"Альва". Роман


                       


                                  Альва
                                                              
          Так просто и тихо все произошло, точно происходило каждый день. Словно  рождение существа, в существование которого не верил никто в этом мире, включая мечтавших о нем, являлось самым заурядным событием. В общем, никто в Энрофе не заметил появления Первеницы. Ну, или почти никто.
          Потому, что все-таки кое-кто ждал и наблюдал. А когда горький и скорбный плач, какой мог родиться лишь в Ее душе, потряс принявший Ее мир до самых Глубин, наблюдавший недоуменно воззрился в Небо. И Небо не ответило на полный изумления вопрос, ибо само недоумевало.
          Оно зачало, выносило и воплотило Ее в материальный мир, готовившийся отбиться от рук, но то, что Небо увидело, заставило онеметь богов.
          Долгожданная Она предстала ребенком. Да-да, человеческим ребенком, самых что ни на есть подходящих размеров, веса и голосистости. А Глубина не в счет, ее никто не заказывал, скорее, наоборот. Впрочем, Глубина могла оказаться и мнимой. Да что угодно теперь могло оказаться, потому, что Небо сделала все, чтобы родилось то, что требовалось, а вышло из чрева Земли совсем иное, и никто не знал, как к этому отнестись, ибо такого произойти не могло. Во всяком случае, когда делом занималось Небо. То Небо, каким оно стало за последнюю вечность, которую само себя переделывало.
          Наблюдавшее существо так и не дождалось приказа, послонялось вокруг, на всякий случай, поглядывая в Небо, но, так ничего не увидев и не услышав, принялось сканировать весь реестр своих программ, пытаясь составить алгоритм собственных решений и собственных действий. А потом, сделав, что сочло нужным, ушло, напоследок взглянув в глаза непонятно-что-получившейся. Глаза у той оказались необыкновенными. А еще она оскалилась, и где-то далеко-далеко в памяти, неизвестно откуда взявшейся, нашлось определение. Этот оскал звался улыбкой.
          Уходя, существо уносило стук Ее сердца. Если бы оно было поумней, то пало бы на все свои бессчетные то, откуда лапы растут, от сознания того, что только что обнаружило. Это было невозможно по определению, но это было: Она родилась Живой.
           А Она, не знавшая, что Живой быть не может, стала осматривать принявший ее мир в поисках еды, воды и тепла. И Тепла.
                                                                       
                                                                         1
          Троллейбус дернулся в последней судороге и затих.
- Все, - изрек кто-то за спиной, кого Рид не мог видеть, - Это была агония.
- Линию отключили, - уверенно заявила пожилая женщина внушительных размеров, - Они всегда в таких случаях так делают.
           Если кто они, было не вполне ясно, то случай лежал на ладони: ливень не собирался утихать, троллейбус стоял по верхнюю ступеньку в воде, вода прибывала с каждой минутой, и электричества в проводах над головами не было. Рид огляделся.
           Салон оказался почти пуст, за исключением двух мрачного вида теток, мужика лет пятидесяти, и девушки в куртке с капюшоном, стоявшей ко всем спиной и вовсю глазевшей на вопиющее безобразие за окном. Да еще, конечно, самого Рида.
           Закрыв глаза, он слушал, как барабанят по крыше тяжелые крупные капли, и почему-то на душе вдруг стало очень хорошо и спокойно, словно мир на какое-то время остановил беспрерывный бег, взяв тайм-аут. По идее, следовало волноваться, злиться из-за опоздания на работу, только привычные схемы не работали, это не смущало и не удивляло. Все, что окружало его в повседневной жизни, перестало иметь значение. Рид полностью отдался минутному отдыху, и, взглянув на попутчиков, понял, что и они чувствуют то же самое.
           Водитель открыл двери, и звук дождя приобрел объем, стереозвучание.                          
           Мимо   проехала пожарная машина, волна вкатилась в салон, и все вспомнили, что у них есть дела, которым мешает наводнение. Девушка в капюшоне спокойно вышла из троллейбуса и побрела к тротуару по колено в воде. Остальные пассажиры смотрели ей вслед, раздумывая, ждать ли им неведомо чего или последовать ее примеру. Жаль, нет с собой книги, подумалось Риду, и эта мысль привела к иной, соседней: в рюкзаке лежит газета, которую он собирался показать товарищу по работе, со статьей об изменении климата. Вчера как раз говорили на эту тему, вот Рид и прихватил статью. И пора бы отдать книги одной знакомой, она очень не любит, когда возвращают не вовремя.
           Знакомая живет на даче, как всегда летом, рядом лес, можно будет погулять. Дождь, конечно, скоро прекратиться, ливни всегда прекращаются быстро, и какая, к черту, может быть работа в такой необыкновенный день? Рид не знал, чем этот день так необычен, просто знал, и все тут. Необыкновенность прямо текла из этого дня, как вода по не справляющимся с ней подземным трубам. Да и вряд ли в скором времени получится продолжить путь, так что можно еще и пива попить с кем-нибудь из приятелей, позвонить, к  примеру... Да той же Ритке, которой книги отдать нужно.
           А вот эту мысль Рид додумывал уже на улице, чувствуя себя теплоходом, спешащим к пристани.
           Вода оказалась теплой, и было совсем не противно, и вообще. Настроение поднялось еще выше, Рид на ходу достал телефон, набрал номер Ритки, а когда она ответила своим вечным "Внимательно!", удивился, почему такая славная мысль не пришла ему в голову еще утром.

              
                                                               *******
            Мир не спешил одаривать необходимым, и Она осознала, что не способна самостоятельно добыть требуемую  для роста энергию. Открытие было неприятным, но не страшным. Сосредоточившись, Она запеленговала неподалеку подходящий объект, и принялась осторожно, через его желания, так, чтобы он не догадался, подманивать  к себе. Почувствовав, что получилось, Она расслабилась и стала ждать, спокойно и терпеливо. Куда спешить, кода ты сама - вечность. Ну, или что-то вроде того.
                                                               *******
                      
            Мокрая высокая трава была нипочем после городской прогулки, Рид шел быстро, а за спиной у него призывно позвякивали полные бутылки. Срезав дорогу через лес, он довернул к маленькому прудику в гуще кустов, просто, чтобы заглянуть туда, исключительно потому, что любил его неизвестно за что. Это место нашлось как-то нечаянно пару лет назад, когда им с другом негде было выпить, не помнится уж по какому поводу.
           Дождь прекратился, пока Рид выбирался из города, воздух был неописуемо свеж, пахло озоном и свежими листьями, как бывает в начале мая, когда распускаются почки. И настроение звучало в унисон. В душе шевелилось давно забытое чувство предощущения праздника, детское ожидание чуда. Рид даже удивился, что это с ним стало, но испытываемые чувства нравились, хоть и тревожили. Это было сродни тому, как стоишь на вышке за мгновение до прыжка... или перед открытой дверцей "вертушки", зависшей над старым полигоном.
           Рид снова подивился. Службу он не вспоминал давно и принципиально, а тут вдруг само всплыло, причем так, мимоходом, в качестве сравнения, не больше.
           Вообще сегодня все не так, словно мир изменился неуловимо, или, что более точно, словно Рид попал в другой мир, как две капли воды похожий на прежний. Только эта капля чище. И, наверное, вкуснее, мелькнула мысль.
           Пронырнув сквозь нехоженый кустарник, Рид оказался у самой воды. Берег здесь порос густой травой, и, к великому изумлению, трава оказалась абсолютно сухой, будто ливень обошел пруд стороной.
            Сняв с плеч рюкзак, Рид растянулся на спине во весь рост, потянулся сладко, ощутив острую мышечную радость, пытаясь разглядеть небо сквозь ветви ивы. Небо раскачивалось из стороны сторону, убаюкивая, захотелось спать, и Рид закрыл глаза, безотчетно улыбаясь. В душе родилось ощущение теплого дружеского присутствия, словно кто-то очень близкий присел рядом в траву. Рид невольно вздохнул. На самом деле близких людей, ну, так, чтобы по-настоящему, у него и не было. Хотя сейчас от мысли об этом не стало больно или, хотя бы, грустно. Точно дома в своей постели, он повернулся на правый бок, подтянул под себя ноги и подложил ладони под щеку. Рюкзак уперся ему в макушку, Рид хотел его отпихнуть, но не смог, и вдруг понял, что уснул.
           Это оказалось совсем новым, незнакомым ощущением, и какое-то время Рид прислушивался к нему, привыкая. Он спал и осознавал, находится во сне. Мир вокруг, вроде бы, остался прежним, но, в то же время, изменился, вот только характер изменений никак не удавалось уловить.
           Поднявшись на ноги, Рид осмотрел себя, берег пруда, поверхность воды, ивы над нею, и тут понял, в чем дело: куда бы он не смотрел, он мог фокусироваться только на том месте, на которое глядел в данный момент. Периферийное зрение отсутствовало, как таковое. Это не мешало, просто было внове, во многом даже удобней. Рид видел по-другому. Более отчетливо, замечая каждую деталь, даже самую мелкую, на которую в бодрствовании не обратил бы внимания. Выхватив зрением ветку дерева, он одновременно видел ее целиком, и каждый листок отдельно. Его взгляд стал сканирующим.
           Что-то внутри него самого мешало сосредоточится на изучении непривычного состояния, и, прислушавшись, он ощутил Присутствие. Именно так, с заглавной буквы, не чье-то конкретно присутствие, а явление, как таковое. Как будто в нем находился еще кто-то, не в теле, а в его сознании.
           Как только он понял это, Присутствие усилилось, сгустилось, стало более осязаемым. И более конкретным.
           Некто в самом деле установил с ним внутреннюю связь, теперь Рид был уверен, что слышит безмолвный зов, и зов этот побуждал к действиям. При всем том, Рид совершенно не удивлялся, и не пытался анализировать свое состояние с позиций привычной логики. Каким-то внутренним, глубинным знанием он Знал, что все, так, как и должно.
            Закинув на спину рюкзак, он осторожно двинулся вдоль берега, причем осторожность его относилась не к движению, а к вниманию. Рид прислушивался к внутреннему зову, стараясь не потерять направление, которое, он не сомневался, ему указывали. А раз так, значит, кто-то нуждался в его присутствии.
            Любопытство Рида росло  с каждой минутой, он совсем забыл, куда и зачем шел, да и вообще, его сейчас не интересовало ничего из его бодрствования. Ему нравилось состояние, в котором он пребывал, он ощущал терпкий вкус запредельности в сознании, и был уверен в том, что способен сейчас на многое, недоступное другим людям.
           Он не мыслил в привычном смысле, все процессы его сознания происходили на уровне образов, понятий и чувств. Он не разговаривал сам с собой, как это постоянно происходит в бодрствовании, находясь на совершенно ином уровне восприятия мира. И мир, похоже, тоже воспринимал его по-другому. Они были друг другу настолько своими, что не нуждались в посредниках вроде речи, и прямо скажем, это оказалось просто чудесно. Вот только неумолкающий зов не давал покоя и вел вперед, не позволяя окончательно раствориться в эйфории освободившегося разума.
           Совершенно неожиданно для себя Рид повернул под прямым углом к прежнему направлению, хорошо зная при этом, что идет абсолютно правильно. Его не удивляло, что ни трава, ни опавшие с деревьев ветки, ни кустарник, обильно растущий повсюду, не мешали движению. Точно они с Ридом находились в разных измерениях, могли видеть друг друга, но не пересекались физически.
          Обойдя заросли малины, Рид, повинуясь все тому же зову, снова изменил направление, вышел на маленькую полянку, и, остановившись на самой опушке, понял, что достиг цели своего поиска. И даже в новой своей ипостаси удивился.
          Прямо перед ним стоял миниатюрный добротный домишко, с окнами и дверцей, распахнутой сейчас настежь, с трубой дымохода, говорившей о том, что в доме есть печь, с клумбой перед входом, в которой росли красивые цветы неизвестного сорта. Рид мог поклясться, что домика не было видно с трех метров, и, быть может, вот он-то действительно находился в ином измерении. Домик был метров пяти в длину и трех в ширину, каждая его деталь являлась уменьшенной копией такой же детали нормального дома, точно это жилище принадлежало гному, карлику или лилипуту.
          Или ребенку, охнул Рид от удивления, во все глаза, которым не поверил бы в обычном состоянии, глядя на то, что увидел.
          Она только что вышла на порог и теперь смотрела на гостя внимательно и строго, очень так взросло смотрела. Девочке было не больше года на вид, только глаза никак не подходили к ее ангельскому личику, то были глаза, полные многовекового знания, многовекового опыта и многовековой усталости. При этом они светились живейшим любопытством, и все это вместе давало потрясающий эффект. Рид даже подумал, что, если бы встретил такие у женщины, неизбежно бы влюбился.
          Без сомнения, это она звала его. Рид чувствовал ее сознание, а может, только внимание, в себе самом, малышка сканировала его, что вызывало нечто вроде зуда глубоко внутри. Терпеливо ожидая окончания сеанса, он подумал, что едва ли она звала его только для этого. Потому Рид не спешил заваливать себя вопросами, справедливо полагая, что получит ответ и так, когда это странное существо сочтет нужным. А то, что это не просто девочка, можно было не сомневаться. Кто-нибудь может представить себе годовалого ребенка, самостоятельно живущего в лесу в маленьком домике, который невозможно заметить со стороны? Вот то-то же.
          Девочка, похоже, закончила. Она вздохнула, немного помолчала, точно проверяя себя, потом произнесла вслух: - Я правильно адаптировалась к твоей речи и твоему Синтаксису?
 - С речью порядок, - ответил Рид, - а вот что такое Синтаксис?
 - Твой способ восприятия мира, его интерпретации в сознании и способ говорить об этом.
 - Тогда, даже очень хорошо, - признал Рид, - Это ведь ты звала меня?
 - Ты и сам видишь, - ответила девочка, и Рид кивнул, подтверждая. У него чесался язык, вопросы появились и теснились в очереди, но сначала он хотел услышать то, что девочка сама скажет о себе. Та улыбнулась и сама задала вопрос: - Как долго растет это тело?
 -- Ну, обычно лет шестнадцать-семнадцать до зрелости, в редких случаях чуть меньше.
 -- И сколько длится одно из этих лет? - девочка нахмурилась, и на лице младенца это выглядело достаточно забавно. Рид чуть улыбнулся и ответил: - Оборот вокруг Солнца.
 -- Ага, - кивнула она, - долго.
 - А тебе сколько надо? - решился на первый вопрос Рид, и девочка ответила: - Мне вообще нисколько. Мне нужно двигаться, и я не рассчитывала на такое, - она указала жестом сама на себя.
 - Да, - согласился Рид, - неподходящее…
          Было очень странно стоять и вот так, на равных, беседовать с маленьким ребенком, но в том состоянии сознания, в котором находился сейчас Рид, все казалось более естественным. Восприятие его было глубже, и он Видел в девочке нечто иное, для которого крохотное тельце являлось только оболочкой, спецодеждой, если хотите. И этому иному от него кое-что требовалось.
 - Мне нужно тело, - заявила вдруг девочка, - более взрослое... - она осеклась, взглянув Риду в глаза, и вздохнула: - Все ясно. Тогда мне нужно быстро вырасти, - она уселась на пороге и принялась перечислять: - Еда, питье и твоя энергия. Как насчет этого?
- Ну, - Рид в задумчивости потер переносицу: - С первыми двумя пунктами просто, а вот насчет моей энергии я не вполне понял.
-- Я научу тебя собирать Силу отовсюду... - она вздохнула, снова скорчив забавную рожицу и добавила: - Придется все ускорить, ну, да ладно, выбора особого нет... - и сразу, без перехода, попросила: - Придумай мне имя, должно же у меня быть имя, которым ты будешь меня звать. Ну?
- Что, прямо сейчас, - несколько растерянно спросил Рид, и ему вдруг стало весело.
- А когда? - резонно спросила малышка. Действительно, а когда, подумал Рид, и внимательно посмотрел на девочку. На кого ты похожа? У него вдруг возникло ощущение, что он подыскивает имя для дочки, что только родилась. В груди поднялась волна нежности, и девочка, шумно вздохнув, округлила глаза.
- Что это было? - тихо спросила она, и Рид понял, что его маленькая подружка слышит его чувства. Он улыбнулся ей: - Тебе понравилось? - она молча кивнула.
- Ну, - замялся Рид, - это чувство такое, нежность называется.  Специально для тебя.
- Мне пришлось по душе, - сказала девочка, и вдруг снова потребовала: - Имя!
- Любое?
- Любое!
- Тогда... Будешь Альва.
- Альва? - Рид мог поклясться, что удивил маленькую собеседницу.
- Да. В одном учении, которое мне нравится, так называется точка, в которой соприкасаются все Глубины.
- Ты знаешь Замкнутый Крест, - пробормотала новопоименованная Альва, - из тебя выйдет правильный помошник, и мне будет легче.
- Если я помошник, может, скажешь, чем ты собралась заняться?
- Выжить, - просто ответила Альва. Рид сел в траву, опершись о ствол небольшого дерева:
- И я тебе могу помочь?
- И можешь и захочешь.
- Это почему? - заинтересовался Рид. Машинально вынул из кармана куртки пачку сигарет, повертел в руках, хмыкнул, и положил обратно. Курить не хотелось. Совсем.
- Да потому, что многому у меня научишься, а когда я уйду, тебе в наследство останется немало чего такого, чего у людей нет.
- Так ты здесь ненадолго, - Рид с удивлением заметил сожаление в своем голосе. Альва заметила тоже и улыбнулась: - Мне приятно тебе нравится, вот еще причина для сотрудничества.
         Запрокинув голову, Рид посмотрел на небо.
- А вот об этом не спрашивай, - тут же среагировала Альва. Рид непонимающе посмотрел на нее: - О чем?
- О небе, которое меня здесь бросило, - девочка поднялась на ноги: - Но так вот, мне нужно твоей энергии немного. Я сейчас к тебе подойду, сяду напротив и загляну в глаза, ты ничему не удивляйся и ничего не пугайся, понял?
- Понял, - кивнул Рид, хотя совершенно не был в этом уверен.
          Девочка приблизилась вплотную. Рид остался сидеть на траве, их глаза при этом оказались на одном уровне, взгляды встретились, и он понял, о чем предупреждала его Альва. Ее зрачки приблизились, стали увеличиваться до тех пор, пока не заполнили собой все пространство, и тогда Рид почувствовал, как из него вынимают душу. Желудок скрутило, горячий комок тошноты подкатил к самому горлу, да так и остался там, и в ушах зазвучали голоса, тысячи тысяч голосов, слившихся в общий фон, пугающий и зовущий одновременно. Иногда, то в одном, то в другом месте тела появлялась резкая боль, от которой Рид вздрагивал, и которая сразу же уходила. И только вращающиеся во встречных направлениях тоннели Ее глаз цепко держали, не давая вырваться, руководя его дыханием, биением его сердца, остановив время и скрутив пространство, как скручивают электрокабель на руке.
         В какой-то момент он начал терять сознание, мир стал уплывать и растворятся в пространстве, и тогда все прервалось так резко, что Рид покачнулся, чуть не упав. Он чувствовал себя ослабевшим, буквально высосанным до дна, но, в то же время, по мере того как проходили тошнота и слабость, все больше и больше незнакомого находил он в себе.

                                                                     *******
         Она остановила все процессы, кроме роста, укрывшись в кокон из дубовых листьев и осиновых веток. Часть Силы, подаренной помощником, Альва направила в кокон, и теперь точно знала, что ее не видно. Ни Земле, ни Небу. Поскольку никому не было до Нее дела, никто и не хватился пропажи. А Тот, Кто За Ней Наблюдал, укрылся в чертогах Ветров, терпеливо ожидая. Потому, что у него не было никаких поручений, кроме наблюдения. И не было, кому о нем докладывать.
          А Небо оказалось слишком занято, чтобы помнить об одной из тысячей тонких сущностей. У Неба появились новые дела: оно инвольтировало целую армию посредников от поэтов до продюсеров, срочно вводя в человеческий сценарий понятия, которые раньше отрицались. Ибо люди стали подбираться слишком близко к Реальности, и требовалось затаскать и обесценить все то, что они обнаружили во вселенной.
          Альва росла в коконе с максимально доступной ей скоростью, с одной пока целью научиться выживать в незнакомых ей условиях, ибо Ей не давалось целей при сотворении, и все цели предстояло найти самой.
         Небо не подозревало, насколько оно самоуверенно, оно было слепо слепотой своего Величия. А что ж в этом удивительного?
                                                                     *******
         Рид  рассматривал облака над городом, посмеиваясь над собственной скукой. Так оно всегда и происходит, думал он, неделю ждешь выходного, а когда тот, наконец, приходит, выясняется, что заняться толком и нечем. Особенно теперь, когда обычная человеческая жизнь постепенно стала терять значимость. Когда одна за другой просыпаются неведомые ранее возможности, когда приходят обрывки картин и воспоминаний, никак не связанных  с опытом его предыдущей жизни, и когда Альва не откликается на мысленные призывы, ее, в сущности, совсем не чувствуется в глубинах.
         Как назло, полдня донимали звонки знакомых. Пять приглашений на вечеринки, несколько жалоб из разряда  "ты совсем нас забыл", две просьбы одолжить денег. От скуки согласился, в смысле денег занять,  хоть прогуляться можно немного. На вечеринки и так редко ходил, а теперь и подавно, какие вечеринки после знакомства с Альвой? Если бы не загорающиеся свечи, да еще кое-что, принял бы Альву за глюк на почве алкоголизма.
          Рид отвернулся от окна и глянул на часы: скоро можно будет выходить. В задумчивости развернул ладонь с тихим уютным пламенем, поднес к самым глазам, и какое-то время разглядывал пристально и серьезно. От огня энергетически пахло чем-то, что присуще Альве. А еще душило любопытство, кто же она все-таки такая. И что такое делает в мире людей. И чем занята сейчас, что ее не слышно, и до нее не докричаться.
           Пожалуй, решил Рид, можно еще залезть под душ. В последнее время он стал требоваться чаще, чем раньше, но это не пугало, Рид догадывался, что в нем происходит перестройка организма, и что-то выходит наружу. Воняет только. А вот Альфа пахла. Не так, как пахнет всякий ребенок, молоком и свежестью, а как-то по-иному, особенно, нечеловечески, и, в то же время, знакомо. Рид не мог назвать этот запах, но он его знал, точно. Ему вообще казалось, что Альфу, которую впервые видел, он хорошо  и давно знал.
           Погрузившись в горячую в меру воду, Рид приготовился к кайфу, и тут его словно подбросило изнутри. Он не сразу понял, что произошло, а когда понял, даже подпрыгнул от радости. Она объявилась! Альва билась в его сознание, как пьяный ломится в закрытую дверь, неукротимо и неистово. Ее присутствие ощущалось гораздо сильнее, нежели в день их знакомства, и Рид сделал вывод, что его нездешняя подружка поднабралась Силы. Она выросла? Рида снедало любопытство, ему не терпелось  увидеть Альву в новом обличии, и еще терзало что-то, в чем он себе ни за что бы не признался.
          Выскочив из ванной, он стал торопливо одеваться. Как все-таки хорошо чувствовать в себе чье-то дружеское присутствие, думал Рид, выходя из квартиры и закрывая за собой дверь. В этот момент голова вдруг закружилась, перед глазами вспыхнуло лиловое пламя, Рид схватился за перила, судорожно глотая ртом воздух, собрался, уж было,  присесть на лестничную площадку, но все исчезло так же внезапно, как и появилось.
           "Будь попроще" - пришла в голову мысль, и он узнал энергетику Альвы. Мысленно кивнув ей в подтверждение, Рид постарался взять себя в руки, тихонечко спросив себя: это что ж, Она его так шарахнула? Рука у Нее тяжелая, коли так, взял он себе на заметку. И чем это Ей помешала его, вообще-то, и вправду бурная, радость?
            Тем не менее, во двор он вышел спокойным и собранным. Что-то вновь изменилось, он не сразу понял, в чем тут дело, прислушивался к себе, принюхивался и бог знает, что еще, но никак не мог сообразить. К тому же копался в себе он осторожно, опасаясь опять чем-то помешать Альве. И был абсолютно прав, ибо, когда остановился перед рекламным щитом, ему представилась возможность понять происшедшие изменения.
             "Что такое  "звезда эстрады"?" - спросила Альва в его голове, и Рид озадаченно покрутил головой. Вот так номер, удивился он, Она смотрит на мир через его глаза, и, вполне возможно, не только глаза. Неплохо устроилась, мысленно хмыкнул он, может, Она еще и его руками работать станет? Альва, однако, юмора не поняла, и на полном серьезе объяснила, что теоретически это возможно, но проще попросить его самого совершить действие, нежели вникать в тонкости его персональной идеомоторики. " Ну, ты и зануда", - отчетливо сказал он Ей мыслью, и на этот раз Альва промолчала, поняв, что вызвала недовольство помощника.
            Рид дошел до остановки автобуса, по пути прочел в эфир лекцию о шоубизнесе, ответил на десяток дополнительных вопросов, и впервые подумал, что появление в его жизни пришелицы из других миров вовсе не развлечение. И что Она его еще достанет. Альва на это скромно промолчала, и молчала всю дорогу, когда Рид разглядывал ноги  случайной попутчицы, не стесняясь в мечтаниях. Его немного развлекло недоуменное любопытство Альвы, слышавшей все, о чем он думал.
           Выйдя на конечной остановке, Рид направился в сторону дачного поселка, и тут ему снова пришлось делать над собой усилие, чтобы сдержать нетерпение.
           День выдался пасмурный, вот-вот мог ливануть дождь, но как раз это обстоятельство играло на руку, потому, что в лесу не оказалось отдыхающих. Облака повисли над самыми верхушками деревьев и дышали влагой, лес пропах сыростью и грибами, только собиравшимися вылезти из земли. Тепло и сыро, тихо и снова сыро. В общем-то, погода вполне нравилась Риду, пока не было ветра и дождя, конечно.
           Дойдя до места предполагаемого домика гостьи, Рид походил немного туда-сюда, но вокруг по-прежнему был только серый лес, Альва упорно хранила молчание, и стало как-то неуютно, и снова мелькнуло сомнение в собственной вменяемости. А вдруг, все только приснилось ему, а еще паче, привиделось наяву, и не говорила с ним никакая пришелица, а говорил он сам с собой, и плачет по нему больница в Новинках, и...
           "Утихни" - грубовато оборвала его Альва, - "Обойди вокруг кустов малины по ходу солнца, да успокойся, наконец, иначе опять не найдешь меня".
            Рид сделал десяток глубоких вдохов-выдохов, потом последовал ее указаниям, и остановился, как вкопанный.
            Прямо перед ним в непринужденной позе стояла голая девочка-подросток, по человеческим нормам, годов тринадцати или четырнадцати, находящаяся как раз на полпути между ребенком и девушкой, и требовательно смотрела Риду прямо в глаза. Тот, борясь со смущением, пробормотал: - Ты, вроде, совсем вырасти собиралась.
- Вырастишь тут, - недовольно проворчала Альва, - у вас, оказывается, еще какое-то особое взросление имеется, столько Силы жрет, да и я становлюсь при этом какой-то не такой, не вполне собой, что ли, - Она вдруг улыбнулась: - Придется поиграть в твою младшую сестру.
            Рид отступил на шаг и во все глаза воззрился на Альву, позабыв на время о ее наготе: - Не понял, о чем это ты?
- О том, что ты должен забрать меня  к себе домой, конечно, не буду же я в лесу жить, весь остаток Силы растрачивая на то, чтобы окружать себя Сумраком, - заявила Альва, как нечто само собой разумеющееся, - Мне нужно действовать. Пока поживу в таком облике, а там выкроим время на рост. Ты чего так смотришь?
- Как у тебя все просто, - Рид вздохнул, - ты, когда в моем сознании ковырялась, хоть что-нибудь о нашем социальном устройстве нарыла? - он присел в траву под деревом, которое, похоже, становилось любимым.
- Просто место хорошее, - сказала Альва, - а что касается всякого "нарыла", то я же не сканировало тебя глубоко, это только по твоему согласию можно сделать... без вреда для тебя, в смысле. - Она села рядом, и Рид снова почувствовал Ее особый запах. Точно букет неземных цветов принесли. С дерева спланировал лист и опустился Альве на плечо. " А ведь она красива, - подумал Рид, - именно красива с эстетической точки зрения. И лист ей этот идет...". Вслух он произнес другое: - Сможешь прочесть меня так, чтобы знать о мире людей все, что знаю я? - машинально смахнув с руки заползшего муравья, Рид поправил Ей волосы, закрывшие лицо.
           Альва задумалась. Казалось, она принимает какое-то важное для себя решение. Рид притих, не желая мешать, стараясь даже не думать ни о чем. Как оказалось, это не так просто. Мысли лезли сами по себе, мозг все время пытался сам с собой разговаривать, и Рид понял вдруг, что такой нескончаемый внутренний диалог сопровождает человека от рождения до самой смерти. Именно он и определяет способ восприятия мира, пришла мысль, а тому, каким должен быть этот диалог, люди сами учат детей с младенчества. Получалось забавно: одна и та же схема окружающей действительности тиражировалась из поколения в поколение по всему миру с ... с какого-то времени, когда кто-то ее придумал. Придумал и дал людям, раз и навсегда запрограммировав человечество. Один только раз! А дальше люди сами хранили и укрепляли ее. Выходит, подумал Рид, человечество всю свою историю живет по программе, заложенной кем-то со стороны, даже не представляя себе, кто, когда и, главное, для чего это сделал.
           Рид почти перестал дышать, воспринимая, потом потер виски ладонями и покрутил головой. Это что ж, никто до сих пор ничего не увидел?
- Да много, кто увидел, даже рассказать пытались, да только кто их слушать станет, - не удержалась от комментариев Альва, - это знание к каждому приходит изнутри, ему не научишь, как таблице умножения.
- Всегда подслушиваешь? - усмехнулся Рид. Альва сделала невинный взгляд: - Да ни в жизнь! Ты так громко думал, буквально кричал, а это, дорогой мой, не звук, уши не заткнешь.
 - Ну-ну, - Рид взглянул Ей в лицо, потому что больше было некуда, - так что насчет моего вопроса?
- Я побаиваюсь, - призналась Альва.
- За меня? - Рид отвернулся и стал разглядывать куст малины перед собой.
- За себя, - сказала Альва, и Рид удивленно посмотрел на Нее: - Что?!
- Ты предлагаешь мне вникнуть в твою личность, ощутить ее всю, - пояснила Альва, - а это способно меня изменить, не знаю, как, но изменить.
- Я, кажется, понимаю, - кивнул Рид, - Но тебе придется это сделать, если ты намерена жить среди людей, да еще в качестве несовершеннолетней. Усекаешь?
- Личность "моего" возраста ограничена в правах? Я правильно понимаю? - Альва потянулась, сладко охнув при этом, - Некоторые действия очень приятны для тела.
- Верно поняла, - подтвердил Рид, - тебе просто необходимо знать все то, что в человека вкладывается в течение всей его жизни... А на меня эта процедура может повлиять?
- Может, - сказала Альва.
- А как? - спросил Рид, - Только честно.
- Если честно, - призналась Альва, - то я понятия не имею. Они повернулись друг к другу, и какое-то время молча глядели один другому в глаза.
- Ты не обязан всего этого делать, - тихо произнесла Она. Рид едва заметно улыбнулся: - А я знаю. Но ведь ты одна погибнешь, - Альва кивнула в ответ.
- Короче, - деловым тоном заговорил Рид, снова отвернувшись, - Жди меня тут, а я сгоняю за одеждой для тебя.
- После Слияния, - заявила Альва, - мне понадобится время для принятия всего... как раз, пока ты вернешься, я буду готова, - Она вдруг улыбнулась, Ее глаза вспыхнули, а в груди у Рида отозвалось жгучим теплом. Да по одним глазам можно понять, что она не человек, подумал Рид, не бывает у людей таких чистых глаз и такого глубокого взгляда.
- После, так после, - пожал Рид плечами.

                                                             *******
         Она тихо умирала. Тихо - означало молча, ибо крутило ее немыслимо, Ее мысленный крик разносился так далеко, что Тот, Кто За Ней Наблюдал, вздрогнул, потрясенный мерой ее страдания. Но ничего не предпринял. Потому, что в его функции это не входило. А еще потому, что никто во вселенной не смог бы облегчить Ее страдания.
          Она совершила Слияние с сознанием чуждого существа, и теперь знала все, что он когда-либо узнал, и знание это резало на куски Ее природу, рвало на части, и все, что теперь можно было предпринять, это только терпеть, а в этом помочь невозможно.
         Когда, потихонечку, Ее стало отпускать, первой собственной мыслью был вопрос: решилась бы Она на Слияние, если бы ей подробно рассказали о людях? И, впервые в долгой своей жизни, Она не смогла найти ответ на собственный же вопрос.
         Вот, сказала Она сама себе, в этом я уже, как они.
                                                              *******
                                             

           Застегнув сумку, Рид отошел к окну и какое-то время в задумчивости глядел на пустой двор. Ощущение, оставшееся после Слияния, не проходило. Словно ему показали волшебную страну, путь в которую для него навсегда закрыт, страну, о которой он будет мечтать до конца своих дней. В душе поселилась тоска, от которой никак не получалось избавиться, если только Альва не сделает с этим что-нибудь. А уж ей-то самой каково будет жить среди людей с ее душой, с ее природой... Интересно, что она теперь думает о нем и о людях, должно быть, чувствует себя так, словно ее сразу после ванной обнял грязный вонючий бомж. Или, скорее уж панк, мысленно хмыкнул Рид. Бомж хоть вынужденно такой, а панк делает себя грязным сам. Очень похоже на поведение человечества... Рид качнул головой, возражая сам себе. Люди просто не знают, как можно их в чем-то винить? Это его мысль, или эхо Ее мыслей? Ясно теперь, почему он об Альве с самого начала способен думать только с заглавной буквы. Приблизиться бы к Ней, в смысле, к Ее природе, хоть на шаг. Может, когда-нибудь, получится?
          Чайник засвистел, точно свисток рефери, Рид выключил газ, не отходя от окна, и не поворачиваясь. Как-то и кофе расхотелось от таких мыслей, подумалось ему.
          Потом, по дороге к Альве, Рид несколько раз полностью останавливал мышление, добиваясь абсолютного молчания в голове, так, что появлялась незнакомая раньше легкость и еле уловимый звон в ушах. Правда, мысли быстро возвращались, внутреннюю тишину удавалось удерживать не дольше нескольких мгновений, но эти мгновения стоили многого. А еще он чувствовал, что сможет добиться большего. Зато в периоды остановки внутреннего диалога отступала тоска.
          Уже на опушке леса Рид заметил, что не слышит Альвы. Он чувствовал ее присутствие в себе, как эхо, так чувствуешь, наверное, близких людей, но мысленного контакта не было. Значит, Она может отключаться от его сознания? Что ж, решил Рид, это, на самом деле, очень хорошо. А то чувствуешь себя более чем голым.
          К вопросу о голых: угадал ли он с размерами одежды и обуви? Рид потратил половину зарплаты, точнее, остававшейся ее части, хотелось одеть девушку получше... Ого, отметил он, впервые получилось подумать о Ней просто как о девушке, а не о загадочном  существе из иных миров. Прогресс. Ему и нужно научиться смотреть на Альву по-человечески, коль та будет жить с ним под одной крышей. При этой мысли у Рида заныло под ложечкой, сладко и протяжно, так, что ему сделалось страшно. Он тут же отключил мышление, порадовавшись, что Альва его сейчас не Слышит.
          На этот раз он нашел Ее сразу. Альва сидела на пороге и улыбалась, рассматривая упавший ей в руки листок. Сейчас она была совсем земной девчонкой, симпатичной и простой. Рид снял с плеча сумку, поставил перед Альвой и склонился в шутливом поклоне: - Примите, принцесса, подношение скромного оруженосца.
- Примем, чего уж, - Альва сама расстегнула "молнию", раскрыла сумку и принялась вынимать вещи, складывая их рядом прямо на траве. Листок она пред тем бережно опустила на землю. Рид любовался ею, к собственному удивлению, не испытывая стеснения.
         Кроссовки Альва разглядывала около минуты, и Рид заволновался: - Что, не нравятся?
- Да что ты, все в порядке, - заверила его она, - просто интересно. Никогда не видела обуви.
- А одежду, выходит, видела? - Рид присел на корточки возле сумки и с интересом наблюдал за процессом. Альва кивнула: - Видела, правда совсем другую, но аналогии просматриваются, - и, позабыв о госте, она стала одеваться. Рид привез ей джинсы, голубую маечку и бежевую курточку, а к ним ремень и бейсболку. Альва оделась быстро, оглядела себя и вопросительно глянула на Рида: - Ну, как, не заметно в этой девушке ангела?
- Ангела? - Рид приподнял брови. Альва кивнула: - Так нас называют люди, как оказалось. Я тут разложила по полочкам человеческий сценарий, и все никак не могу взять в толк, откуда такая неразбериха, если вы явно имели с нами долгие и плотные контакты. У вас много слов, имеющих непосредственное отношение к нам, как и произошедших от наших слов или Команд. Только значения поменялись, порой на прямо противоположные, точно специально кто делал.
- Расскажешь мне поподробнее потом, - попросил Рид. Альва кивнула: - Мне многое тебе нужно рассказать подробнее. Так я тебе нравлюсь?
- Очень, - искренне ответил Рид. Альва и в самом деле была красива, и Рид подумал, что мальчишки во дворе еще не подозревают, как мало осталось у них спокойного времени. Быть им у ее ног, и, пожалуй, ее придется охранять от излишнего внимания. Может, ее каким-нибудь гримом подпортить? Нет, здорово, что такая девочка у него дома жить будет, вот только это же на него сваляться все последствия ее красоты.
- О чем ты таком думаешь? - подозрительно поинтересовалась Альва, натягивая на голову бейсболку. Рид поднялся на ноги: - А ты уже не подслушиваешь?
- У людей этого не стоит делать, - очень серьезно сказала на это Альва, - Теперь я буду касаться твоих мыслей только с твоего согласия.
- А я смогу? - на лице Рида отразился такой испуг, что Альва рассмеялась. Смех ее походил на звон серебряных колокольчиков и отзывался эхом в глубине души. Эльфийский такой смех.  Отсмеявшись, Альва проговорила: - Если захочешь окликнуть меня мысленно, просто позови по имени. Я, если мне понадобится, поступлю так же. Ясно?
- Вполне, - повеселел Рид, - еще что-нибудь?
- Да, - Альва подошла к нему вплотную и снизу вверх посмотрела ему в глаза: - Когда тебе понадобится Сила, приди сюда, к своему дереву. Будь то наяву, или нет.
- Ясно, - так же серьезно ответил Рид, - а дальше?
- А дальше - вези меня домой, - Альва положила руку ему на грудь, - теперь моя судьба в твоих руках.
- Не прибедняйся, - хмыкнул Рид, подхватил пустую сумку, взял Альву под руку, и та взмахнула рукой: - Уходя, гасите свет! - и домик исчез, словно его никогда и не было.

         Город Альву не впечатлил. Удивленному вопросу Рида она удивилась сама: - Я совсем недавно смотрела твоими глазами на города покруче, и впечатления еще свежи. Позже они потускнеют, останутся, прежде всего, те знания, ради которых мы пошли на Слияние. Но пока я помню все.
- Так ты будешь забывать то, что во мне увидела? - уточнил Рид, и было непонятно, чего больше в его голосе, радости или сожаления. Альва внимательно посмотрела на него.
- Что-то останется, что-то уйдет, и я не могу даже предполагать, что будет чем, - сказала она, - но мне нужна своя личность, а не твоя, так зачем мне хранить твои впечатления и пережитые чувства? - она попыталась на ходу заглянуть ему в глаза. Рид покивал: - Да, я понимаю, - а сам подумал при этом, что большая часть ее впечатлений, которых он коснулся при Слиянии, остались  непонятыми. Кольнуло ощущение собственной ущербности, которое Рид отогнал так торопливо, словно Альва все еще Слушала его.
         Они подходили к дому, в котором Рид жил, и никто не пялился на них по дороге. Ну, конечно, подростки бросали оценивающие взгляды, как же без этого, а так все прошло спокойно. Рид упрекнул себя в паранойе, Альва вообще была спокойна и уверена, как будто родилась и выросла в мире людей. Так, что до дома дошли спокойно.
         На площадке попалась соседка - пожилая пенсионерка с веником и совком. Ответив на приветствие, она тут же принялась расспрашивать об Альве. Рид представил ее Алькой, своей троюродной сестрой по материнской линии, приехавшей на лето погостить. При этом на ходу пришлось придумывать всякие подробности по ходу задаваемых вопросов, вопросов оказалось много, и еще сложнее, чем врать, было все это вранье запомнить. Выручила сама Альва. Виновато глянув на соседку, она жалобно попросила Рида:
-Пожалуйста, пойдем скорее домой, я описаюсь, - соседка тут же понимающе кивнула и оставила их в покое. Рид с Альвой юркнули за дверь, и, захлопнув ее за собой, облегченно вздохнули.
- Ну, ты молодец, - похвалил девушку Рид, и та довольно улыбнулась: - Я боялась, что ты сейчас совсем запутаешься.
- Так бы оно и было, - подтвердил Рид. Сняв куртку, он повесил ее на вешалку в коридоре, и повернулся к Альве: - Ты быстро адаптируешься, - заметил он, и девушка совсем по-человечески пожала плечами: - Я же знаю все, что знаешь ты.
- И обо мне тоже? - насторожился Рид. Альва усмехнулась: - А тебя это так пугает?
        Рид на некоторое время задумался, потом неуверенно произнес: - Да нет, вообще-то, просто неприятно быть, как на ладони. Непривычно для человека.
 - Да не волнуйся ты, - сжалилась Альва, - личное не трогается, просто так устроено, не заваливай вопросами. Сам все поймешь скоро.
- Сам? Это почему? - Рид стянул туфли нога об ногу и отбросил их в угол. Альва разулась аккуратно и старательно, как ребенок, поставила кроссовки на полочку для обуви, потом повернулась к хозяину квартиры: - Потому, что ты тоже знаешь все, что знаю я.
        Рид, собиравшийся уже выйти из коридора, резко остановился и обернулся: - Не понял?..
- Ты вспомнишь постепенно, - пообещала Альва, - твой встроенный разум пытается заблокировать это знание, но оно сильнее, так что пробьется. У тебя ведь и так появились необычные для человека способности, в общем, подожди немного. Могу только сказать, что таким, каким ты был до сих пор, ты уже никогда не будешь, - Альва прошла к зеркалу и с минуту придирчиво себя осматривала. Потом встряхнула густыми длинными волосами цвета спелого хлеба и, склонив голову набок, спросила: - Мне нужно что-нибудь менять во внешности? - встретив удивленный взгляд Рида, девушка пояснила: - Мне следует выглядеть по-человечески. Я знаю, что красива, но смысл совсем в другом.
- Ну, - медленно проговорил Рид, - Наверное, нет. Ты очень красива, но ничего нечеловеческого в тебе нет, - и, не удержавшись, хмыкнул: - Кроме самого факта ТАКОЙ красоты.
         Альва стрельнула взглядом в его сторону, но промолчала. Чисто женским легким движением поправив волосы, она прошла в гостиную и уселась в удобное мягкое кресло, немного поерзав, устраиваясь поудобней. Оглядевшись по сторонам, она одобрительно покивала: - А у тебя здесь хорошо, уютно. И хорошо.
- А в чем разница? - спросил Рид, остановившись в дверном проеме. Локтем он облокотился о косяк, положив ладонь на затылок. Альва посмотрела на него: - Первое сказано об интерьере: со вкусом, ничего лишнего, но все есть.
- А второе? - Рид с интересом слушал, наслаждаясь ситуацией. Очень уж здорово смотрелась Альва в роли обыкновенной девушки. Рид вдруг подумал, что хотел бы такую сестру. Или дочь.
- У тебя правильная энергетика, - сказала Альва, - наверное, здесь редко бывают случайные люди?
- Вообще не бывают, - поправил Рид, - а поскольку реально близких, собственно, нет, то и гостей нет тоже.
         Альва встала с кресла и прошлась по комнате, точно принюхиваясь, при этом ее движения стали похожими на движения кошки. Рид прямо почувствовал, как ее Внимание заглянуло в каждый уголок, не только изучив, но и оставив свой след, энергетический запах. И этот запах был ему определенно приятен.
         Альва же вышла в коридор, заглянула в кухню, повернула обратно, побывала в ванной и туалете, после чего вернулась в гостиную. Лицо девушки выглядело сосредоточенным, как будто она занималась очень важным делом. Судя по всему, так оно и было. Рид молча наблюдал за ней, не желая мешать. Создавалось впечатление, что она нечто искала, но не находила. Впрочем, ее это не расстраивало: вернувшись из похода по квартире, Альва выглядела скорее удовлетворенной. Покосившись на закрытую дверь спальни, она поколебалась, и села в то же кресло, в котором сидела до того. Взглянув на Рида, Альва улыбнулась: - Не делай умного лица, я все объясню.
           Рид придвинул второе кресло и устроился прямо против Альвы: - Объясняй.
- Я искал след Охотника, - обыденно произнесла девушка. Рид понимающе кивнул: - Ну, конечно, Охотника, как я не догадался сам-то... Алька, ты понимаешь, сколько вопросов вызвало у меня твое объяснение?
- Не нервничай, - посоветовала Альва, и повторила, пробуя слово на вкус: - Алька... это Аля, да? Производное от Альвы, - девушка кивнула: - А мне нравится, - и тут же, безо всякого перехода, продолжила: - Охотник, это такой тип, который издали, как я тебя, чувствует Силу. А у тебя ее собралось немало, иначе ты бы со мной не встретился, и я бы тут сейчас не сидела.
- И что бы тогда было? - поинтересовался Рид.
- Как это, что? - искренне удивилась вопросу девушка: - На твоем месте был бы кто-нибудь другой, - она сказала это, как нечто само собой разумеющееся, и Рид только вздохнул. Не обратив на вздох внимания, Альва продолжила: - Многие умеют чувствовать, только в разной степени, и по-разному это воспринимают. Ты - тоже. Иначе не смог бы меня услышать и найти. Вот только Охотники ищут тех, в ком много, Силы, чтобы ее забрать себе. Да, - заметила она быстрый взгляд Рида, - это тоже способ Силу собирать. Вот я и смотрела, не сканировали ли это место. Вроде, нет. Теперь я поставлю защиту, - она мило улыбнулась Риду:- А об остальном поговорим попозже.
- А почему ты не заходила в спальню? - спросил тот. Альва улыбнулась снова: - Там такой фон стоит! Кто-то изрядно потерял здесь энергии.
- Но я так понял, что такой всплеск энергии наоборот, должен бы привлечь внимание, - предположил Рид. Альва кивнула: - Теоретически да, ты прав.
- А на практике?
- А на практике, - Альва усмехнулась, - на практике эта "кто-то" в твоей спальне сама могла сожрать парочку Охотников, и не подавилась бы при этом,- и, не обращая внимания на отвисшую челюсть Рида, добавила: - И, кстати, нужно эту твою подружку найти. Срочно.
- Нет ничего проще, - оживился Рид, - Я ей сейчас позвоню.
- Не так срочно, - остановила его Альва, видя, что Рид собрался уже вынуть из кармана телефон, - займемся всем завтра.
- А сейчас? - глупо спросил Рид. Альва совсем по-человечески пожала плечами: - Сейчас самое время решить все бытовые вопросы. Я ушла в ванную, - объявила она. Рид встрепенулся: - Погоди, дам тебе чистое полотенце.
- Принесешь, - бросила девушка через плечо, удаляясь по коридору. Рид с минуту тупо глядел ей вслед. Потом махнул рукой: пусть делает все, что хочет, во всяком случае, дома. А на людях справится, в конце концов, она знает об этом мире все, что известно ему самому. Он прошел в спальню, поковырялся в шкафу и нашел новое полотенце - большое, махровое и со львом - подумав при этом, что никак не может определить, когда Алька шутит, а когда нет. Вот и сейчас, то ли она дразнит его, прикалывается, как говорит нынешнее поколение, то ли ей в голову не приходит, что нельзя взрослому мужчине входить в ванную, когда там голенькая девушка... "Рииииииииид!!!!!!!!" - взорвалось вдруг в его голове, и, мгновенно позабыв про правила приличия, он ринулся в ванную комнату.
        Альва сидела на бортике, с ужасом глядя на лужицу смешавшейся с водой крови у своих ног. Рид в растерянности почесал затылок. Конечно, подумал он, таких подробностей в его сознании она не прочла. Он вдруг именно сейчас осознал, СКОЛЬКО всего на него, на самом деле, свалилось.
- Что это с моим телом? - спросила Альва дрожащим голосом. Рид вздохнул: - Все нормально... - и прочел ей популярную лекцию по основам женской физиологии. Под занавес он сказал, что ей не мешало бы пообщаться с человеком ее пола. Альва внимательно его выслушала, нахмурилась и покачала головой: - Ну и ну. Звони этой своей подруге, - потом включила душ и направила воду на себя.
- Я скоро приду, - проговорил Рид, выходя из ванной. Он думал о том, как ему объяснить Ритке, кто такая Алька и почему она не разбирается в таких элементарных вещах. И еще о том, как хорошо и спокойно жилось ему всего несколько дней назад. А вот о том, что будет дальше, ему думать совсем не хотелось, по крайней мере, пока.
         Оставив гостью из Запредельности осознавать особенности национальной биологии, Рид прихватил портмоне и телефон, и отправился в ближайшую аптеку. Там, кратко объяснив проблему "сестры-подростка", он обзавелся соответствующей упаковкой, вышел на улицу, вынул из кармана мобильный и погрузился в раздумья. Что, в самом деле, он скажет Рите? Что его сестру только что выпустили из психушки? Или, что она пришла из какого-то другого мира, что она первый день в таком теле, и не знает ли Ритка телефона местной психиатрической клиники для него самого?
- Засада, - пробормотал Рид. Но делать нечего, и он набрал Риткин номер.
         Та обрадовалась звонку, с удовольствием согласилась приехать, и немного растерялась, услышав о вдруг появившейся сестре.
- Ты никогда о ней не рассказывал, - удивлено проговорила Ритка, но тут же сама и выручила: - Впрочем, ты о себе вообще мало что говоришь, - в ее глоссе послышался укор, но Рид вздохнул с облегчением. Пока.
         Назад он шел не спеша, наслаждаясь тихим летним вечером с уже отгоревшим солнцем и бездонным глубоким небом над огромным городом, не замечавшим ни этого неба, ни чудесного вечера, ни, тем более, попавшего в переплет Рида.
         Возле подъезда Рид закурил, впервые, кстати, за последние дни, выбросил недокуренную сигарету в урну и решительно шагнул к металлической двери.
         Альва встретила его в коридоре, вся свежая, еще сильнее распространявшая свой неповторимый запах, вполне спокойная, с мягкой улыбкой на губах. Рид протянул ей упаковку прокладок, коротко пояснил, что с ними делать, разулся и пошел на кухню. Альва потянулась следом, продолжая вытирать волосы огромным полотенцем, уселась на табурет и деловито осведомилась: - Позвонил подруге?
- Она скоро будет, - ответил Рид, открывая холодильник.
- Ты встревожен, - заметила девушка. Рид покивал: - Конечно. Что мне говорить о тебе, и как объяснять твои странности, которые проявляются совсем неожиданно и непредсказуемо?
          Альва с легким недоумением посмотрела на него.
- Расскажи ей все, как есть, - посоветовала она. Теперь недоумение перебралось на лицо Рида: - Ты всерьез?
- Конечно, - спокойно сказала Альва, - она сможет понять, у нее хватит на это Силы. Я же слышала ее Запах, она явно из Древних, а Древние легко принимают перемену Синтаксиса.
- Та-ак, - протянул Рид. Аккуратно сложив в миску вынутые из холодильника яйца, он повернулся к Альве: - А вот теперь, с этого самого места и поподробней. Ты с кем разговариваешь-то?
- Поподробнее, так поподробнее, - согласилась девушка и протянула Риду полотенце: - На, забери, - он положил его на один из трех свободных табуретов и сам сел на один из них.
- Синтаксис, это система интерпретации окружающего мира, - Альва улыбнулась, - Все, что ты воспринимаешь, это образы. То, как ты думаешь о том, что видишь. Доходчиво? - Рид кивнул, и Альва продолжила, - Синтаксис, это способ думать о том, что ты воспринимаешь, и только от этого зависит, каков для тебя окружающий мир. Синтаксис может меняться. Можно изменить его настолько, что мир изменится радикально, говоря в человеческом Синтаксисе, чтобы попасть из одного мира в другой, требуется всего лишь, поменять  Синтаксис - один на другой.
- Так просто? - с сомнением спросил Рид. Альва с усмешкой кивнула: - На словах.
- Если мир, всего лишь способ его восприятия, то любой из миров тоже только отображение, своего рода мираж, галлюцинация? - Рид смотрел на Альву спокойно. Нечто в этом духе он и ожидал. Девушка кивнула.
- А как же вселенная выглядит в реальности? - спросил Рид, - Это можно увидеть, или все будет только фантазией на тему?
- Можно, - заверила его Альва, - более того, нужно.
- Что ты этим хочешь сказать? - Рид подозрительно посмотрел на нее, безотчетно вцепившись в сиденье табурета. Альва ответила серьезным и внимательным взглядом:                 
- Именно этому я собираюсь тебя научить, иначе ты не сможешь мне помочь.
- Помочь в чем?
- Покинуть твой мир и найти свой, - голос Альвы вдруг стал печальным, - я хочу домой, разве в этом есть что-то особенное? А для этого много что нужно сделать.
- А.. - произнес Рид неуверенно, - У меня получится?
- Надеюсь. Я помогу тебе измениться, вот только... - Альва отвела взгляд в сторону, - ты станешь иным. Совсем другим, и никогда не сможешь быть просто человеком.
- И останусь здесь таким в одиночестве, когда ты уйдешь, - закончил за нее Рид, - верно?
- Да, - кивнула Альва.
        Они помолчали. Потом Рид спросил: - А я могу отказаться?
- Конечно, - ответила Альва, - но тогда я останусь здесь навсегда, и, скорее всего, погибну. Ты не обязан меня спасать, решай сам, но решай сейчас.
        На кухне снова воцарилось молчание.
        Рид посмотрел на Альву. Потом на мир за окном - привычный, знакомый, свой. Который станет чужим, непонятным и переменчивым. Или останется своим ценой ее, вот этой девушки, жизни. Ну и что ему оставалось ответить?
- Я согласен, - Рид поднялся: - Сейчас я тебя накормлю, - он отвернулся к плите.
        В голову пришла мысль: если он не поможет ей, а оставит с собой, будет о ней заботится... но другой голос, откуда-то изнутри, возразил - ерунда все это, не сможешь ты ее предать. Потому, что просто ты такой. И выбор сделал в тот день, когда нашел в лесу иное существо, а сейчас все - просто слова. И, на самом деле, она это хорошо знает, поэтому в ее голосе нет страха, только сочувствие к нему, благодарность… и вина.
        Когда Рид поставил на стол большую тарелку с омлетом - душистым, со специями и овощами, по своему личному рецепту, - в дверь позвонили требовательно и долго. Нагло так позвонили, как могла звонить только Ритка, уверенная, что ей за это ничего не будет.
- Нюх у нее на мой омлетик, - хмыкнул Рид и пошел открывать.
        Ритка впорхнула в квартиру вся летняя, в юбочке с цветами, в легкой блузочке, загорелая и, как всегда, желанная до боли внизу живота. Ослепительно улыбнувшись, она коротко чмокнула Рида в нос и скинула туфельки на высоком каблуке.
- Привет-привет, - донеслось от нее, Рид ответил "привет", поцеловал ее в щеку и,  пропустив вперед, повел на кухню.
        Когда гостья увидела Альву, на ее лице отразились сначала удивление, потом облегчение, а затем искренняя радость. Рид внимательно следил за происходившими переменами, гадая, каким станет это милое личико, когда Альва начнет рассказывать о себе. Рассказывать правду. Рид покачал головой за спиной Ритки и вздохнул. Альва успокаивающе улыбнулась ему, и Рита живо обернулась.
- Знакомься, - сказал Рид, - это моя сестра, Аля. Теперь она будет жить у меня.
- Привет, - Рита снова повернулась к Альве, - А я... а бог его знает, кто я ему, одна из его подружек.
- У него их так много? - Альва улыбалась гостье, и улыбалась искренне, если только ее мимике вообще можно было доверять, подумалось Риду. Он бесцеремонно подтолкнул Ритку к столу: - Твой любимый омлет поспел. Или ты поспела к нему.
- Хорошо, - та уселась за стол, - а девушек у него прорва, - сказала она Альве.
- Прямо-таки, - буркнул Рид. Подав на стол вилки, ножи и кетчуп, он присоединился к девушкам. Ритка сразу положила себе приличную порцию, густо полила кетчупом и принялась уплетать с завидным аппетитом.
- Бери пример, - посоветовал Рид Альве, сам положил ей порцию, и подмигнул Ритке.
        Альва подцепила вилкой маленький кусочек, осторожно поднесла ко рту, предварительно понюхав, и только потом положила в рот. Медленно прожевав его, девушка решилась взять еще.
- Не бойся, - проговорила Ритка с набитым ртом, - Готовит он классно.
- Не сомневаюсь, - отозвалась Альва, - просто у меня проблемы с организмом, могло не пойти. Я потом тебе расскажу, - Ритка только кивнула ей в ответ, и дальше все ели молча. А Рид мысленно обругал себя. В самом деле, Альва не знает еще человеческой пищи, напомнил он себе. "А что она ест на самом деле?" - спросил себя Рид. Он, в сущности, ничего не знал о той, которую приютил, понятия не имел, что она за существо, может быть, монстр какой-нибудь, способный их с Риткой самих слопать.

                                                              *******

        Он не подозревал, насколько близок был к истине, как не подозревала об этом Она сама. Только Тот, Кто За Ней Наблюдал, ведал Ее истинную природу, но ему не вменялось никаких обязанностей по отношению к Ней, а сам на себя он никаких полномочий брать не мог. По определению. Но он наблюдал, потому, что впервые за вечность ему было интересно. Впервые в продуманной программе случился сбой, и если после этого сбоя Небо потеряло к Ней интерес, как когда-то потеряло его ко многому Внизу, то Тот, Кто За Ней Наблюдал, его, интерес, только приобрел. Она не укладывалась в схему. Как и он когда-то. И он сам не отдавал себе отчета в том, что уже начал действовать самостоятельно. Когда оставил Ей ее Силу, которую логичней было бы унести назад и отдать Небу. Когда оставил Ей кусочек Междумирья, не позволивший Ее оболочке умереть. Она не собиралась умереть, согласно чужой логике. Она игнорировала волю и логику Неба. Как и он когда-то, о чем Небо давно забыло. А напрасно. Как бы не вычистили его вечность назад, он некогда коснулся Жизни. Как и Она.
       А Жизнь отличалась от всего другого тем, что имела Эхо.
                                                             
                                                              *******


      Ритка докурила третью подряд сигарету, допила кофе и откинулась на спинку кресла. Рид пытался напомнить ей, что он в зале не курит, но девушка проигнорировала замечание, и тут ее трудно было винить. Как бы он вел себя на ее месте? Ритка десять минут назад вышла из спальни, где имела долгую и, судя по всему, весьма содержательную беседу с Альвой. Увидев ее лицо, Рид прыснул в кулак, не глядя на все сочувствие, которое к ней испытывал. Теперь Ритка пребывала в прострации, переваривая и усваивая свалившуюся на нее информацию, а Рид терпеливо ждал, когда к ней вернется дар речи. Могло быть и хуже, успокаивал он себя, не всякая психика выдержит подобное испытание, сейчас Ритка отойдет...
- Как ее в школу отправлять? - проговорила вдруг она, и Рид вздрогнул от неожиданности.
- В какую школу? - недоуменно спросил он. Ритка посмотрела на него с укором: - Ну, ты даешь! У тебя живет несовершеннолетняя сестра, так?
- Так, - подтвердил тот, - все еще не понимая, куда клонит девушка. Ритка сокрушенно покачала головой: - Она должна где-то учиться. Что ты скажешь соседям, участковому, инспектору по делам несовершеннолетних, в конце концов?
           С минуту Рид тупо смотрел на Ритку, потом медленно проговорил: - Вот, блин. А я как-то не думал... В самом деле, у нее ведь ни документов, ничего...
- Вот и я о том же. Надо что-то придумать.
- А что? - Рид совсем растерялся.
- Об этом я и размышляю, - Ритка потянулась было  к сигаретам, но одернула руку.
       Все дело за документами, подумал Рид, будут они, за школой дело не станет. А среди людей Альва жить научится, пользуясь его памятью. Рид покосился на дверь спальни, за которой Альва осваивала компьютер. Потом повернулся к Ритке: - Выход только один, - произнес он многозначительно и умолк. Ритка с минуту сверлила его взглядом, но Рид упорно молчал, не отводя взгляда. Потом вздохнула: - Найдешь выход на нужных людей, деньги я найду, - Рид кивнул в ответ. Он хорошо знал, хоть это и не особо афишировалось, что Ритка была из очень обеспеченной семьи. А Ритка знала, хоть это тоже не выставлялось напоказ, о криминальных связях своего друга. Когда-то именно они помогли ей выкрутиться из очень неприятной ситуации, с чего, собственно и начались их отношения.
- Ну, одну проблему мы, можно считать, решили, - выдохнула Ритка. Рид, который уже было, расслабился, снова напрягся.
- А что, - с опаской спросил он, - есть еще проблемы?
- Альва тебе расскажет, но если в двух словах, она не может все время питаться человеческой пищей, - Ритка покрутила головой: - Сама себе не верю. Сижу тут и спокойно рассуждаю о таких вещах...
- А что с нашей пищей не так? - удивился Рид, - Тело у нее вполне человеческое.
- На вид, вроде все так, - сказала Ритка, - но твоя энергетика рассчитана на такое питание, как и моя, а наша подружка формировалась в принципиально иных условиях... не знаю, как сказать правильно, только в том, что мы едим, ей не хватает тонкой энергии, зато грубой больше, чем нужно. А чтобы перевести одну в другую, ей опять же наша еда не подходит, - Ритка пожала плечами: - Я объясняю, как сама поняла. Может, ты и лучше разберешься, по крайней мере, сама Альва так считает, потому и сказала, что сама все тебе объяснит.
        Рид озадаченно посмотрел на девушку, но та только еще раз пожала плечами.
- Вот тебе и принцесса, - пробормотал он.
- Что? - встрепенулась Ритка. Рид махнул рукой: - Да ничего. Это я к вопросу о сказках.
        В это время дверь спальни открылась и в гостиную вышла виновница переполоха, деловито огляделась по сторонам и покачала головой: - Ничего нет.
- Ты о чем это? - спросил Рид, машинально тоже оглядевшись.
- Подходящего нет, - ответила Альва, - но это потом. Ты не мог бы свозить меня в лес? Ну, туда, где мы встретились.
- И давно ты стала о чем-то меня спрашивать? - буркнул Рид и кивнул: - Свожу, конечно. Когда ты хочешь?
- Да прямо сейчас, - Альва бросила взгляд на часы, висевшие на стене, - А то стемнеет. И на завтра тебе нужно отпроситься с работы.
- Так, - Рид вскочил и прошелся по гостиной, на ходу раздраженно говоря: - Кто бы там ни была, тебе следует учитывать, что у меня есть своя жизнь и свои обязательства. Я и так отпросился, а теперь снова? И что я скажу? - он обернулся и хмуро посмотрел на Альву: - Меня уволят нафиг.
- Не уволят, - беспечно произнесла Альва. Рид задохнулся от возмущения.
- Я тебе организую больничный, - пообещала Ритка, - так что до конца недели будешь вольной птицей.
- Вот видишь, - сказала Альва, - Собирайся, не стоит тебе задерживаться в лесу до сумерек.
         Рид хотел что-то спросить, но передумал. Махнув рукой, он пошел одеваться, по пути бросив на Ритку злобный взгляд.
         Почему-то с каждой минутой на сердце у него становилось все тревожнее. А еще ему показалось, что Альва как-то изменилась. Так меняется человек, принявший трудное решение в сложной ситуации.
                                                         
                                                                   *******

         Помещение было полно углов, и триста тридцать три свечи, не взирая на количество, создавали множество теней. Тени то возникали, то исчезали, свет камлался в причудливом танце с тьмой, и напряжение перерастало в плотное поле энергии, ощутимое на ощупь. Люди стояли не шелохнувшись, подобно статуям, и только один из всех, одетый в красный плащ, во все возрастающем темпе кружился в центре нарисованного на полу узора. В тишине слышен был шорох его одежд. Окаменевшие лица людей в черных одеяниях осунулись, казалось, танец Избранного высасывает Силу и из них тоже. Под высокими сводами сгущалась тьма - живая, плотная, дышащая тяжело и страстно в такт движениям танцующего. Приближалась кульминация. Тьма потянулась тонким смерчем к голове Избранного и стала вливаться в него, лицо, и так еле видное под капюшоном, исчезло вовсе. Да само тело, казалось, растворяется под одеждами. Присутствующие смотрели на происходящее со страхом и вожделением, веря и не веря в результат, о котором столько говорилось, думалось и медитировалось, для достижения которого столько было сделано и стольким пожертвовано.
       Тьма, сгустившаяся вверху, растворила потолочные своды, над головами потрясенных адептов проступили звезды, только казались они ближе, и среди них не было ни одного знакомого созвездия. В этом чужом нездешнем небе появилась яркая пульсирующая точка, которая, увеличиваясь, приближалась. Опускаясь все ниже, она разрасталась в вихрь холодного живого пламени. Пламя дышало и стремилось к танцующему, а тот уже не воспринимал окружающей действительности, и лишь руки его неосознанно тянулись навстречу волшебному пламени. Всего миг разделял их, вот-вот вихрь коснется рук и войдет в Избранного, и тогда свершится небывалое и заповеданное.
        И в это самое мгновение, ради которого собрались присутствующие, ради которого они отдали свои тела в услужение, а души во владение самому сильному из своих, в это великое мгновение что-то произошло. Пространство дрогнуло, это почувствовал каждый, дрогнуло не привычно, как бывало во время магических действий высшего порядка, дрогнуло на всех уровнях и планах бытия. Вихрь энергий остановился, едва не касаясь протянутых к нему рук, несколько мгновений стоял на месте, вибрируя и бешено вращаясь, и вдруг ринулся в сторону, превратившись в болид, и исчез. Еще через миг над головами пронесся изумленный общий вздох: энергия исчезла, она ушла вместе с вихрем, оставив онемевшим свидетелям ощущение пустоты и разочарования. Каменные своды вновь отгораживали их от неба, закоптили свечи, чье пламя до того было чище алмаза, и посреди пока еще замкнутого круга открыл глаза тот, кто, перестав быть человеком, так и не стал никем другим. Тем более тем, кем должен был стать только что. Он повернулся к вышедшему из круга низкорослому человеку, сбросил с головы капюшон и встряхнул головой. Длинные густые волосы рассыпались по плечам, высокий лоб перечеркнули морщины, а синие и холодные, точно лед, глаза немигающе уставились на подошедшего.
- Что произошло, монсеньор? - дрожащим голосом спросил низкорослый, и Избранный вздрогнул. Гневные слова замерли на его губах, взгляд потемнел. Никто не ошибся во время исполнения ритуала, никто не нарушил его, ни нечаянно, ни, тем более, умышленно. Все обстояло намного хуже. То, что должно было бы стать его частью, в последнее мгновение выбрало не его! Это не поддавалось пониманию, но это было так. Но Избранный точно знал, что на земле нет никого, кто собрал бы столько Силы, Знания и Намерения, сколько он. Другими словами, не было другого человека, способного призвать Змея к себе. А никого выше людей в этом мире не жило уже десятки тысячелетий, так к кому же он улетел, Великое Небо?!
- Всем уйти в Дом, - скомандовал он, - Ты, Ракон, отдай все распоряжения и вернись ко мне. - Низкорослый чуть склонил голову в знак повиновения, и тихо спросил: - Что сказать братии? Это происки врагов?
- Нет никаких врагов, - ответил Избранный, - и в этом вся загадка и ужас происшедшего.
       Слова монсеньора не успокоили Ракона, и к ожидавшим его адептам он вернулся в тревоге. Избранный видел, как его ближайший помошник отдал какие-то распоряжения, и адепты, привыкшие к дисциплине, организованно покинули часовню. Отвернувшись к каменному алтарю, давно забывшему о тех богослужениях, ради которых был создан, Избранный поднял голову к потолку. Там звенела пустота. Вихрь энергии унес собой душу часовни, которую они все вместе создавали несколько лет. Значит, то в самом деле был Змей, только ему такое под силу, значит, они все сделали правильно, значит, у них все получилось. Только результат оказался непредсказуемым.
       Только это не бизнес. И не стройка. И никакая другая работа, где можно все исправить. Это теургия. Это Могущество. Магия, как говорят непосвященные. А всякий, имеющий отношение к этому, знает, что во вселенной не бывает случайностей. Любая случайность - это не  увиденная нами закономерность, и чем глубже мы становимся, тем значимее и неслучайнее каждое незапланированное нами событие. Самое маленькое.
       Сегодняшний ритуал имел такую глубину, что малейшее дуновение ветерка становилось судьбоносным. Задействованные силы взяли под контроль все стихии, каждый атом двигался по предначертанной для него траектории, только так можно было призвать то, что явилось на зов. В человеческом языке даже понятий таких не было, какими можно ЭТО описать... И все же нечто увело Змея от часовни, и оно могло быть только нечеловеческим, сильнее Избранного и его братии, но любое такое энергетическое образование не могло остаться незамеченным, до самого последнего мига незамеченным!
        Когда шаги Ракона смолкли за спиной, Избранный медленно обернулся. Монотонным голосом поведал все, о чем только что думал. Ракон выслушал молча и внимательно, после чего встретился со взглядом Избранного. Да, другого вывода быть не могло: в мир людей проник кто-то из Запредельности, и теперь у него, или, что скорее, в нем, Змей.
- Нам нужно найти это, - сказал Избранный, - и тогда будем решать. Все, что мы планировали, теперь не имеет никакого значения. Цель меняется.
- Мы не сможем покинуть Энрофа, не выйдем на другие дороги Шаданакара? - Ракон говорил спокойно и бесстрастно, хотя в его душе царил хаос. Избранный качнул головой: - Мы будем знать ответ, когда поиски увенчаются успехом. У тебя есть иное мнение?
- Нет, - ответил Ракон, - я воин, я принимаю мир таким, какой он есть. Найдем, будем знать. Но мы хоть предполагать можем, что ищем?
- Существо, - Избранный скупо улыбнулся: - Если оно не в обличье человека, мы о нем услышим от людей.
- А если в человеческом теле, - подхватил Ракон, - то мы знаем, как его запеленговать.
- Именно, - кивнул Избранный, - и с этого и начнем, - он отвернулся. Ракон немного помолчал, затем сказал: - Если кто-то пришел к нам из Запредельности, как прекрасен он должен быть в Силе.
- Да, - согласился Избранный. Не поворачиваясь, он добавил: - Пришелец может оказаться другом. А может и врагом. Не для нас только, но для всего Энрофа. Мне, правда, кое-что удивительно.
- Что именно, монсеньор?
- Какого лешего ему надо в таком мире? - Избранный повернулся к собеседнику, и оба негромко, но искренне рассмеялись. При этом Ракон был уверен, что его Мастер подумал о том же, что и он. Только о такой возможности они оба не захотят говорить вслух. По крайней мере, до тех пор, пока в том не возникнет крайней необходимости.
             Уходя из часовни, Ракон отдал Мастеру салют, как в начале Пути, выказывая уважение. Воистину, Избранный! Только что рухнуло дело, которому тот отдал много лет, а он способен смеяться. "Как и я", - спокойно констатировал Ракон, аккуратно закрывая за собой массивные дубовые двери, окованные чистым железом.
             Избранный остался один. Лицо его по-прежнему оставалось спокойным. А в душе... что ж, горечь поражения схлынула сразу, сметенная волей Глубокого Посвященного, и теперь в сердце появилось иное чувство. Хорошо знакомый холодок ереси предвещал новые невероятные открытия. Все открытия на Пути Знания невероятны, они и являются смыслом жизни того, кто посвятил себя Реальности, уйдя из Человеческого Сценария, заставляющего людей видеть мир не таким, какой он есть. И отдавать большую долю причитающейся ему от природы Силы неизвестно кому, зачем и за что.
                                   
                                                                *******
         Город шумит по-разному. Утром он хмуро-торопливый и безразличный к индивидуальности, днем доброжелательно-общителен и деловит, вечером он заглядывает вам в лицо, брызжет огнями в глаза и зовет за собой в тысячу направлений одновременно, легкомысленно обещая все, что угодно, завлекая и соблазняя, чтобы, затем, насладившись вашим обществом, бросить и позабыть о вашем существовании. Ночью он притихает и прислушивается, он внимателен, и проникновенно беседует с вами, или просто помолчит с вами за компанию. В зависимости от характера, каждый человек любит то или другое время суток, и город в нем.
        Есть краткий час перед рассветом, когда город торжественно умолкает, и тогда обнаруживается, что в миг этот молчит весь мир. Ночная жизнь стихает, но утренняя еще не началась, и вся вселенная объединяется в необъяснимом таинстве рождения нового дня. В таинстве рождения... Только таинство смерти сравнимо с ним по значимости, только оно, соперничающее и сотрудничающее, и ночь любит таинство смерти не менее таинства рождения, ибо они неразрывно связаны и перетекают друг в друга. В сумерках тоже есть такой миг - даже ветер стихает на время. Маги используют его для своих целей. Он - для работы. Миг перед рассветом существует для души.
        В центре огромного города на крыше небоскреба притаилась совсем юная девушка. Звезды милостиво глядели на нее с безоблачного неба, ветер подглядывал из-под крыши, где укрылся на время, большой темно-серый кот, приблудившийся только что, свернулся подле ее ног. Кот тихонечко мурчал, закрыв глаза, и его песенка согревала девушку в уже не ночной, но еще не утренней, прохладе. На девушке было одето лишь коротенькое ситцевое платьице, и больше ничего. Она пришла сюда босой, без белья под платьем, и без единой мысли в сознании. Она точно знала, чего хочет от этого мгновения, и она хорошо знала, как им воспользоваться.
        Встав на цыпочки, она потянулась ввысь, раскинув в стороны руки ладонями кверху, приняв позу руны Олгиз. На мгновение тело девушки потеряло плотность, звезды проступили сквозь ее тонкую фигурку, легкий вздох пронесся над нею, как дуновение ветерка, и потоки невидимого света заструились из пространства прямо в ее ладони. Миг один она сама была светом, и тут же таинство окончилось, все стало обыденным и привычным, подул тихий и робкий утренний ветер, выбравшийся из своего убежища, где-то за городом запели самые ранние птицы, в травах зашевелились мелкие животные, и первые искры рассвета мелькнули за горизонтом.
       С тихой улыбкой на губах девушка неслышно скользнула в белую будку и через секунду уже быстро спускалась по металлической лестнице, бросая озорные взгляды на смотровые глазки квартирных дверей. Спустившись, она не воспользовалась лифтом, а легко заспешила по ступеням на первый этаж. И только оказавшись в своей квартире, на миг замерла, закрыв дверь за собой, глубоко-глубоко вдохнула и выдохнула, еще раз пережив волшебное, что принесла с собой из звездной выси. Где-то на крыше поднял голову темно-серый кот, потянулся и двинулся по своим котовьим делам.
       Девушка прошла в комнату и остановилась, вздохнув: по журнальному столику с жужжанием ползал мобильный телефон. В такое время позвонить ей мог только один человек, если, конечно, он таковым являлся.
- Роэна, - бросила она, поднеся телефон к уху. Глубокий голос произнес: - Ты была права. Она пришла. Жду у себя. И... прости.
- Да, - спокойно ответила девушка, - мне ясно. Скоро буду.
       На этом разговор оборвался, разделив жизнь Роэны на "до" и "после".
       Она оглядела свое скромное жилище, только что ставшее бывшим.
       Она переоделась, взяла документы, деньги, мобильный телефон, накинула на плечи рюкзак с отделом для ноутбука, на пороге обернулась, на секунду застыла, потом медленно развела руки в стороны и резко хлопнула в ладони на уровне пупка. Затем вышла, не закрыв двери на ключ, сбежала по ступеням и растаяла в утреннем городе, где никто никому не нужен.
        Спустя час она сидела в глубоком кресле, созерцая ветер, играющий меж ее тонких пальцев. Ракон прохаживался по лужайке, погруженный в думы. Роэна терпеливо ждала, зная, что предпринять Мастер может только одно, как бы он не терзался сомнениями. Избранный не любил Коорна, а значит, не любил его и Ракон, но Коорн запеленговал Великую Аномалию, да еще и обнаружил ее причину, и это было фактом. А еще он вызвал Роэну, поручил ей найти След в пространстве, След Той, появление которой она сама предсказала когда-то, и сам посоветовал заглянуть в Братство Исхода. Как бы кто не относился к Коорну, в его Даре не сомневался никто. В сущности, все разногласия относились к сфере применения Знания и постановки задач, но теперь что-то менялось, и никто не знал, что именно и в какую сторону. А не знать для Древнего было тяжелым недугом. Каждый занимался своим делом, или, общим делом так, как его понимал, и вот вдруг вся вековая ясность исчезает. Для всех.
              Ракону нравилась Роэна, нравилась, не глядя на то, что осталась с Коорном, а потом, когда дороги их разошлись, не пришла к Избранному, а осталась одна, отвергнув себе подобных. Всех. Навряд ли причиной могло стать неприятие ее предвидения, Роэна достигла того уровня, когда обидеться не могла по определению. Ну, да это ее право, делать все, что сочтет нужным, но вот теперь, когда сбылось ее предсказание, она заявляет, что понятия не имеет, как с ним поступать, и никогда не имела. Похоже, Роэна все прошедшее время просто нежилась в объятиях Стихиалей, не забивая себе голову человеческими проблемами. Просто жила, подумал вдруг Ракон, может, это и есть высшая мудрость? Не оборачиваясь, он взглянул на Роэну. Та продолжала баловаться, но вокруг ее головы плясало пламя. Ага, не так уж ты и безразлична.
- Меня очень интересует происходящее, - обронила девушка. Ракон кивнул. Оно интересует всех. В последний раз... полноте, до сих пор всякий знал, как поступать в любом самом невероятном случае. А теперь никто и ничего. Возможно, кроме Коорна. Но тот по каким-то причинам остался в стороне, предпочтя поручить дело Роэне. Или уступив ей? Все-таки, она оказалась единственной, кто Увидел Аномалию.
- Странно во всем этом то, что Небо бездействует, - произнес Ракон. Роэна дунула на руку и подняла взгляд. Сейчас ее глаза сияли золотом. Пламя вкруг головы стало багровым, и Ракон залюбовался. Роэна принимала Аспекты и Атрибуты. Она возвращалась в мир действий из мира тишины.
- Никто ничего не узнает, пока я не найду Ее, - сказала девушка, - все остальное просто сотрясение воздуха. А этим в Энрофе без нас есть, кому заняться. Уверена, Избранный поручил тебе разобраться в ситуации.
- Он дал урок найти причину срыва Ритуала, долженствовавшего превратить монсеньора во Врата, - отвечал Ракон, - но о появлении Изверженной он ничего не сказал.
- Конечно, - кивнула Роэна, - он не мог Ее Услышать за ревом Змея. А еще это может говорить о том, что она пока затеряна среди людей.
- Скрывается? - с ноткой удивления спросил Ракон. Роэна пристально глянула на него.
- Нет, - качнула она головой, - не осознает себя. Поэтому Ее заметил только Коорн. Его коснулось Ее пламя, но Изверженная его пока не осознает в себе. Как и Змея тоже.
- То есть Она сейчас живет человеком? - Ракон нахмурился от напряжения. Роэна молча кивнула. Оба знали, как такое могло произойти.
             Если Изверженная пришла в Энроф не по своей воле. Тогда еще не растаяла связующая оболочка.
- Итак, - подытожил Ракон, - искать ее нужно среди людей.
- И если Ее прислали, то кто и зачем? - подтолкнула Роэна мысли Ракона в новом направлении.
- Может быть, Изверженную вызвали? - предположил Мастер, но, встретившись со взглядом Дочери Стихиалей, сам же возразил себе: - Нет, вызвать некому. Если бы кто-то мог, мы бы его знали. Но тогда... - он умолк и сокрушенно покачал головой. Роэна четко, печатая каждый звук, произнесла за него: - Тогда все это происки Неба.
- Мне следует немедля отправиться к Избранному, - Ракон чуть склонил голову, прощаясь. Роэна встала с кресла: - А мне пора заняться работой.

        Она сняла квартиру неподалеку от метро, пустую квартиру без мебели, выбрав   из полутора десятков предложений самое старое: чем больше в квартире никто не жил, тем лучше. Больше часа методично и дотошно чистила ее. Затем купила новый телефон для связи с людьми, и подключилась в другую сеть, не в ту, в которой была. Продумала легенду для соседей и кое-что предприняла для ее подтверждения. И тогда задумалась, какой "якорь" использовать для сохранения линейности своего существования в мире людей. Ненадолго.
         Доехав до дома, на крыше которого пила Силу, девушка постояла с минуту, прислушиваясь, затем решительно направилась за угол.
         Он лежал в траве, огромный, спокойный и мохнатый. Роэна присела, погладила его, улыбнувшись дружескому мурчанию, и спросила: - Пойдешь ко мне жить? - Кот лениво поднялся, потянулся, всем своим видом выражая безразличие. Роэна хмыкнула: - Ты кому мозги пудришь, а? - услышав это, большой серый кот замер на полудействии, хитро взглянул на девушку и вдруг легко вспрыгнул к ней на колени. Он оказался тяжелым и чуть не опрокинул Роэну своим весом. Она рассмеялась, обхватила кота руками и пошла прочь. "Знаю, - сказала ему мысленно, - я тебе еще тогда понравилась!". Кот не возразил, лишь мурчание его стало громче.
         Позже, сидя на полу в позе лотоса, она раздумывала над тем, какое имя дать новому другу. Кот будет ей помойником, выбор имени для него - дело серьезное. То, что он Нагваль, явствовало уже из того, что кот пришел к ней на крыше, тут и Видения не требовалось. И само по себе его появление тоже что-то означало. Случайностей нет, тем более в ее жизни.
              В конце концов, так ничего и не придумав, Роэна решила отложить это дело на потом и заняться поиском дома. Пристанища, поправила себя девушка, ибо дом оставался далеко, в Энрофе у нее могло быть только пристанище. Квартира предназначалась для работы, жить здесь Роэна не собиралась, поэтому требовалось место для отдыха и восполнения сил.
- Посиди тут без меня немного, - сказала девушка коту. Тот приподнял голову и опустил ее: чего с ней спорить, все равно поступит по-своему. Роэна мягко улыбнулась. Кот нравился ей все больше и больше.
       Она вдруг подумала, что можно завести и человека, только мужчина, появись он в ее жизни, отнимет массу времени и сил. Коорн, правда, намекнул, что не мешало бы стать "почеловечнее", если можно так выразиться, душевная чувственность только поможет в ее поисках. А поскольку Коорн всегда недоговаривал, следовало к этим словам прислушаться. Девушка наморщила лоб, вспоминая, когда в последний раз имела приятеля, и с удивлением обнаружила, что очень давно. До того дня, когда Коорн не захотел принять во внимание ее предсказание. Да, да, точно, усмехнулась она, после того ей и захотелось уединения. Ну, не могла же я обидеться, удивилась Роэна, или жизнь среди людей настолько очеловечивает, что уже проскальзывают и чисто людские слабости?
Она рассмеялась, и кот подозрительно покосился на нее.
- Это я над собой, - сказала ему Роэна, - не зыркай... - и вдруг имя придумалось. Девушка снова расхохоталась: - Ты у меня будешь Кощей, прикольно, правда? - кот вскинул голову, какое-то время смотрел на хозяйку, потом со вздохом улегся в прежнюю позу: ну, что, мол, с тобой сделаешь, Кощей, так Кощей.
- А почему Кощей? - нараспев спросила Роэна и сама себе ответила голосом незабвенного Никулина: - А чтобы никто не догадался! - получилось один к одному. Вот надоедят вселенские проблемы, хмыкнула девушка, буду пародиями на жизнь зарабатывать.
       Выходя из квартиры, она обернулась.
- Охраняй тут... от врагов и дураков, - дала коту наказ. Тот не среагировал, но Роэна знала - он понял.
       Прежде, чем закрыть за собой дверь, Роэна прикрыла глаза, вызвав второе зрение, и представила красно-синее пламя, заполняющее всю квартиру, предварительно прикрыв Кощея фиолетовым куполом. Он, конечно, испугается немного, но ничего, пусть привыкает, ему не с таким придется встретиться. После чего спустилась по лестнице, успокоенная. Вероятнее всего, такая мера предосторожности была излишней, за самой Роэной никто пока не охотился, скорее, охоту начинала она, но если начинаешь такое серьезное дело, следует вести себя, как на войне. Осторожность должна стать привычкой, второй натурой, во всяком случае, на то время, пока ей неизвестно, друг ей Изверженная, или враг. И нет ли еще каких желающих с ней встретится. Лично для Роэны конкуренты могли оказаться гораздо опаснее.
       На улице девушка позволила себе расслабиться. Какое внутреннее состояние у нее сейчас создастся, такие дома и будут попадаться, поэтому Роэна не ринулась в агентства недвижимости, а не спеша двинулась по городу, любуясь проспектами, скверами и парками огромного города. Лучше, конечно, прогуляться по лесу, но вот на это времени, уже в самом деле было жаль. Подойдет и город, особенно сейчас, когда большинство его жителей на работе, и энергетика у города спокойная и уравновешенная.
       Погода выдалась прямо на заказ. В высоченном синем небе купалось ослепительное июльское солнце, но зноя не было, да и небольшой, незаметный со стороны, ветерок, сопровождал Роэну, подчиняясь ее Силе, подчиняясь не приказу, а просьбе. Девушка предпочитала дружить со стихиями, не случайно Посвященные называли ее Дочерью Стихиалей, а не их повелительницей.
       Душа согревалась, оттаивала, как тает воск, из которого можно отлить все, что потребуется. Роэна радостно улыбалась, и на ее улыбку оборачивались встречные прохожие, не только мужчины, но и женщины, и дети. Особенно дети. Она выливала на них потоки нежности, и дети глядели на нее с любовью, искренней и чистой, как могут глядеть в этом мире только они. Или те считанные, кто Любит.
       И вдруг холодный, до изморози, шелест за ушами - еще продолжая улыбаться, Роэна остановилась, приподняв плечи и по-волчьи пригнув голову, вмиг оборвав мысли и чувства. Зрение ее сразу стало узким, как в Сновидении, а восприятие, наоборот, развернулось в кольцо. По спине поползли мурашки от священного трепета, Роэна повела плечами. Кто-то тронул туго натянутую пленку границы мира. Кто-то, способный сделать это мимоходом, как ребенок ощупывает поверхность стола, а не готовиться к этому всю жизнь, как к величайшему акту. И сомнений быть не могло, сделать такое могла только Она - таинственная, неведомая, ею самой предсказанная богиня из Запредельности. Хм, мелькнуло со скоростью света, вот тоже определение, Запредельность. Кто о ней что знает, кроме тех, кто оттуда приходит? Она и есть, как называется, то, что за пределами восприятия даже таких, как Коорн, или Избранный, или она сама.
       Роэна выпрямилась. Шелест исчез, осталось только Эхо, которое долго еще покалывало кокон энергетического тела, напоминая о пережитом.
       Роэна нахмурилась. Что пыталась сделать Изверженная, неужто просто потрогала, так просто, от нечего делать? Понимаю, конечно, что Она не от мира сего, и все же, для рожденной Энрофом, миром людей, это невероятно. И - великолепно. Роэна поймала себя на промелькнувшем в Глубинах нестерпимом желании прикоснуться к Ней краешком сознания, одним только лучиком души.
       Это было нечто новое. Роэна давно не стремилась к чьему-либо обществу, будь то люди или не люди. Вселенная стала бесконечным пространством для работы, полной тайн и загадок, и только они притягивали ее душу. Но сейчас ее тянуло к этому созданию, не как к тайне, не как к загадке, а как к живой душе, далекий голос которой только прозвучал в Глубинах сознания. И чем дальше во времени отодвигался этот миг, тем явственней проступала Она. И то, что чувствовала Роэна, ей не с чем было сравнить. Ничто из ее знания не давало подсказок. Впрочем, напомнила себе девушка, и подобного Ей в человеческом мире еще не было. Роэна знала только одно – ее притягивает Изверженная, как ничто еще никогда не притягивало. И еще она знала, что никому не намерена в этом признаваться... А не мог ли Коорн уловить это раньше ее самой, подумалось вдруг, может, потому и поручил он ей поиски Изверженной, что рассчитывал на ее страсть в поиске? Я найду Ее, знала Роэна, что бы оно все не означало, я Ее непременно найду. Не смогу не найти.
       Роэна остановилась, приходя в себя. Она находилась на окраине города, среди небольших симпатичных домов частной застройки. Здесь строились люди среднего достатка, и девушка решила, что это как раз то, что нужно. Стоило поискать дом для себя именно здесь. Не вилла, в излишней роскоши которой Роэна не могла бы нормально отдохнуть, но и не дом без удобств, вот что требуется. Роэна знала, что при всякой работе с тонкими энергиями часто приходится пользоваться ванной и душем, к тому же, недалеко лес, район тихий, в общем, ей здесь нравилось.
       Девушка не стала бегать по улицам, приставая к людям с расспросами. Она направилась в ту сторону, откуда пришла, вернулась на конечную остановку общественного транспорта и купила в киоске рекламную газету. Потом отыскала небольшое кафе, в котором в такое время почти не бывает посетителей, устроилась за столиком с чашкой кофе, и принялась просматривать объявления рекламных агентств. Через полчаса шуршания бумагой и звонков у Роэны имелись четыре адреса сдающихся в этом районе домов.
                                                                          ********

       Первая неделя совместной жизни не принесла Риду, вопреки ожиданиям, ни особых хлопот, ни особой радости, и вообще ничего особого. Альва ложилась строго с закатом, но вставала поздно, когда Рид, как правило, уже уходил на работу. Ритка прибегала каждый день, перебрасывалась с усталым другом парой фраз, потом уединялась с Альвой на час или два, и убегала домой поспать перед работой. А под выходные на Нее вдруг навалилась самая что ни на есть настоящая человеческая депрессия.
      Рид пришел с работы раньше обычного, и прямо на пороге наткнулся на Ритку. Та выглядела озадаченной и встревоженной. На немой вопрос Рида она пожала плечами: - Ничего не понимаю. Альва какая-то не такая. Молчит, сидит у окна, смотрит вдаль и глаза, как у побитой собаки. Такое чувство, что ей от чего-то очень больно, но у меня никаких предположений. Что могло случится, пока она одна дома сидела?
- Да что угодно, - пробормотал Рид и покачал головой: - Не забывай, она ведь не человек все же.
- Тогда я тем более ни черта не понимаю.
- А ты спрашивала о чем? - Рид повесил на вешалку курточку и осторожно заглянул
на кухню.
- Пыталась. Она ровным голосом сказала, что все в порядке, слишком ровным, неестественным таким. И все, - Ритка с надеждой посмотрела в глаза Риду: - Может, у тебя получится. Она в зале. И не ест ничего... - девушка невесело улыбнулась: - Как раз, будь она обычной девчонкой-подростком, я бы решила, что она просто влюбилась в кого без ответа.
- Вот вам и ответ, - сказал Рид, и торопливо добавил, увидев изумление во взгляде Ритки: - Ученым ответ, по поводу того, чем обусловлены проблемы переходного возраста. Голимой физиологией. Альва тому пример, так как проблем психологических у нее не может быть по определению: ее не воспитывали люди, она ни с кем не общается, в школу, пока, не ходит, следовательно, не имеет конфликтов и непонимания. Остается только биологическое взросление, - Рид погладил Ритку по голове: - Не пугайся. Я с ней сейчас поговорю. В зале, значит... - он решительно двинулся в гостиную, и следом за ним робко пристроилась Ритка.
      Альва сидела на широком подоконнике, отвернувшись к стеклу, и сосредоточенно вглядывалась в глубину двора за окном. Повернувшись на звук шагов Рида, она посмотрела на него печальным, очень человеческим взглядом.
- Наконец-то, - сказала она. Голос ее звучал бесстрастно, но в этой бесстрастности таилось нечто такое, что у Рида екнуло сердце. Такой он ее еще не видел.
- Что с тобой стряслось? - спросил он. Именно так, не "случилось", а "стряслось". Где-то за спиной затаила дыхание Ритка. Альва перевела взгляд с одного на другого и спустилась с подоконника.
- Да не тревожьтесь вы, - махнула она рукой, прошла к дивану и кивком указала на
ноутбук, лежавший на журнальном столике: - У меня куча вопросов, Рид. И ответы мне нужны срочно.
- А... чем ты занималась сегодня? - осторожно поинтересовался тот, остановившись посреди комнаты. Альва повела плечом: - Да вот, в интернет залезла, изучала историю человечества.
 - М-да, - произнес  Рид, придвинул к себе кресло и тяжело опустился в него.
- Я приготовлю кофе, - заявила Ритка и скрылась на кухне. Рид сокрушенно покачал головой и сочувственно спросил Альву: - И как, не появилось желание побыстрее бежать отсюда?
- Как я понимаю, ты язвишь, - в голосе девушки явственно прозвучал укор: - Это люди так к самим себе относятся, и к тому, что делают, да? Как вы еще не вымерли, не знаю.
- Посмотрел бы я на вас, - пробурчал Рид смущенно. Она ведь права была абсолютно, он сам часто говорил то, что только что услышал от нее, и охотно поддакнул бы, если бы разговаривал с человеком. Рид усмехнулся: это же ксенофобия чистейшей воды! А он-то считал себя свободным от нее.
       Пока он корчил рожи самому себе, Альва внимательно и с интересом его разглядывала. Поймав ее взгляд, Рид снова смутился.
- О чем ты сейчас думаешь? - спросила девушка. Рид с полминуты поколебался, и решился поделиться своими мыслями. Альва очень серьезно его выслушала, потом в задумчивости проговорила: - Всякий раз, когда речь заходит о крайне серьезных вещах, принципиально важных для человеческой души, ты прячешься в юмор, точно стыдишься говорить об этом вслух.
      Рид помолчал, потом пожал плечами.
- Может быть, так оно и есть, - сказал он, - в одной книжке прочел, там главный герой, тоже не из нашего мира, сказал о людях, что они смеются тогда, когда у них не остается сил плакать, - Альва склонила голову набок, словно прислушивалась к тому, как звучит высказанная Ридом мысль.
- Ты от этого грустишь? - спросил тот между тем, - насмотрелась, начиталась, и стала скорбеть о человечестве?
- Нехорошо это звучит, так, как ты сказал, - Альва поморщилась, - за твоими словами такая мерзость сейчас стоит, за всяким словом стоит его Намерение, которого ни тон, ни построение фраз не скроют, а от этого  Намерения воняет гнилью.
- А ты у нас святая, да? - поинтересовался Рид с раздражением, - у вас там рай, что ли? Алька, расскажи, как надо, если умная такая. Я вот не знаю, что делать со всем этим, так и молчу в тряпочку. Кто ты такая, вообще-то, скажи мне?
- Я...- у Альвы сделалось такое лицо, что Риду стало жаль ее до слез, даже в груди защемило, - я не знаю... не знаю, кто я, зачем родилась и как сюда попала... и откуда пришла. Для меня жизнь началась в лесу, в котором ты меня нашел. Но я откуда-то умею то, что умею, знаю то, что знаю, и сама себя открываю заново каждый день, - она взглянула в лицо Риду: - И у меня во всей вселенной нет никого, кроме тебя и твоей Ритки.
       Словно по сигналу, та выпорхнула с кухни: - Ребята, пойдемте кофе пи... - увидев лица этих "ребят", осеклась на половине фразы, и уже совсем другим голосом спросила: - Что у вас тут происходит-то?
- А у нас тут, собственно, вселенская грусть, - Рид похлопал Альву по плечу: - Идем, кофе, это то, что надо.
       Девушка слабо улыбнулась и поднялась: - Я сейчас приду, а вы тащите кофе сюда. Ритка перевела вопросительный взгляд с одного на другого, потом пожала плечами, и они с Ридом отправились на кухню. Вернувшись, они застали Альву с открытым ноутбуком на коленях. Где она научилась с ним обращаться, спрашивать уже не хотелось.
       Альва сидела на диване, и Рид с Риткой подкатили кресла так, чтобы они стали напротив.
       И начался допрос по политике (и что это такое), по географии, экономике (и что это такое), по техническим наукам и социологии, искусству и много еще почему, и по тому, что все это такое. Периодически кто-то выходил в туалет и покурить (не экзаменаторша, разумеется), и заварить еще кофе, или притащить что-нибудь поесть. В конце концов, Рид с Риткой взмолились о пощаде. Альва несколько секунд непонимающе смотрела на них, потом, словно вернувшись к действительности, закивала: - А, ну, да, да, конечно, простите. Не учла.
- Не учла что? - рискнул спросить Рид. Альва виновато улыбнулась: - Для вас обмен информацией тяжелый труд. А для меня - питание. Удовольствие, - она посмотрела в глаза Риду: - Правильно я аналогирую? - Рид вдруг понял, с чем Альва пыталась сравнить потребление информации, и хмыкнул. А вот Ритка задохнулась от возмущения: - Ты сказала обмен?! Да ты выдоила нас. Это ж игра в одни ворота, блин, - Ритка покачала головой: - Знаешь, дорогая, чем больше ты очеловечиваешься, тем бесчеловечнее становишься.
- Ри, - укоризненно покачал головой Рид. Та только отмахнулась: - Иди ты... Все, домой, домой, от вас подальше, - она потрясла головой, помассировала виски: - У меня чуть крыша не поехала.
- Погоди, - остановила ее Альва, - один только вопрос.
- Ладно, - со вздохом согласилась Ритка, - валяй.
- Что такое любовь? - Альва с ожиданием посмотрела на своих друзей, и те переглянулись. Рид почесал подбородок: - А ведь ее невинность во взгляде искренняя...
- Что ты хочешь этим сказать? - нахмурилась Альва, почуяв сарказм, - это что, так сложно? У вас все произведения искусства о любви, все люди о ней говорят, и ради нее все делают. Ее знает каждый! Так объясните мне.
- Видишь ли, детка, - печально произнес Рид, - ты задала вопрос, на который человечество ищет ответ всю свою историю, и не находит. Все, что ты прочла и посмотрела о любви, это и есть попытка людей на твой вопрос ответить.
- О! - воскликнула Альва, - так смысл существования человечества - ответить на вопрос, что такое любовь?
       Рид и Ритка снова переглянулись. Ритка улыбнулась и покачала головой: - Ох, уж мне эти ангелы небесные... может, она права?
- Я - не небесная! - жестко бросила Альва, так, что оба они вздрогнули. И повисло молчание. Альва смотрела на них, они смотрели на нее. Долго очень смотрели. Потом Рид негромко спросил: - Какая же ты?
- Я - Живая! - тем же голосом ответила Альва. И Рид с Риткой переглянулись снова.

                                                                          ********

       Роэна посмотрела парню вслед. Над ним клубилось черное облако близкой смерти, и викунья подумала, что это вполне закономерно, с его-то замашками. Была бы на моем месте посланница небес, хмыкнула она, в пыль бы уже. И поделом, добавила, потом прищурилась, стягивая Внимание к глазам, направила его прямо в центр темного облака, вдохнула полной грудью и медленно, сосредоточенно выдохнула, насыщая энергией. Облако лениво рассосалось, и парень остановился. Ага, мысленно сказала ему Роэна, непривычно в свете? И, выкинув его из головы, отвернулась и двинулась дальше, прикидывая, каких продуктов и сколько ей понадобится на неделю. В Аспектах и Атрибутах,  да в человеческом теле, поесть она любила, и знала это за собой.
       Подходящий магазинчик располагался недалеко от выбранного ею дома - небольшого, но аккуратненького и уютного, с ванной, обложенной свежим кафелем, и с мансардной комнаткой под крышей, как она любила. Вернувшись к человеческой жизни, Роэна вспомнила все свои прежние вкусы, и намерена была вовсю им потакать.
       Магазин был небольшим, но в конце дня не беднел на ассортимент, продавцы здесь обладали насыщенной мягкой аурой, которой пропитывались продукты, вещи и посетители. Роэна сделала теплый респект на входе, наткнулась взглядом на приветливую улыбку молоденькой влюбленной продавщицы и направилась прямиком к ней. Та поздоровалась первой, и начался процесс кропотливого отбора покупок. Девушка за прилавком за это время успела сообщить, что они соседки, и она запомнила  лицо, и что у нее классный щенок, а у Роэны красивый кот, ведь это кот, правда, и что у них лучший магазин в городе, даже не спорьте, отсюда никто не увольняется и сюда не попасть на работу, и много чего еще. Спустя полчаса викунья вышла на улицу с громадным пакетом и ощущением, что с продавщицей Юлей они выросли в одном доме. Впрочем, Роэне милое щебетание молоденькой девушки пришлось  по вкусу. От нее веяло теплом, как от печки в морозный день, а Роэна знала, что впереди ее ожидает немало настоящего холода.
      Осталось совсем ничего, подумала она, выгружая покупки на кухне. Покончив с этим, Роэна позвонила по выписанному заранее номеру. Ответил молодой парень с приветливым, как и положено продавцу-консультанту, голосом.
- Мне нужен ноутбук с хорошими данными и небольших размеров, - вкрадчиво произнесла викунья, добавив в голос немного особых вибраций. И прямо увидела, как расцвел в улыбке абонент, а в его кровь выплеснулась порция гормонов. Ну, могла она позволить себе легкое баловство. Так, для тренировки.
       Спустя полтора часа Роэна вышла из магазина "Цифровик" с картонным чемоданчиком и направилась в центр города. Она шла не спеша, прогуливаясь и принюхиваясь. Продавец-консультант для ее цели оказался неподходящим, и теперь следовало найти кого-то другого. И этот "кто-то" должен не только обладать зачатками Дара, но и быть физически крепким, чтобы выдержать несколько сеансов подряд. Как минимум, пять-шесть. Плюс к этому, он должен обладать устойчивой психикой, и, желательно, не быть особо влюбчивым. Ну, для его же блага.
     Конечно, то, что она собиралась сделать, давно отнесено Небом к разряду демонических действий, наказуемых Законом. Но Роэну не беспокоило, что скажет по этому поводу Небо, боги и ангелы. Давно не беспокоило.
     День выдался празднично-светлым, по-настоящему июньским, свежим и полным надежд. Вообще, каждый день имел свой неповторимый запах, свой неповторимый цвет, свой неповторимый звук. И свое ожидание. Роэна предпочитала называть это вызовом.
     Вызов этого дня предполагал встречи с новыми людьми, и это полностью совпадало с ее планами. Роэна мысленно улыбнулась и свернула к столикам уличного кафе.
     Выбрав столик в самом углу площадки, огороженной низеньким резным заборчиком, Роэна присела на белый стул, поставила картонный чемоданчик с ноутбуком у ног, и мысленно позвала официанта. Им оказался юноша лет двадцати, полностью погруженный в мечты о респектабельном будущем с большим домом,  престижной машиной и красивыми девушками вокруг. Для какой-то конкретной деятельности места в его мечтах не осталось, ему явно было все равно, каким способом приобретется желаемое, и Роэна подавила в себе острый приступ неприязни. Она должна быть спокойна и приветлива, просто для того, чтобы не причинить этому пустому парню зла.
     Заказав кофе, пару пирожных и порцию мороженного с клубникой, Роэна проводила официанта долгим взглядом и огляделась.
     Посетителей еще было мало. Те, кто не отправился на работу, сидели дома, наслаждаясь бездельем. Роэна улыбнулась – глупые, пропускают самое чистое и приятное время в городе.
     За столиком у входа сидел спиной к Роэне молодой мужчина. От него просто фонило энергией, внутренней силой,  и викунья принялась исподтишка рассматривать его, осторожно, так, чтобы не мешать. Ей стало интересно, сколько времени понадобится мужчине, чтобы почувствовать чужое внимание.
     Не донеся до рта бокала с пивом, тот замер, затем медленно обернулся и обвел все столики внимательным взглядом. Роэна в это время уже смотрела в сторону, однако мужчина  пристально взглянул на нее. Роэна почувствовала легкое волнение внутри – верный признак того, что у этого человека есть Дар. И он о нем не знает!
     Едва мужчина отвернулся,  викунья улыбнулась. Она нашла того, кто ей нужен. Так быстро, что можно было надеяться на то, что удача идет с ней одним курсом. К тому же, подумала при этом Роэна, он еще и симпатичен.
     Пора действовать, решил она, и направила на мужчину Внимание – сначала едва ощутимо, так, чтобы только зацепить, потом чуть больше, потом еще и еще. Тот откликнулся легким беспокойством. Поставив на стол бокал, он закурил. Роэна улыбнулась – прислушивается к себе, и постепенно приходит к выводу, что ему понравилась девушка, сидящая во-о-он за тем столиком позади. Викунья ослабила натиск, давая мужчине время примирится с этой мыслью, принять ее и решиться на знакомство. В миг, когда он обернулся, она подняла голову и встретила его взгляд – прямо и открыто, поощряя возникший интерес. Мужчина задержал взгляд на пару мгновений – на грани приличия – и отвернулся. Роэна почувствовала, как он не смог сдержать улыбки, и улыбнулась сама. Все, парень на крючке, подумала она.
     Роэна поднялась, прошла к стойке бара, купила сигарет, и в этот момент в кармашке ее куртки зазвонил телефон. Отличная функция, этот ложный вызов! Достав телефон, викунья сделала вид, что отвечает, и принялась разыгрывать воображаемую беседу. Мужчина хорошо слышал каждое ее слово, и из «разговора»  понял самое главное: она жалуется подруге на скуку и не спешит идти домой, где ее никто не ждет. Ну, может, погуляет по городу, надо как-то убить время, а то и скучно, и грустно как-то. Одновременно с «разговором» Роэна добавила в кровь гормонов – он ощутил их сразу, его абстрактный интерес начал обретать конкретные черты, и к тому моменту, когда она вернулась за свой столик, в сознании мужчины созрело намерение.
     Собственно, викунья не сделала ничего особенного, так все и происходит в подобных случаях, разве что добавила Силы в процесс.
     Официант принес заказ, Роэна поблагодарила, и принялась за пирожное. Ей не нужно было поднимать глаз, чтобы увидеть, как ее избранник еще несколько раз обернулся. Она знала – едва она приступит к мороженому, как он придет знакомиться.

                                                                *******
    Она чувствовала, как Небо начинает проявлять к ней интерес. Это казалось странным, учитывая тот факт, что оно было разочаровано ее рождением здесь. Но поскольку явно это не проявлялось, то можно было не ускорять процесс проявления в человеческом сознании, необходимом для существования среди людей. Альва и так уже ощущала двойственность собственной природы. Пусть. Тем более, что Небо не представляло опасности на данном этапе. Опасность могли представлять те, кто открыл охоту на Нее после того, как она забрала  у них Дремлющего. Не то, чтобы тот был Ей нужен, просто Ее суть не позволила отдать такую мощь детям. Пусть даже очень развитым детям. Теперь Дремлющий ждал Ее зова, и его ожидание тоже могло стать проблемой. Сейчас не до него. Ни к чему Ей в руках такое, пока не вырисовалось самое главное – что же Она должна совершить в этом мире. И должна  ли?
 (продолжение следует)

Комментариев нет:

Отправить комментарий