных мирах и видели их собственными глазами, так, что мне не нужно вас в этом убеждать. Человечество живет в маленьком уголке вселенной, отгороженном от остальной ее бесконечности рамками Человеческого Сценария, и считает, что ничего, кроме этого загона не существует. Но это только загон, и правда заключается в том, что, в сущности, вся основная жизнь проходит вне его пределов. Человек остается в роли  скота, который разводят для того, чтобы пользоваться им, есть его. Кастанеда рассказал вам о летунах, поедающих жизненную силу людей, оставляя ее ровно столько, сколько нужно для того, чтобы размножаться и поддерживать иллюзию мира, который люди считают реальной вселенной. Вам доведется еще многое узнать об этом в процессе пути. Я же должна рассказать вам о том, кто и как может встретиться вам, чтобы вы могли избежать ловушек и тех опасностей, которых можете избежать, потому, что они уже хорошо известны всем, кто идет Путем Знания.

       Ангел с укором смотрит на нас, покачивает головой и говорит: - Я немного опоздала с Сумраком, потому, что кто-то проигнорировал просьбу делать только то, что я скажу и воздержаться от самостоятельных экспериментов. А в результате совершенно бесконтрольно позволил себе навсегда определить направление своей природы. Мы еще поговорим об этом, ты, Кайл, даже не представляешь, сколько нежелательных последствий принесет тебе твой необдуманный шаг.

       Я поеживаюсь от этих слов, мне не по себе, но я старательно скрываю свои чувства перед Лоркой. Девушка понимает мое состояние и не смотрит на меня, делая равнодушный вид, хотя ей крайне любопытно, особенно в свете заявления Ангела о далеко идущих последствиях. Не все то хорошо, что тащит, вспоминаю я вдруг шутку, бытовавшую в нашей компании во времена моей тусовочной юности. Вот уж, воистину. Еще совсем недавно я был уверен в абсолютно положительном значении моего опыта.

       Мне вдруг становится грустно. Я ругаю себя за легкомыслие и эйфорию, превратившие крайне серьезное и опасное дело в игру, даже не в игру, наверное, а в игрушку. Я никогда не видел таких чужих глаз у Ангела, и никогда не слышал такого голоса, и сейчас я ощущаю нечеловеческое, вселенское одиночество, еще большее, чем то, что преследовало меня всю мою прошлую жизнь. Мне хочется плакать, и приходится приложить немало усилий, чтобы сдержаться.

- Поскольку главная задача всякого мага, - продолжает Ангел, - это накопление Силы, каждый старается использовать для этого все предоставляющиеся возможности. В том числе и такие, как Охота. Оставляя направо и налево энергетические следы, вы даете возможность выследить вас и забрать Силу, вам принадлежащую. При этом вас могут просто убить. Или заманить в запредельность, и высосать энергию, что тоже приведет к гибели, или к чему-нибудь, что хуже смерти.

- Хуже смерти? – Лорка смотрит на Ангела широко раскрытыми глазами: - Что это за вещи, которые хуже смерти?

- Вариантов масса, - говорит Ангел, - один из примеров, это когда ты оказываешься в каком-нибудь месте, из которого не сможешь выбраться, и в котором не сможешь умереть. Ловушек силы много, вселенная крайне разнообразна, а вот существ, способных генерировать энергию в себе мало. Очень мало, и одно из таких существ – человек. Потому к нему и проявляется повышенный интерес. Все, что существует, борется за питание это, надеюсь понятно и так.

- Охотники, они кто? – спрашиваю я, - Это какие-то существа из других миров, или люди?

- Хороший вопрос, - Лорка позволяет себе улыбнуться, и для нас с Лоркой это как лучик света в темном царстве. Мне в голову приходит мысль, что мы слишком привязаны к Ангелу, и вообще, все, что мы делаем, как-то неправильно. Ангел, между тем, отвечает: - Человеческие существа. Кто-то создает секту, питаясь экгрегором, возникающим вокруг нее, кто-то просто отслеживает только что пробудившихся Древних, вроде вас, и различными способами завладевает их Силой, и много еще что используется, можно неделю перечислять. Для вас важно другое, - Ангел внимательно смотрит сначала на Лорку, потом на меня: - По мере того, как Древний учится обращаться с собственной природой, у него возникают определенные защитные механизмы, позволяющие ему себя обезопасить. Я и хочу, чтобы вы познавали себя, одновременно эти механизмы запуская… - Ангел снова улыбается: - Хотя вы и в самом деле какие-то особенные. Вы попали в ловушку, и смогли из нее выбраться. Сила сама по себе безлична, но порой она умеет позаботиться о том, кого избирает, тут я даже подсказать ничего не могу, и никто не может. Во всяком случае, вы из энергетической ловушки выбрались, она просто не смогла вытянуть вашу энергию, и я не знаю почему. Но в другой раз вам может так не повезти. Вам понятно то, что я излагаю?

       Мы с Лоркой дружно киваем. Мы притихшие и даже, я бы сказал, пришибленные. А Ангел продолжает методично спускать нас с небес на землю.

- Вы только слегка коснулись Силы и Могущества, и сразу же возомнили себя великими магами, - говорит она, - я поражаюсь вашему фантастическому везению, по всему, так вас уже не должно было бы быть в живых. Опытные маги не станут по собственной воле лезть в Самоедку.

- Куда? – спрашивает Лорка, и мы оба с интересом смотрим на Ангела. Та вдруг улыбается, не сдержавшись: - Та штуковина, где вы обнаружили мертвый город, ее маги прозвали Самоедкой, потому, что она использует ваше собственное подсознание, чтобы завладеть вами, поглотить и высосать вашу жизненную силу. Здесь тоже что-то непонятное, я впервые слышу о мертвом городе. Не может быть у вас такого в подсознании. Причем у двоих. Ведь ничего не изменилось, когда ты привела туда Кайла? – Ангел адресует вопрос Лорке, и та пожимает плечами: - Все было точно так же, разве что змеи… Я сама с ними не встречалась, но я сама и не ходила по дворам.

- Вы мне, ребята, честное слово, загадок назагадывали, - признается Ангел совсем другим голосом: - Я подумать не могла, что вы во что-нибудь такое влезете, малы еще. Невероятно, что вы в Сумрак залезли, Самоедку нашли, да еще и вылезти из нее сумели. Ваше развитие идет как-то не так, как ему должно. Вы не простые Древние, - Ангел смеется, - вы какая-то особая модификация, сумасшедшая, непослушная и невероятно везучая. Я вам заданий небольших надавала, чтобы посмотреть, сколько времени у вас уйдет на их выполнение, и оценить уровень вашей энергии. Чтобы решить, как вас развивать. А вы такого наворотили, что я в шоке была. И до сих пор обалдеваю. Но, - она враз делается серьезной, - тем хуже для вас. В том смысле, что чем больше способностей при отсутствии знаний, тем опаснее для жизни. Так что придется мне вам преподавать фундаментальную структуру мироздания, - Ангел снова говорит шутливым тоном, - так сказать, академически, - и мы никак не можем сориентироваться и понять, ругает она нас или все же хвалит.

- Ладно, думаю, надо вам дать возможность пошушукаться немного, - Ангел встает и уходит в дом. В дверях она оборачивается: - Только не исчезнете куда-нибудь. Самоедка, это сущий пустяк по сравнению с другими опасностями той вселенной, в которую вы вхожи.

       Мы с Лоркой переглядываемся. Я тогда не признавался, но хорошо помню чувство безысходности, испытанное мной, когда мы поняли, что находимся внутри замкнутой сферы, из которой нет выхода, и не можем сфокусировать Внимание на нашем доме, чтобы вернуться. Так, должно быть, чувствует себя приговоренный к пожизненному заключению, выслушивая приговор.

- Что скажешь? – тихо спрашивает девушка. Она выглядит озадаченной, но не испуганной.

- Из всего, что я услышал, вырисовывается кое-что интересное, - отвечаю я, - мы какие-то не совсем такие, как обычно. А это опасно тем, что Ангел не всегда сможет подсказать нам, что делать.

- Угу, - кивает Лорка, - походу ее увещевания сводятся к тому, что нам следует тихо поучиться, освоиться с собой и вселенной, изучить собственные возможности, а потом уже что-либо предпринимать, - она вдруг хихикает: - Как ты думаешь, мы сумеем ее послушаться?

       Я молча усмехаюсь в ответ. Благоразумие не всегда одерживает во мне верх над любопытством и врожденным авантюризмом. И Лорка в этом от меня мало чем отличается.

       Лорка вдруг становится задумчивой. Я вопросительно смотрю на нее, заинтригованный резкой переменой настроения девушки, но ни о чем не спрашиваю и терпеливо жду. Лорка поднимает на меня свои серые глаза, и с полуулыбкой напоминает: - Но мы ведь вырвались из Самоедки. Сами. Улавливаешь?

- Лорка, - начинаю я предостерегающе, но девушка прерывает меня: - Мы всегда можем покинуть не понравившееся место, даже если не рисуем себе пункт назначения. Именно это удивило Ангела. Это и есть то необычное, что в нас присутствует.

- Хочешь сказать, мы принципиально не такие, какими она нас представляла? – доходит, наконец, до меня, к чему клонит Лорка.

- Именно, - удовлетворенно кивает девушка. Я озадаченно молчу.

       В это время появляется Ангел. С минуту мы смотрим на нее, а она – на нас. Потом Ангел медленно, точно сомневаясь, произносит: - Кажется, я знаю, что вам нужно, - она замолкает на миг, потом уже вполне уверенно продолжает: - Да, точно. Будете медитировать на рунах, и на числах.

- На числах? – удивленно переспрашиваю я. Ангел дважды кивает: - На числах, ты не ослышался. И начнете с самого цельного, то есть с единицы, - Ангел проходит мимо нас, делает несколько шагов по траве, глядя себе под ноги, потом поворачивается к нам. Мы ждем, полные неподдельного любопытства, уверенные, что с этой минуты начнется настоящее ученичество. Не случайно же она заявила, что нас ждут фундаментальные знания.

- Единица, - говорит Ангел, - число универсальное. Она символизирует полноту всего, все другие числа сводятся к единице. Думаю, в общих чертах вы знакомы с нумерологией, и в курсе, что значением любого сложного числа всегда является простое, за редкими исключениями, - она переводит вопрошающий взгляд с одного на другого. Лорка корчит гримаску, делает неопределенный жест рукой: - Ты имеешь ввиду, что 127, к примеру, это 1+2+7=1+0=1?

- Именно, - подтверждает Ангел, - поскольку у всякого числа есть своя вибрация, эти вибрации правят миром, - и она многозначительно прибавляет: - В прямом смысле правят. Всякое сложное число состоит из простых, и сводится к ним, потому, например, что при усложнении чисел их вибрации как бы дробятся. Сила, содержащаяся в числе двадцать семь, это не сила двойки и семерки, а сила девятки. Более концентрированная, с более высокими вибрациями. Поэтому, для управлением Тиу используется вибрация простых чисел.

       Ангел смотрит на нас смеющимся взглядом, ожидая, видимо, нашей реакции. Мы с Лоркой переглядываемся, и я спрашиваю: - Что такое Тиу? Мне это слово почему-то знакомо…

- Это такое состояние энергии, когда твое сознание идентично божественному. Когда ты сливаешься с Намерением всех вещей. Кому как угодно.

- То есть это Сила в самом Глубинном смысле? На уровне восприятия точки Альва? – в голосе Лорки я слышу благоговение: - Это то же, что Сиу?

       Я потрясенно гляжу на свою напарницу по обучению. Да, Лорка умеет меня удивить, думаю я с восхищением. Судя по упоминанию точки Альва, уверенному упоминанию, девушка знакома с Учением Замкнутого Креста древних гипербореев. Я о нем только слышал, знаю, что называют точкой Альва, и только потому понимаю, о чем речь.

       Ангел спокойно подтверждает: - Именно об этом я и говорю.

- Ты научишь нас Тиу?! – восклицает Лорка, и ее глаза вспыхивают. Я чувствую, как жаркая волна рождается у меня в центре живота, поднимается по телу вверх и выплескивается на щеки. Ангел не может сдержаться при виде нашей реакции и смеется.

- Настоящие атланты, блин, - произносит она сквозь смех и качает головой, - не мудрено, что Тиу заставило меня свалиться в ваши руки! – она откровенно веселится, и не просто веселится, а радуется. Похоже, встречу с нами она считает удачей, чем-то очень важным не только для нас, но и для себя тоже. Потом резко обрывает смех и говорит: - Каждой руне соответствует русская буква, иногда не одна. А каждой букве – свое число. Я расскажу вам об этих соответствиях, а вы будете медитировать над числами, прежде помедитировав над соответствующей руной. Ваша задача установить связь с руной, ее буквой, их числом таким образом, чтобы познать их вибрацию. Эта вибрация должна поселиться в вас, вы должны научиться мыслить вибрациями так же, как с детства мыслите словами, а с некоторых пор и образами.

       Мы молча смотрим на Ангела. Я вдруг понимаю, что мне не надо спрашивать, как все это осуществить, или что она имеет ввиду. Я знаю, о чем говорит Ангел. И Лорка знает тоже. Мы все трое молчим, и внутренний диалог во мне останавливается. Тело словно теряет часть веса, как будто я внезапно попал на Луну, и стал в несколько раз легче. Я спокоен и уверен, я готов к выполнению задачи, и я знаю, что мне она по силам.

- И сразу привыкните правильно мыслить, - нарушает Ангел тишину, - не я научу вас Тиу, а вы достигните Тиу. Сбросите все лишнее и станете Сущностью. Вы – Сущность. Повторяйте себе, как можно чаще повторяйте, что вы – никто, вы – ничто, вы облако в небе, готовое развеяться в любую секунду, но это ровным счетом ничего не значит, потому, что вы – Сущность.

       Произнеся все это, Ангел разворачивается и идет прочь со двора. Мы молча провожаем ее взглядами, не спрашивая, по обыкновению, когда она придет в следующий раз. Что-то внутри нас не дает нам этого сделать. Как будто Тиу уже коснулось нас.                                                                        
                                                                                  5

      Я иду в  магазин, всем энергетическим коконом впитывая энергию, щедро изливаемую на Землю Солнцем. Во мне шевелятся намерения чисел, спаиваясь  с намерениями рун, а тело само передвигается по улице, прислушиваясь к шелесту гравия по под подошвами туфель, так, что мне трудно понять, я это иду, или мое тело Сновидения. Последние несколько дней мы с Лоркой провели в непрерывной медитации, и теперь руны поют во мне, и мне приходится прилагать немалые усилия, чтобы просто оставаться в рамках нашего человеческого мира, а не выпрыгнуть за его пределы неизвестно куда. Мои нервы напряжены до предела, каждая клеточка тела звенит от переполняющего их внутреннего звука. У меня нет слов, которыми можно передать это состояние, но сегодня утром мы поняли, что пора остановиться, сделать паузу в упражнениях, так нас захвативших. Нам следует переварить все, что мы в себя впихнули, сказала Лорка, и я согласился с ней. Пока мы не лопнули, добавил я. Я иду, и меня распирает от Силы, и от этого мое сознание готово взорваться. Да, думаю я, Лорка абсолютно права, нам нужен отдых.

       Я иду за пивом, рыбой и сигаретами. Сегодня мы устраиваем вечеринку, в общем, будем лечиться, как подросток из анекдота лечился от компьютерной зависимости: «ну как, как…карты, вино, девочки, сказал врач». По пути изо всех сил стараюсь завернуть себя в фиолетовый кокон, отгородившись от Силы, разлитой в окружающем пространстве. Становится чуть-чуть легче, но только чуть-чуть – энергия бушует у меня внутри, и я уже устаю от этого ощущения богатырской удали. Занятый борьбой с самим собой, я не сразу отзываюсь на окрик.

- Эй, пацан, - окликают меня с переулка, выходящего на улицу, по которой я иду. Я слышу, но мне как-то в голову не приходит, что эти слова обращены ко мне.

- Ты чё, в натуре, козел, тебе говорят! – двое крепких парней торопливо выходят мне наперерез. Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ним. Поворачиваюсь как-то очень медленно, словно не я, а кто-то другой управляет сейчас моим телом. Я понимаю, что дело клонится к драке, а вернее, к избиению меня – это написано на лицах.

- Чё надо? – говорю я провокационным тоном, и сам себе поражаюсь. Во-первых, я никогда не был забиякой, а во-вторых, я не Геракл по телосложению, а эти парни напоминают буйволов. Тем не менее, мой язык действует помимо моей воли и вопреки всякому здравому смыслу.

- Ну, ты еще и борзый, - с ноткой удивления возмущается один из них.

- Идите своей дорогой, - говорит мой язык, - я вас не трогаю, и вы ко мне не приставайте. Всем лучше будет.

- Что?! – тот, который со мной заговорил, тут же выбрасывает кулак мне в лицо. На короткое мгновения я представляю себе, что со мной будет после такого удара, но мое тело вдруг отступает влево, руки перехватывают летящий кулак, выкручивают его резко и жестко. Буйвол переворачивается, следуя по направлению своего движения, и падает на спину. Одновременно моя правая нога, описав дугу, бьет в ухо второго из буйволов, и пока тот летит на землю, я добиваю первого. Второй тем временем вскакивает, я разворачиваюсь к нему, имитируя удар ладонью, и вижу, как от нее отделяется нечто, подобное металлическому шару и ударяет нападающего прямо в лоб. Тот падает, словно подкошенный, и теряет сознание. Первый из нападавших тоже не шевелится. Я отворачиваюсь и продолжаю двигаться к магазину.

       В голове моей царит полная тишина, как перед рассветом в лесу, и я понимаю, что она установилась в момент нападения. Одновременно внутри меня растет изумление: я никогда не умел так драться. А уж шар из ладони… и, одновременно, я понимаю, что накопленная за последние дни Сила каким-то образом управляла мной, заставив защититься так, как я защитился. Словно меня всю жизнь этому учили.

       К тому моменту, когда я открываю дверь «сельпо», я уже вышел из ступора и только качаю головой, поражаясь сам себе. Лорка будет хохотать, когда я ей расскажу, думается мне, точно. А то еще и побежит «завязку» искать, чтобы свои способности проверить. Я усмехаюсь. И чувствую, как меня продолжает распирать изнутри от переизбытка энергии.

       После короткого раздумья, я покупаю не только пиво с рыбой, но и две бутылки марочного вина, решив, что имеет смысл как-то притушить разразившуюся в нас с Лоркой бурю. Прихватив, к этому, пару плиток черного шоколада, я отправляюсь в обратный путь, с интересом и опаской поглядывая по сторонам. Мои чувства двояки. С одной стороны я восхищен результатами практик, данных Ангелом. Суть их заключается в том, чтобы научиться не мешать Сущности в нас действовать за нас. Нечто подобное практиковали несколько веков тому назад монахи-дзиндзя – великие воины и маги Японии и Китая. И вот теперь мне довелось ненароком проверить действенность практик на двух гопниках в Ратомке. Но при этом я нарушил еще одно правило воина, особенно важное для воина-мага: не искать прямого противостояния, не искать схваток. Я же полез в драку вопреки собственному желанию, и это меня испугало. Нет, говорю я себе, я не опасаюсь каких бы то ни было последствий – я уже достаточно сильное существо, чтобы не бояться мести гопников. Я могу многое с ними сделать, а если дойдет до крайности, то и уничтожить их так, что останусь безнаказанным. Достаточно затащить их в Сумрак. Испугало меня другое – то, КАК я меняюсь. Вместо того, чтобы обойти конфликтную ситуацию, я на нее напросился, я ХОТЕЛ драки, чего со мной никогда раньше не происходило.

       Конечно, на месте нашей схватки никого нет. Повертев головой по сторонам и ничего подозрительного не обнаружив, я иду дальше, с тревогой и удивлением прислушиваясь к своим ощущениям. Они снова не нравятся мне. Я понимаю, что разочарован тем, что эти гопники не поджидают меня, и я испытываю мрачное удовлетворение, даже удовольствие от того, как разделался с ними. Настроение портится окончательно, потому, что я просто не понимаю сам себя. И при этом смотрю на себя и свои эмоции со стороны – хладнокровно и невозмутимо.

       Лорка встречает меня на пороге, и с ее губ сбегает улыбка, когда она видит мое лицо.

- Что стряслось? – спрашивает девушка, принимая пакет из моих рук.

- Открой вино, - прошу я, - и давай посидим во дворе.

- Вино? – Лорка заглядывает в пакет и скептически хмыкает. Потом, не слова не говоря, исчезает с пакетом в доме. Спустя пару минут она возвращается с открытой бутылкой вина и двумя стаканами – бокалов в этом доме не предусмотрено. Мы садимся прямо на землю – короткая, недавно остриженная газонокосилкой, трава колит сквозь джинсы, и я верчу головой в поисках покрывала.

- А ты отключи тактильное восприятие, - хмуро советует Лорка, но встретившись со мной взглядом, вздыхает, и, сунув мне в руки вино и стаканы, идет за пледом. Мы расстилаем его в центре дворика, и я, наконец, устраиваюсь относительно комфортно. Насчет тактильного восприятия Лорка говорила вполне серьезно, мы буквально недавно сдали Ангелу «зачет» по теме: я, к примеру, четыре минуты держал голыми руками раскаленную сковороду, не чувствуя боли и не получив ожогов.

- Ну, так в чем дело? – спрашивает Лорка, налив вино в стаканы. Я залпом выпиваю свой, показываю  взглядом, что его следует наполнить, и начинаю рассказывать о нападении то ли гопников на меня, то ли меня на гопников. Лорка слушает внимательно и очень серьезно, а когда я заканчиваю, с минуту молчит, опустив глаза. Я терпеливо жду, понимая – девушка примеряет ситуацию к себе.

- Все дело в том, что тебе захотелось их избить? – спрашивает она, наконец. Я молча киваю.

- Кайл, может, это не перемены в тебе, - говорит Лорка, - а оставшаяся в подсознании обида на гопоту еще со времен, когда ты тусовался с неформалами? Гопники ведь тогда не раз обижали твоих друзей, а теперь, когда ты знаешь, что сильнее, подсознание и наказало этих двоих… за всех. А? – она смотрит на меня с надеждой. Я пожимаю плечами: - Конечно, могло и так произойти…

- Один случай – не повод для выводов, - Лорка кладет руку мне на плечо: - Я знаю, что ты добрый и хороший, - я вскидываю голову, мы встречаемся взглядами, и нас разбирает смех.

- Ну, - с облегчением произносит девушка, - кажется, все в порядке, - она поднимает стакан на уровень глаз: - За прекращение приступа самоедства.

- Угу, - киваю я и тоже выпиваю.

- Заучились мы с тобой, - говорит Лорка, выпив, - пора нарушить все запреты.

- То есть? – подозрительно спрашиваю я. Лорка усмехается: - Напьемся, накуримся и всю ночь будем заниматься сексом… - девушка снова наливает: - Знаешь, что мне очень интересно?

- Что? – я с удовлетворением замечаю в голове легкий хмель, усмиряющий вихри энергии, бурлившие до того во мне.

- Чем занимается Ангел в городе? Она ведь большую часть времени там проводит, а не с нами. Что она делает, когда ее нет рядом с нами? - Лорка подает мне стакан. Она наливает понемногу, после трех порций у нас еще треть бутылки, но, тем не менее, хмель чувствуется. С отвычки, что ли?

- А давай спросим, когда она появится? – предлагаю я. Лорка кивает: - Выпьем за это.

- Выпьем, - соглашаюсь я, и мы выпиваем.

- Давай закурим, - Лорка открывает пачку, я вынимаю спички из кармана, и мы прикуриваем. Сигарета вкусна под выпивку, и мы курим молча, наслаждаясь и, как я понимаю, ни о чем не думая.

- А поехали завтра в город, - рождается во мне идея, - просто погуляем, развеемся? А?

- Хм, а что? Классная мысль, - Лорка улыбается: - решено, как проснемся, сразу в город.

       Лорка разливает остаток вина – выходит еще по полстакана.

- Что-то я хмелею, - говорит девушка, - ты как?

- Так же, - ухмыляюсь я и выпиваю одним глотком. Лорка в задумчивости вертит в руках свой стакан. Я вопросительно смотрю на нее, и Лорка вдруг напоминает: - Ты так и не сводил меня в Сумрак. Прыжок сквозь него, сам понимаешь, не в счет.

- Но мы пообещали Ангелу, - говорю  я. Лорка кивает: - оно, конечно так, но все же… Поддержишь меня, если я попрошу разрешения?

- Обязательно, - заверяю я ее. Девушка хитро прищуривается: - Не пьяный базар?

- Да брось, - морщусь я, - разве я был когда против каких авантюр?

       Лорка улыбается. Потом оглядывается на дом: - Ну, что, открываем вторую?

- Легко! – я потягиваюсь, хрустнув костями. Лорка молча встает и скрывается за дверью. Я прислушиваюсь к себе. За последнее время я отвык пить, но хмель в голове сейчас как-то кстати, совершенно не мешает, и не лишает ясности мысли. Только по телу разливается сладкая истома, снимая напряжение и внутреннюю дрожь.

       Когда Лорка возвращается, мы приговариваем бутылку за три раза и начинаем целоваться. Потом ложимся рядом друг с другом, готовые к ласкам посерьезнее, обнимаемся и…проваливаемся в глубокий сон без сновидений.

       Я просыпаюсь первым от утренней прохлады. Приподнявшись на локте, с минуту рассматриваю девушку, свернувшуюся калачиком и по-детски посапывающую во сне. Мне становится смешно. Осторожно, чтобы не разбудить, поднимаюсь и иду за пивом и рыбой. Это будет нашим завтраком. Подумав об этом, вспоминаю про свечи, заворачиваю в Залу и проделываю энергетический завтрак. Потом делаю серию пассов для намерения и серию для пробуждения защитного потока. Голова становится ясной и чистой, словно и не пил накануне, тело легким и подвижным.

- Как-то и пива уже не хочется, - негромко произношу вслух, но все же несу пакет с пивом и рыбой на улицу.

       Лорка уже проснулась и тоже делает пассы. Я наблюдаю за ней с крыльца, любуясь безупречной красотой ее движений, а когда она заканчивает, спрашиваю, не принести ли ей свечу.

- Сама схожу, - улыбается мне девушка, - А в город едем?

- Ессно, -  подтверждаю я и показываю пакет. Лорка в задумчивости смотрит на него и пожимает плечами. Потом проходит мимо меня, бросив на ходу: - Ладно, открывай пока.

       Она возвращается через несколько минут, садится на плед рядом со мной. Приняв открытую бутылку из моих рук, говорит: - Через час будет электричка на город.

- Вот и отлично, - киваю я, - успеем попить пива. Не спеша.

- Знаешь, - с ноткой удивления сообщает Лорка, - никаких последствий после вина.

- Это от Тенсегрити, - авторитетно заявляю я, - у меня тоже голова свежая.

- Ну, значит все правильно, - Лорка так жадно присасывается к пиву, что у меня возникают сомнения насчет ее слов. Словно почуяв, о чем я думаю, девушка зыркает на меня: - Мне всегда после сна пить хочется.

- А я ничего и не говорю.

- Зато думаешь, - Лорка засовывает руку в пакет и вынимает рыбину: - Почистишь?

- Не вопрос.

       Мы стоим на перроне вокзала, в задумчивости разглядывая суетящихся вокруг нас людей.

- Куда пойдем? – спрашивает Лорка. Я пожимаю плечами.

- Ты как-то говорил, что любишь Комсомольское озеро, - Лорка поворачивается ко мне: - Поедем?

- Неплохая мысль, - соглашаюсь я. Мы спускаемся в метро, доезжаем до станции Октябрьская и выходим на проспект Независимости. Спускаемся вниз, к Немиге и останавливаемся на троллейбусной остановке, чтобы дождаться 21-го троллейбуса. Меня вдруг что-то толкает внутри, и, словно услышав это, Лорка тихо спрашивает: - У тебя нет ощущения, будто что-то произойдет?

- Есть, - безо всякого удивления отвечаю я. Больше мы ничего не говорим на эту тему, но оба готовы к сюрпризам, и готовы их заметить, не прозевать. Эта внутренняя готовность срабатывает несколько своеобразно – в голове у меня что-то тихо щелкает, я перестаю думать, и тут же мое восприятие меняется. Мир вокруг не то, чтобы исчезает, но я перестаю обращать на него внимание, осознавая при этом его присутствие. Мимо меня проплывает приплюснутый светящийся шар, и я понимаю, что это женщина, у которой трое детей – я вижу это по дырам в ее энергетическом теле. Женщина, тем не менее, не так уж измождена, как этого можно было бы ожидать, вероятно, жизнь ее полна энергии. До меня доходит, что я самопроизвольно стал Видеть, и как только я осознаю это, мое восприятие возвращается в привычное состояние.

       Я поворачиваюсь к Лорке. Та с улыбкой глядит на меня, и мне не надо слов, чтобы понять: с ней только что произошло то же самое.

       В это время приходит наш троллейбус, мы весело запрыгиваем в него и до озера едем молча, храня ощущение, оставшееся после Видения.

       Ангел учила нас этому с первого дня, но буквально совсем недавно нам впервые удалось Видеть, как реально течет энергия во вселенной, и с тех пор мы способны войти в это невообразимое состояние в любой момент. Но только что мы впервые смогли Видеть, не прилагая к этому ни малейших усилий, все произошло самопроизвольно, легко и настолько естественно, словно мы могли делать это всегда. Впрочем, Кастанеда в своих книгах утверждает, что так и есть, каждый человек обладает Видением, просто не замечает этого, не знает об этом, и не желает этого замечать.

       Мы устраиваемся на скамейке у самой воды. Здесь тенек, хорошо и прохладно, и пахнет свежескошенной травой – сегодня рядом косили газон. Мимо проходят люди, мы рассматриваем их, войдя в Видение. Опять вспоминается Кастанеда: у людей и в самом деле самые разные энергетические коконы. Однажды появляется даже нечто вроде пирамиды. Для нас все это и развлечение и дополнительная практика одновременно, как, впрочем, и все остальное в нашей нынешней жизни.

       И вот тут это и происходит.

       Она приближается, как богиня. У нас обоих захватывает дух от сияния, заливающего весь кокон, но дело даже не в том, что нам удалось увидеть Человека Знания, все обстоит гораздо серьезнее. Я ее знаю! Озарением вспыхивают воспоминания, я мгновенно возвращаюсь к обычному зрению.

       Она подходит вплотную и с улыбкой произносит: - Делаешь успехи, Кайл, - изумрудные глаза ее смотрят тепло и нежно.

- Ли, - выдыхаю я.

- Это же одна из девушек нашей картинной галереи, - пораженно шепчет Лорка и резко поворачивается ко мне: - И ты ничего не сказал о ней! – возмущенно говорит она.

- До этого мгновения он меня не помнил, - вступается за меня Ли раньше, чем я успеваю хоть что-то сказать.

- Это Ли, - говорю я Лорке, - лучшая подруга Ники.

       Лорка смотрит на меня во все глаза: - Как же ты мог ее не помнить?

- Мы еще поговорим об этом, - Ли протягивает руку и нежно проводит ладонью по моей щеке. У меня перехватывает дух, и я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. Лорка притихает – она никогда не видела меня таким.

- Ну, что? – меняет Ли тон на дружелюбно-насмешливый, - в гости-то приглашаете?

- Само собой, - первой приходит в себя, конечно, Лорка и толкает меня в бок: - Поехали. Мы оба чувствовали, что должно произойти нечто…- говорит она Ли, - так что, думаю, больше нам тут делать нечего, - и снова толкает меня. Я отрываю взгляд от глаз Ли и поднимаюсь со скамейки: - Идемте. Пройдемся пешком до вокзала.

- Хорошая идея, - соглашается Ли, - тем белее, что до электрички еще больше часа, - мы ошарашенно смотрим на нее, и та решает нас не мучить.

- Я ученица Ангела, - сообщает нам она, - не пугайтесь уж так. А об остальном поговорим дома, я ведь к вам надолго. Да вы, наверное, и сами знаете, - она снова улыбается нам, затем берет нас под руки, и мы покидаем берег Комсомольского озера.

       Ночь спускается тихо и нежно, словно не желая разрушать чистую радость, с которой я отхожу ко сну.

       Полдня мы втроем занимались всеми освоенными нами практиками – сходили в Сумрак и Друккарг, ели огонь свечей, практиковали Тенсегрити. Ли показала нам несколько серий пассов, которые мы, к нашему удивлению, с легкостью повторили, на что Ли пояснила, что Ангел заставила нас довести до совершенства серию намерения с одной целью. Наши тела должны были научиться выполнять пассы вообще, к тому же мы, благодаря этой серии, можем вызвать намерение в любой момент, когда нам это необходимо. В общем, мы славно и плодотворно провели время до вечера и отправились по кроватям.

       Теперь я лежу в дружеской теплой тиши и улыбаюсь не конкретно чему-то, а просто вселенной, Силе и неведомому – благодарно и благоговейно. Так я и засыпаю, с улыбкой на губах.

       И оказываюсь в волшебном лесу в облике белого волка. Только сейчас я знаю, что это сон, а поняв это, осознаю, что это не просто сон, а Сновидение. Я оглядываюсь по сторонам, и вдруг понимаю – Ника была тем волком, что бежал рядом со мной, когда я попал в этот сон на Вуоксе, озере под Питером, куда я привез Нику незадолго до ее ухода. Именно ухода, а не смерти, потому, что Ника просто навсегда ушла в миры Сновидения, и пыталась позвать меня с собой. Даже несколько раз затаскивала меня в Сновидение, используя собственную Силу. Только я ничего не понял, и так всего этого испугался, что на долгие годы позабыл многое из того, что происходило тогда. И вместе с со всем забыл Ли, которая могла бы вернуть мне память о необыкновенных событиях…и показать реальность того, что происходило с Никой. Так мой встроенный разум защитился от разума истинного. Сейчас я осознаю это в один миг, и в памяти вдруг всплывает цитата из давно прочитанной книги Флоринды Доннер «Жизнь в сновидении»: « Любимым сновидением моей наставницы было то, в котором она сновидела себя как сокола. Еще одним было сновидение совы. Поэтому, в зависимости от времени суток, она могли быть одним из них, и поскольку она сновидела-наяву, она на самом деле полностью и была соколом или совой.»  А мы сновидели себя белыми волками.

       Я внезапно просыпаюсь от чувства невыразимой грусти: я мог бы стать белым волком в Сумраке, если бы не делал глупостей, от которых нас с Лоркой предостерегала Ангел.

       В доме полная тишина – живая, осязаемая, я слышу ее дыхание, она смотрит на меня снисходительно и, как мне воспринимается, с улыбкой. Голова моя чиста, точно я и не спал, в сердце покой – от грусти, разбудившей меня, не осталось и следа. Словно живая тишина, наполняющая наш дом, поселилась во мне.

       Я поворачиваю голову и несколько минут без единой мысли в голове гляжу на спящую Лорку. Потом протягиваю руку к ее кровати, стоящей рядом(мы иногда сдвигаем их), с явным намерением коснуться ее щеки, но в последний момент спохватываюсь, что могу разбудить девушку а мне этого не хочется, мне жаль ее умиротворённости и беспечности. Она – как в детстве, и сейчас кажется мне дочерью, а не сестрой и подругой, и я вдруг улыбаюсь ей тепло и нежно, а потом отворачиваюсь и закрываю глаза, чувствуя, как сон переходит в Сновидение. Я возвращаюсь в Лес, и на этот раз – впервые в жизни – по собственной воле. « Ты была бы за меня рада» - мысленно обращаюсь я к Нике, и мое сердце начинает гулко биться о грудную клетку, когда, обратившись Белым Волком, я вижу рядом с собой другого волка. Он стоит в шаге от меня справа и немного позади, точно ангел-хранитель, и от него пахнет таким всепроникающим теплом, что сомнений быть не может – это Ника.

       Медленно, точно опасаясь спугнуть видение, я поворачиваю голову и встречаюсь с ней взглядом. Какое-то время мы молчим, а потом Ника начинает говорить, говорить без слов и даже не мыслью, а на каком-то более глубоком уровне, где я не слышу ее, а просто ЗНАЮ, что она говорит мне. И это знание мелькает во мне чередой образов, мимолетных картинок, как в видеоклипе. Я вижу город, незнакомый мне, и знаю, что однажды я в нем окажусь, и каким-то невероятным образом – это от меня ускользает – мы встретимся там при моей помощи. Город похож на всякий другой город, только по его прямым, как стрелы, улицам, плывут большие, с арбуз, непроницаемо-черные шары. Они покачиваются в воздухе при движении, словно на волнах, и откуда-то знаю, что к ним ни в коем случае нельзя прикасаться. На миг передо мной появляется лицо прекрасной чернокожей женщины с серебряными волосами, и тут же исчезает. Я только успеваю заметить, что Ника, почему-то, считает ее своей матерью. А потом я вижу лицо девушки, мне незнакомой. Вижу его нечетко, размыто или просто неопределенно, и в душе нарастает печаль, но не успевает оформиться в полнокровное чувство – лицо исчезает, его место занимает пейзаж острова, красивого, на первый взгляд самого обыкновенного острова, находящегося, тем не менее, за пределами мира людей. Остров исчезает так же быстро, как и все картинки до него, и я снова смотрю в глаза Белому Волку с душой Ники.

       Она вдруг разворачивается и убегает прочь. Я остаюсь, осознав, что не могу пошевелиться, что это Сновидение высосало все мои силы без остатка, и просыпаюсь на одно короткое мгновение, чтобы тут же провалиться в глубокий целительный сон.

       Меня будят голоса в соседней комнате, где поселилась Ли. Разговаривают она, Лорка и Ангел. Едва до меня это доходит, как я вскакиваю с постели, торопливо натягиваю джинсы и пулей вылетаю в коридор.

       Они как раз выходят из комнаты, и мы с Ангелом сталкиваемся нос к носу, и едва успеваем увернуться от взаимного удара.

- Привет, - выдыхаю я, - Чё-то это становится традицией.

- Что – традицией? – заинтересовывается Ли, а Лорка прыскает в кулак.

- Они познакомились так, - говорит она, продолжая хихикать, - сначала Ангел из троллейбуса выпала прямо ему на руки, а потом на улице лбами треснулись.

- Ага, - Ангел улыбается, - и Кайл увидел меня с рунами у костра.

       Ли мгновение внимательно смотрит на меня, потом вдруг заливается таким хохотом, что я начинаю опасаться за целостность оконных стекол. Мы с Лоркой ошарашено переводим взгляды с неё на Ангела и обратно. Отсмеявшись, Ли вопросительно смотрит на Ангела, та благосклонно кивает, и Ли говорит: - Кайл, да мы вдвоем неделю не спали, чтобы настроить вашу встречу, о каких случайностях ты говоришь?

- Устроить встречу? – я непонимающе таращусь на нее, - со мной? Почему так настойчиво, и почему именно со мной?

- Ладно, - Ангел берет меня за руку, - идемте во двор, там поговорим.

       Мы устраиваемся на траве посреди нашего дворика, и Ангел, улыбаясь, рассказывает: - Мы беседовали с Ли о разных странных случаях, и она поведала мне вашу с Никой историю. Полностью. Из всего услышанного я поняла, что Ника была гениальной сновидящей, а у тебя хватало Силы не только ходить с ней в Сновидение, но и умудриться не дать себя зацепить. Ника твоя пыталась забрать тебя с собой, но ты оказался неуязвим перед всеми ухищрениями Силы. Меня это крайне заинтересовало, потому, что для этого ты должен быть особой энергетической конфигурации.

- Это как нагваль, что ли? – с сомнением уточняю я, но Ангел качает головой: - Нет, Кайл, это совсем другое.

       На мгновение ко мне возвращается уже вроде бы позабытый страх. Справившись с ним усилием воли, я пересохшими губами произношу: - Какое – другое?

- Я пока не могу этого сказать тебе, но очень скоро ты все будешь знать, я тебе обещаю, - Ангел смотрит на меня с извинениями во взгляде, и немного просительно, - потерпи чуть-чуть, пожалуйста.

- Выходит, ты все подстроила, - с сожалением констатирую я.

- Но ведь это было прикольно, разве не так? – говорит Ангел, и, мгновение подумав, я согласно киваю: - Пожалуй.

       Лорка в задумчивости чешет затылок, потом спрашивает: - Скажи-ка, а что еще ты подстроила, и где еще в чем нас наколола? – в голосе Лорки слышится детская обида, и мне вдруг становится ее жаль. Точно как ребенка. Ангел становится очень серьезной и немного грустной. Внимательно оглядев нас, она начинает говорить, и в ее голосе – вековая усталость: - В магии, - другого слова в человеческом языке, наиболее адекватно поясняющего суть, я не нашла – совсем иные принципы отношения к миру, чем в Человеческом Сценарии, и вы это прекрасно знаете. Это не приглашение на работу или в кружок художественной самодеятельности. Сила выбирает сама, кто ей нужен, и сама указывает мне на того, кому лично я должна передать Знание. Оно особое, это знание, и предназначено именно для вас, или для таких же точно, как вы. Что я имею ввиду, я объясню несколько позже, но очень скоро. Но, Кайл, сколько пыталась до тебя достучаться девушка, которую ты любил? И что из этого вышло? Так как ты себе это представляешь, мне следовало подойти к тебе и предложить учиться? Ты хорошо знаком с работами Карлоса Кастанеды – вспомни о маневрах мага.

       Ангел смотрит на меня долгим взглядом, и гнев мой утихает, как утихает обида Лорки. Все правильно, понимаю я, по-иному было нельзя, а позволено все, что хочешь, если это не приносит зла людям. Я покорно киваю и улыбаюсь Ангелу, прося этой улыбкой прощения. Ее ответная улыбка мне его дарует.

- Все люди, - тихо говорит она, - по сути являются Древними. Гены атлантов и гипербореев, а если смотреть глубже – арктов, есть в геноме каждого человека. Иногда они активируются спонтанно, и тогда в мире рождается гений. Заметьте, само слово гений происходит, на самом деле, от слова ген, - Ангел на мгновение умолкает, давая нам время осознать услышанное, и мы втроем одновременно киваем, - Проходя цепь перевоплощений, человек нарабатывает навыки накопления энергии и навыки сохранения ее, и этот процесс постепенно приводит к тому, что его геном перестраивается. Чем больше энергетический потенциал человека, тем ближе его ДНК к ДНК наших изначальных предков, и однажды в человеке оказывается достаточно Силы, чтобы она привела его к ситуации, в результате которой он ступает на Путь Знания и берет свое дальнейшее развитие в свои руки. Я понятно излагаю? – Мы снова дружно киваем, и Ангел продолжает: - Так человек  идет к собственной природе, утраченной в незапамятные времена. Но иногда рождаются люди, обладающие ДНК арктов с совсем небольшими изменениями – они не учатся, они просто вспоминают все, что другим дается годами труда и лишений. Как правило, они быстро уходят из мира людей, как поступила Ника. Их уводит жажда поиска, а ищут они, на самом деле, свой дом. Ибо аркты не были продуктом этого мира, а пришли из Оси. Так ушла твоя Ника, Кайл, - Ангел многозначительно смотрит на меня, и я хмурюсь: - Я это давно понял, как и многое другое. Даже то, что если бы не поспешил…ну, послушал тебя, то в Сумраке оказался бы Белым Волком.

- А так кем стал? – живо интересуется Ли, и я со вздохом отвечаю: - Драконом, блин.

- Ну, - в задумчивости произносит девушка, - может быть, для Сумрака это неплохой вариант. Побудешь еще белым волком в каком-нибудь из миров.

       Мы смотрим на Ангела, ожидая продолжения, но она молчит. Мы терпеливо ждем, и Ангел вопросительно кивает нам: - Что? – и видя недоумение в наших взглядах, тихо смеется: - А-а…нет, на этом пока все. Я же говорила, чуть позже. Уже скоро, но позже.

       У всех одновременно вырывается разочарованный вздох, отчего Ангел веселится еще больше. Отсмеявшись, она объявляет: - Сегодня у нас пир по случаю вашего воссоединения с Ли, - она подмигивает мне: - Мы будем есть шашлык, пить эль, и все это уже на месте. Но мы не будем говорить вслух. Так же, как не будем зажигать огонь спичками. Как вам такое? – она хитро прищуривается. Лорка радостно хлопает в ладоши: - Ура! Настоящая магическая вечеринка.

- Я бы сказала шабаш, - вставляет Ли, - тот всегда заканчивается праздником.

- Или является им сам по себе? – я поворачиваюсь к ней, - Ты колдуешь?

- Ну, я практикую в религии Викки, если тебе это о чем-нибудь говорит.

- Не говорит, - признаюсь я, - но ты ведь покажешь?

- Безусловно, - обещает Ли. Лорка тут же заявляет: - И мне!

- И тебе, - улыбается Ли ей.

       Ангел и Ли отправляются за пледом, который мы решили использовать в качестве скатерти-самобранки, и Лорка, пока те отсутствуют, воровато шепчет мне прямо в ухо: - Осталась только одна девушка из картинной галереи. Кайл, как думаешь, что будет, когда она появится?

       Я вздрагиваю. Мне вспоминается лицо, виденное мной при встрече с Никой в Сновидении. Вот почему оно показалось мне смутно знакомым - его тоже нарисовала Лорка. На мгновение мне становится грустно, но только на одно мгновение, затем грусть сменяется жгучим любопытством.

- Мне самому хотелось бы знать, что тогда будет, - говорю я. И, в ответ на ее пристальный взгляд, я расссказываю Лорке о своем недавнем Сновидении. Девушка выслушивает меня с широко распахнутыми глазами, по ее лицу видно, что она хочет что-то сказать или спросить, но, передумав, только качает головой. Задумчивые, мы выходим на лужайку перед домом, где уже накрыт «стол» на траве, а возле забора из металлической сетки лежит стопка сухих ветвей разной толщины. Рядом стоит мешок угля для шашлыков, а сразу за ним – новенький мангал.

- Неплохо подготовились, - бормочет Лорка себе под нос.

       Мы располагаемся вокруг пледа, служащего нам «столом», и в молчаливом ожидании смотрим на Ангела. Та пристально разглядывает нас одного за другим, и у меня вдруг появляется ощущение, что весь сегодняшний праздник, на самом деле будет для нас переводным экзаменом, после которого нас ждет нечто особенное. Иного, более высокого урона. Мы давно поняли, что Ангел не просто учит нас магии, она планомерно и целенаправленно готовит нас к чему-то конкретному, известному, пока одной ей. Быть может, мелькает мысль, скоро мы, наконец, узнаем, кто же она такая. Этот вопрос мучит нас с самого начала наших совместных занятий. Мы по уши влюблены в Ангела, ставшую для нас не только наставницей, но самой большой тайной на Пути.

- У нас сегодня особенный день, - говорит она, и все посторонние мысли вылетают из наших голов, - Сегодня вы используете все свои способности, которые развивали на протяжении всего времени, что были со мной. Это не экзамен, - Ангел озаряет меня короткой, как вспышка молнии, улыбкой, - это тренировка самостоятельного использования собственного потенциала. В комплексе. После этого вам предстоит увлекательное приключение – прогулка по Путям. Вот об этом мы и поговорим прежде, чем начать нашу вечеринку, - он обводит нас смеющимся взглядом и продолжает: - Вы, все трое, достаточно хорошо подкованы в теории, чтобы понять меня. Вы все знаете, что такое энергетические меридианы, - мы дружно киваем в ответ, - и так же вы слышали о линиях лей, по которым расположены все древние культовые сооружения, от самых известных, вроде Стоунхенджа, до самых неприметных капищ, затерянных в глухих лесах вашего мира, - Ангел умолкает на некоторое время, и мы едва заметно обмениваемся многозначительными взглядами. Она впервые позволила себе так оговориться, и, привыкшие к тому, что Ангел ничего не делает случайно, мы понимаем, что это начало ее раскрытия перед нами. «Вашего мира» - это ведь открытое признание того, что она пришла из Запредельности. Я чувствую укол мимолетной грусти, которую тут же гоню прочь. Раз Ангел не из Энрофа, значит, однажды она вернется домой. Оставит она нас здесь, или позовет с собой? Ангел не оставляет нам времени зациклится на этой мысли: - Линии лей соответствуют энергетическим линиям мира несколько иной природы, чем энергетические меридианы. Меридианы , по сути, магнитные линии напряжения полюсов, симметрично окутывающие нашу планету, - и снова ангел делает паузу, давая нам возможность осмыслить кажущееся противоречие. Ваш мир, и наша планета… Мы хорошо знаем уже, как много миров разных уровней измерений связаны с планетарным телом, и киваем: понятно. Ангел пришла к нам из одного из этих миров. А, может, она вообще явилась прямо из Оси?

- Кроме этих линий магнитного напряжения существуют другие линии, которые не направлены от полюса к полюсу. Линии эти существуют сами по себе и не меняются эонами, в отличие от меридианов, чье расположение меняется при смене полюсов. Я понятно излагаю? – мы снова дружно киваем, и Ангел продолжает лекцию: - Эти линии являются энергетической сеткой не самой планеты, найдя их здесь и пройдя по ним, вы сможете найти их в любом из миров, не только чтобы пополнить  запас личной Силы, но и перейти из одного мира в другой, если более простого способа нет. Вам понятно то, что я рассказала?

- Вполне, - отвечает за всех Ли, и мы с Лоркой только подтверждаем очередным кивком.

-Ну, - улыбается Ангел, - тогда пойдемте готовить шашлыки. Праздник начинается!

       Мы вскакиваем со своих мест, точно под каждым из нас была спрятана стальная пружина, буквально взвиваясь в воздух. Со стороны это должно выглядеть так, словно мы влетели на метр над землей, подобно некоторым индийским йогам. Хотя я бы тех йогов назвал скорее магами, ибо они, вне всякого сомнения, используют тот же метод для левитации, что и мы для своих прыжков. Другого просто быть не может. Мы «взлетаем», отталкиваясь от земли энергетическими волокнами, исходящими из наших энергетических тел – их не видно обычному человеку, а вот поднявшееся над землей физическое тело видно хорошо. Никакого чуда – тренировка, и накопление энергетической массы.

       Сосредоточенные, и до смешного серьезные, мы окружаем мангал, в котором уже лежит кучка сухих веток с подложенным под них куском газеты.

- Можете все вместе, - хмыкает Ангел, - мангал все равно один.

       Мы переглядываемся, касаемся друг друга взглядами, ощущая их почти физически, создавая энергетическую связь, замыкаясь в треугольник. Почувствовав связь, мы отключаем мышление и сосредотачиваемся на газете. Я просто касаюсь ее, почувствовав, точно потрогал пальцами. Она мгновенно вспыхивает, от нее схватываются сухие ветви, и мы, растерянно и виновато улыбаемся Ангелу.

- А вы что, час поджигать собирались? – смеется она, - вас же трое все же. Три практически самостоятельных мага, - Ангел смотрит поочередно в глаза каждому из нас. Мага, сказал она, три мага. До нас постепенно доходит смысл услышанного.

       Наше ученичество окончено. Конечно, мы еще потренируемся вместе, оттачивая свои умения и собирая Силу. Но это уже совместные тренировки, а не просто ученичество. Мы трое смотрим на Ангела, она смотрит на нас, и мы понимаем, что и в самом деле не знаем, о чем можем спросить ее.

- Ответы на все вопросы вы теперь сможете найти сами, - поизносит она негромко, и в ее голосе слышится неподдельная грусть, или, скорее, печаль, - А мне пора оставить вас на вашем Пути. Эта вечеринка – наше прощание.

- И мы никогда больше не увидимся? – выдавливает из себя Ли, и я чувствую, как к горлу подступает комок.

- Откуда мне знать, как распорядится Сила? – Ангел пожимает одним плечом, - привыкайте. Вся ваша жизнь теперь будет состоять из сплошных встреч и расставаний. Не привязывайтесь ни к кому и ни к чему, иначе душа ваша высохнет от горя. А маг без души, как движок без масла – однажды его заклинит.

- И к друг другу? – спрашиваю я. Ангел качает головой: - Тут уже ничего не изменишь, - отвечает она с улыбкой, вы сроднились, стали семьей, ваши судьбы связаны. Вы вылупились с одного гнезда, может, даже, с одного яйца. Вам в этом повезло, у мага редко бывают близкие, путь его полон одиночества. Особенно, если этот маг – Древний… - Ангел взмахивает рукой: - И все на том, подкидываем веток потолще, когда почти прогорят, сыпем уголь, в общем, жарим шашлык.

       Я останавливаю внутренний диалог, и в наступившей в моем сознании тишине тают все человеческие чувства. Возникшая было боль уходит, все становится на свои места, и я даже не удивляюсь тому, как спокойно смог перенести известие о разлуке с Ангелом. Мы стали иными, и я даже не задаю себе вопроса, чем и как мы отличаемся от тех, какими были какое-то время назад. Это не важно. Это не имеет никакого значения для нашего пути, и, следовательно, для нас самих тоже.

       Мы в молчании стоим вокруг мангала, наблюдая, как прогорают дрова и раскаляются угли. Ангел становится среди нас, уже не учитель, но и не маг среди магов. Мы так и не знаем, кто она и откуда взялась в нашей, как оказалось, общей судьбе. И, вероятно, никогда уже и не узнаем. Как и то, куда она отправится дальше.